Артур Крупенин - Энигматист [Дело о Божьей Матери]

— Типа того.

Капитан явно успел подковаться в теме и получал удовольствие от разговора.

— Если серьезно, то я, как историк, вижу в твоей версии слабое место, — покачав головой, возразил Глеб.

— Какое же?

— В свое время главное собрание раннехристианских святынь находилось именно в Константинополе, откуда и приехала икона. Например, по дошедшим до нас сведениям, в Царьграде, среди прочих, хранились два фрагмента Истинного Креста, терновый венец, пресловутый пояс Божьей Матери и даже голова Иоанна Крестителя.

— Правда?

— Но вот с последней позицией списка была одна, знаешь, ма-аленькая загвоздочка. — Глеб даже проиллюстрировал размер загвоздочки, почти сведя вместе два пальца.

— И какая же?

— Этих голов было несколько.

— Во как!

Выдержав лекторскую паузу, Глеб для порядка допил остатки холодного кофе и продолжил:

— Византийцы, как мы знаем, были по большей части людьми психически вменяемыми. И я не думаю, что Иоанн Креститель виделся им в образе этакого Змея Горыныча. И тем не менее они одинаково почитали все эти головы без исключения. Так сказать, в ассортименте. На всякий случай.

— И какова же мораль сей басни?

— Мораль в том, что данная историческая двусмысленность возникла по причине отсутствия у какой-либо из означенных голов приложенного и вызывающего доверие сертификата, подтверждающего, что именно она и была усечена, у кого надо.

— Извини, опять не понял. Поясни.

— Я толкую тебе о важности сопроводительных документов. В отличие от византийских времен, реликвия без ярлыка нынче никакая не реликвия. И, как сказал протоиерей Семин, в наше время без бумаги, подтверждающей если не подлинность, то как минимум историю происхождения артефакта и летописных свидетельств поклонения ему, продать реликвию, будь то мощи или кусок пояса, крайне сложно, если вообще возможно.

Лучко почесал в затылке, переваривая информацию.

— Кроме того, — напомнил Глеб, — ткань, в отличие от обычных реликвий, которые традиционно помещают в украшенные драгоценностями ковчеги, была кем-то нарочно спрятана подальше от любопытных глаз.

— И что с того?

— А то, что все это совсем не похоже на реликварий в обычном понимании. Нет, тут определенно что-то другое.

— Хорошо, а если все же представить, что в иконе и в самом деле спрятали фрагмент одежды Божьей Матери, то какова может быть ее ценность?

— Думаю, ты и сам знаешь ответ. Такая вещь бесценна.

Лучко удовлетворенно хмыкнул:

— Ну и чем не мотив для преступления?

Стук каблуков, разносившийся по опустевшим к полуночи коридорам управления, казался таким громким, что капитан невольно замедлил шаг. Казалось, заблудившиеся в дальних закоулках отзвуки каждого сделанного им движения так и будут до самого утра аукаться, словно часовые ночной смены, что зычно перебрасываются паролями и отзывами.

Включив стоящий в кабинете телевизор, Лучко сразу убрал звук. Он любил мелькающие немые картинки — они не отвлекали и даже помогали сосредоточиться. А еще телевизор создавал иллюзию чужого присутствия. Быть один капитан не любил.

Хотя Стольцев и не разделял его точку зрения, Лучко склонялся к тому, что похитители охотились не столько за иконами, сколько за реликвиями. Разбудив компьютер, он первым делом залез в базу данных. Оказалось, что кроме Донского монастыря мощи за последнее время были похищены еще в двух местах: в Новгороде и Владимире.

— «Собиратель костей», не иначе, — пробурчал следователь себе под нос, припомнив название голливудского триллера. — Только этого мне и не хватало! Как бы там ни было, а Дед ждет если не мгновенных результатов, то по крайней мере правдоподобных версий.

Лучко бросил рассеянный взгляд в телевизор. Трансляция, которая велась из храма, периодически прерывалась фотографиями то одной, то другой исчезнувшей «Влахернетиссы».

Заинтересовавшись, капитан включил звук. Очередной сюжет ночного выпуска новостей был посвящен всеобщему молебну Русской православной церкви во спасение пропавших образов и реакции иерархов на расхищение святынь, которое, по словам хорошенькой ведущей, в последнее время приобрело серийный характер.

Грязно выругавшись, Лучко снова до предела убавил громкость. М-да. Очередной нагоняй от Деда утром обеспечен.

Прервав встающие перед глазами капитана картины безудержного начальственного гнева, зазвонил внутренний телефон. Не дослушав до конца доклад дежурного, Лучко схватил пиджак и почти бегом помчался к лифтам.

Часов в восемь утра, когда Стольцев, с наслаждением вдыхая аромат распускающихся цветов, шел к автомашине, затрезвонил телефон. Звонил Лучко. Капитан лаконично сообщил:

— Мы нашли кремлевскую икону.

Сквозь затемненное стекло Лучко с интересом наблюдал за задержанной пассажиркой рейса Москва-Любляна авиакомпании «Адриа-Эйрвейз».

Высокая, смуглокожая и весьма привлекательная девушка вела себя довольно спокойно. Похоже, гражданка Словении, которую по паспорту звали Элизабета Жумер, еще не вполне осознала, насколько серьезно влипла, а потому не испытывала особого страха. А должна бы. Ну ничего. Сейчас он мигом обрисует красотке ее перспективы на несколько ближайших лет жизни, и тогда посмотрим, что и как она запоет. Надо только дождаться застрявшего в пробке переводчика.

Запыхавшийся очкарик дышал так, будто добирался в Шереметьево не на машине, а бегом. Извинившись, он раскрыл блокнот и приготовил карандаш.

— Еще раз подробно объясните, как к вам попала эта икона, — потребовал Лучко.

Кивком дав понять, что поняла вопрос, словенка с обезоруживающей улыбкой сообщила:

— Я нашла сверток прямо здесь, в аэропорту.

— И, разумеется, даже не поинтересовались, что внутри?

— Нет, не поинтересовалась. Я вообще не любопытная, — ответила красотка и снова улыбнулась, весело и широко.

— Ага, и решили увезти эту вашу случайную находку за границу?

— Именно так. Я, знаете ли, бедная студентка, а тут вижу кем-то забытый сверток. Тщательно упакован, явно не какая-нибудь там безделушка. Вот я и подумала: а вдруг это подарок судьбы?

— Значит, подарок судьбы? — криво улыбнувшись в ответ, переспросил капитан. — Стало быть, мозги пудрить будем?

Дослушав перевод последней реплики, явно вызвавшей затруднения у очкарика, словенка заулыбалась еще шире и затрясла головой.

— Госпожа Жумер действительно не понимает, во что ввязалась, или придуривается?

Продиктованный переводчику вопрос на самом деле был предназначен задержанной — капитан подозревал, что по-русски она понимает гораздо больше, чем хочет показать. Очкарик же воспринял слова следователя на свой собственный счет.