Анна Дашевская - Кастрюлька с неприятностями

Ворот на территорию королевского дворца было, понятное дело, несколько.

Во-первых, Парадные ворота, которые открывались три раза в году в национальные праздники, исключительно для парадного выезда короля. В той самой белой мантии.

Во-вторых, Южные ворота, которыми пользовались придворные, члены Королевского совета и прочие служащие высокого ранга, а также гости дворца.

В-третьих, Охотничьи — они тоже открывались редко, как и парадные; как следует из названия, именно через них отправлялась королевская охота.

В-четвертых, Соляные или Северные ворота, самые широкие и самые, наверное, используемые — сюда идут слуги, доставляются припасы, здесь проходят все те, кому не по рангу пользоваться Южными воротами — или, как мне, кому лень обходить пару миль вокруг стен.

И последние — ворота Последней надежды, устроенные еще восемьсот лет назад над рекой и ведущие в королевскую тюрьму Рэйвенайз. Монарх у нас просвещенный, поэтому в этой страшной (по слухам) подземной тюрьме камеры давно пустовали. Однако ворота держали рабочими — кто знает, как повернется? Вон, всего лет двадцать назад, в конце правления его величества Адельстана, Рэйвенайз заполнили участники мятежа, пытавшиеся посадить на трон троюродного брата короля, герцога Камбрийского.

Думаю, вы поняли, что историю в монастырской школе вдалбливали в наши головы тоже добросовестно.

Итак, идти до Южных ворот мне было лень, поэтому я предъявила пропуск двум стражникам в кирасах, прошла через процедуру сличения ауры и оказалась на территории дворца. Путь мой лежал на дворцовую кухню, к Дэвиду Бочковски. Мы с ним договорились, что я приду в спокойное время, часов в двенадцать, когда подается легкий ланч и со всем справятся младшие повара.

Дэвид был великолепен в белом колпаке с вышитой короной и куртке с рубиновыми пуговицами в два ряда! Конечно, он раскритиковал наш выбор блюд для эльфийского меню и даже расщедрился на объяснения: готовить сложно, ингредиенты дорогие и редкие, вкус для нетренированного человека мало отличается от стандартного меню для хомо.

— И вообще, — он посмотрел на потолок в приступе вдохновения, — вообще, плюньте вы на это пока. Оставьте только «Зеленые аллеи» из эльфийских десертов, там подача нестандартная.

Ну, еще бы, конечно — нестандартная! Десерт этот — мороженое с горячей серединкой, подается традиционно на льду (а в современных технологически оборудованных заведениях — на сухом льду, создающем этакое облако), а в ушах пирующего звучит знаменитая мелодия «Зеленые рукава».

Мы еще немного поболтали об «Оленьем роге» и общих знакомых, и я оставила Дэвида воспитывать младших поваров.

Ну что же, раз уж я попала во дворец, надо воспользоваться случаем. Поищу-ка я библиотеку, был у меня когда-то там знакомый — господин Гловер, чудный очень немолодой хранитель, приятель дядюшки Ф., бывавший у нас в гостях еще тогда, когда вся семья жила в Вицнау. А потом неплохо было бы зацепиться языком с какой-нибудь из младших фрейлин, потому что нет лучшего источника сплетен и частной информации, чем эти блондинки в розовом и шатенки в голубом.

Господин Гловер был на месте — все такой же, как и десять лет назад, когда я видела его в последний раз: совершенно седой, худой и высокий, в длинной синей мантии и золотых очках, с рассеянной улыбкой. И, вот приятно, не просто меня узнал — он мне обрадовался. Выспросив последние новости о родителях, родственниках, общих знакомых (никогда бы не подумала, что у меня ТАКОЕ количество родственников!), он выдал мне Бархатную книгу, подшивки дворцовых газет за последние шесть лет вместе с кучей пыли и список фрейлин, в котором я с радостью нашла знакомое имя. Гвендолен Файролл, ну разумеется! Пять лет за соседними партами в монастырской школе! Оказывается, она не вышла скоренько замуж, а перебралась в столицу и заняла место рядом с ее величеством. Более того — она занималась приглашениями на балы, и, следовательно, просто обязана была знать обо всех трениях, любовных историях и различных неприятностях, которые хотя бы гипотетически могли испортить атмосферу королевского бала.

Желтая гостиная, где, как мне сказали, я могу найти мисс Файролл, была небольшой и очень светлой. Высокие окна со светло-желтыми легкими шторами выходили в парк, и остатки желтой листвы не заслоняли полуденного осеннего солнца. Гвен — или я теперь должна называть ее исключительно «мисс Файролл»? — сидела в кресле, держа в левой руке несколько листов бумаги, а пальцы правой в задумчивости дергали мочку уха.

— Мисс Файролл? — окликнула я негромко.

Она повернулась, мгновение вглядывалась в меня, не узнавая — и вдруг, взвизгнув, вскочила.

— Лиза!!! Господи, откуда ты здесь? Покажись, я сто лет тебя не видела и вот только что буквально вспоминала!!!

После пары минут несвязных восклицаний, объятий, вглядывания в лица она усадила меня в кресло и сказала твердо:

— Ну, рассказывай.

Пожалуй, и Гвен мало изменилась за последние годы.

Вот странное дело — когда я гляжу в зеркало, я нахожу очень мало общего между невысокой, сероглазой, русоволосой и неприметной девушкой, отражающейся в стекле, и портретами пятилетней хохотушки, или двадцатилетней смеющейся адепткой с группового портрета выпускниц школы при монастыре святой Бригитты.

Ну, другой человек!

А все люди из моей прошлой жизни, кого я встречала сегодня, словно только что оттуда, из того прошлого времени. Та же Гвендолен была в двадцать лет пухленькой смешливой блондинкой, обожавшей сливочное мороженое, котят и знаменитого менестреля Энвара Серебряного. В двадцать пять, возможно, котята заменились тигрятами из королевского зверинца, а Энвар Серебряный — Тианумиэлем Полночным, но манипулятором Гвен осталась все таким же классным, что весьма помогало карьере при ее величестве.

Ну что же, день прошел плодотворно.

И главное — из кучи сплетен, оброненных замечаний и напечатанных объявлений я вынесла кое-что полезное. А именно — кто такой господин Ландорсэль, кто его продвигает (прямо таки пропихивает!), и почему ему так хотелось покомандовать именно на кухне «Оленьего рога».

Господин Ландорсэль был женат на старшей дочери главного мажордома двора, Макферсона. Дочь получилась не вполне удачная — ростом с сидящую собаку, почти как гномка, с плоским, будто блин, лицом и жидкими блеклыми волосами, она не была умна или особо глупа, не проявляла талантов ни в одной области… словом, мисс Гленда Макферсон легко описывалась словом «не». Когда Гленде исполнилось двадцать два года, ее родители приуныли, спихнуть девушку замуж становилось совсем проблематично. Но тут неожиданно на нее упало благословение богов в виде солидного наследства от двоюродной бабушки, все свои сто двадцать лет прожившей в далеком Парсе, а через пару месяцев возник и господин Ландорсэль с предложением руки и сердца. Макферсон был фактически правителем всей парадной части дворца, и, как человек очень умный, не стал брать на главную королевскую кухню новоиспеченного зятя. Ему — зятю — дали поработать год в одном из загородных поместий его величества, после чего решили осчастливить какой-нибудь из столичных ресторанов.