Флетчер Нибел - Ночь в Кэмп Дэвиде

Никольсон мрачно кивнул, и на минуту в приёмной воцарилось молчание.

— Согласен, дело это не шуточное, — сказал Гриском.

— Но тем не менее возможное.

— Что же вы предлагаете? — Всем своим видом Донован выражал недоверие.

— Вообще говоря, — сказал Бразерс, — предварительное задержание не представляет для нас особой проблемы, при условии, что человека задерживают где-нибудь в публичном месте. Для этого не требуется ордера на арест, как в случае, когда приходится арестовывать человека на дому. Если у нас имеются подозрения, что жизни президента угрожает опасность, то мы можем взять подозреваемого прямо на улице. Бывает, что мы доставляем таких в больницу общего типа и поручаем их там заботам штатных психиатров. Потом в течение сорока восьми часов мы должны предъявить ордер на арест и на медицинское освидетельствование. Подозреваемого обследует комиссия из председателя и двух штатных психиатров. Если они приходят к заключению, что рассудок задержанного повреждён, они в течение двадцати пяти дней обязаны поставить об этом в известность окружной суд. Вот приблизительно и вся процедура.

— Но ведь членов Конгресса ваша процедура не касается! — возразил Донован. — Насколько я припоминаю, в Конституции совершенно определённо сказано о неприкосновенности их личности.

Гриском покачал головой:

— Они не могут быть арестованы только во время сессии, либо когда направляются на заседание Конгресса или покидают его. Но не в случаях государственной измены, уголовных преступлений и нарушений общественного спокойствия, — так, кажется, там говорится. Такая формулировка значительно сужает условия их неприкосновенности. В нашем случае вопрос, конечно, упирается в то, расценивать ли задержку сенатора США и препровождение его к психиатру как арест в конституционном значении. Мне кажется, что нет. А что думаете вы, Бразерс?

— Нам ни разу не приходилось арестовывать члена Конгресса при подобных обстоятельствах. Но я считаю, что у нас имеются все основания для того, чтобы задержать сенатора Маквейга и поместить его под наблюдение квалифицированных врачей-психиатров. И всё же…

Он помолчал и ещё больше нахмурился:

—.. И всё же мне бы очень не хотелось делать это всё только на свои страх и риск! Законно это будет или нет, одно я знаю твёрдо: арестовать сенатора Маквейга — будет всё равно что открыть сундук со змеями.

— Да уж что говорить! — поддакнул Донован. Его бесцветные ресницы почти совсем прикрывали глаза — верный признак того, что его политическое чутьё настороже. — Сегодня вы арестуете Маквейга, а через двадцать четыре часа об этом будут трубить во всех газетах!

Все опять замолчали, только кресло Никольсона изредка поскрипывало.

— Делать нечего, придётся пойти на скандал, — заявил наконец Никольсон. — Я полагаю, что сенатора Маквейга необходимо, не теряя ни часа, поместить в больницу.

Гриском взял трубку телефона на столе Никольсона, соединился с приёмной Маквейга, попросил сенатора к телефону и стал ждать. Потом молча выслушал ответ и повесил трубку.

— Сенатор Маквейг только что выехал в Белый дом, — сказал он.

Все четверо обменялись удивлёнными взглядами.

— Занятно, — пробормотал Донован.

— Занятно — не то слово. — Никольсон тяжело поднялся с кресла. — Я думаю, вам лучше взять дело в свои руки, шеф! Не знаю, что могло понадобиться сенатору Маквей-гу в Белом доме, но думаю, что находиться там сейчас ему определённо не следует!

— Вы хотите, чтобы я задержал его? — Бразерс пытливо всматривался в лица всех троих, стараясь прочитать на них единодушное одобрение. На лице Донована было написано сомнение, но Гриском кивнул.

Никольсон выпрямился.

— Безусловно, — ответил он. — И если у вас будут потом неприятности, беру на себя всю ответственность.

Бразерс взялся за трубку и громко назвал номер:

— Лютера Смита к телефону, срочно!

Минуту спустя агент Лютер Смит выбежал из западного вестибюля Белого дома, быстро миновал фронтальный портал здания и, задыхаясь, остановился около будки охраны у восточных ворот. Часы показывали двадцать две минуты пятого.

Через две минуты к воротам подкатило такси. Из него вылез сенатор Маквейг и, расплатившись с шофёром, устремился к зданию. Смит как бы между прочим подошёл к сенатору и, крепко схватив его за руку, потащил его через Ист Эк-зекьюшен-авеню к входу в старое здание Казначейства.

— Прошу прощения, сенатор, — тихо сказал он, — но мы получили распоряжение вас задержать.

Маквейг попытался высвободить руку:

— Какого дьявола, Смит? В чём дело?

— Не знаю, сенатор! Но вам придётся следовать за мной.

Маквейг был гораздо выше и сильнее смуглого агента, и он снова попытался высвободить руку, но Смит сжал одной рукой бицепсы его правой руки, а другой вцепился в кисть. Пока Джим соображал, как ему получше извернуться, к ним подскочил второй агент. Он схватил сенатора за левую руку, и Маквейга не грубо, но решительно впихнули на заднее сиденье подоспевшего «седана».

— В Главную больницу! — бросил Смит водителю.

— Я, что же, считаюсь больным?

Смит растерянно отвернулся:

— Этого я не знаю, сенатор. Но мы получили приказ доставить вас в психиатрическую клинику.

В тот момент, когда «седан», увозивший Маквейга, отъезжал от гаража позади Казначейства, к восточным воротам Белого дома подкатил пентагонский служебный лимузин министра обороны Сиднея Карпера. Он вылез из автомобиля и посмотрел на часы. Он на целых две минуты опоздал на встречу, которую они с Маквейгом назначили бригадному генералу Морису Лепперту, личному врачу президента Холленбаха. Карпер кивнул агенту полицейской охраны, стоявшему у будки:

— Что, сенатор Маквейг ещё не приезжал?

— Сенатор Маквейг, сэр? Он подъехал сюда пять минут назад, но его увёл к зданию Казначейства один из агентов Секретной службы.

Сидней Карпер, которого так и распирало от злости, пересёк Ист Экзекьюшен-авеню, приблизился к зданию Казначейства и, войдя в управлений Секретной службы, потребовал, чтобы секретарша немедленно провела его к Бразерсу.

Секретарша, привыкшая иметь дело, главным образом, с полупомешанными наркоманами и со взломщиками, оправила волнистые чёрные волосы и уже приготовилась одарить Карпера обольстительной улыбкой, когда сидевший за столом позади неё немолодой сотрудник, узнав в посетителе министра обороны, устремился вперёд, словно камень из катапульты. Совершенно потерявшись от избытка уважения и чуть ли не по три раза вставляя почтительное «сэр» в самые короткие фразы, он объяснил, что шеф Бразерс только что покинул совещание в Капитолии, и его привода ожидают в управлении с минуты на минуту.