Елена Клещенко - Файлы Сергея Островски

— Да, он сейчас тут.

— Хороший парень. К отцу часто приезжает. Я так считаю, старики не должны молодым навязываться. Надо быть самодостаточным человеком, тогда дети сами к тебе потянутся. Вот, например, Лешка, внук мой…

Сергей слушал Николая Петровича, кивал и соглашался, а когда это стало приличным, задал следующий вопрос:

— Но я так понял, дядюшка тут не скучает, он работает. У него все время сидит этот Эдуард… забыл, как там дальше.

— Да как-то не по-русски там дальше, — охотно подсказал дед. — Но я считаю, не в этом дело, кто русский, кто нет. Я вообще к дагам или там к татарам хорошо отношусь, они давно в России живут, а что раньше было, то прошло. Главное, чтобы человек был хороший. Вот негры, которые южнее Сахары, — это поганый народ, с дерьмецом, прошу прощения. Ходят, работы ищут, а какой им работы? Я говорю, твой дед без штанов за антилопами бегал, папаша жил на пособие, и теперь тебе работу, чтобы ничего не делать, а только деньги получать?.. Ага!

— Эдуард, мне показалось, нормальный парень, — осторожно вставил слово Сергей.

— Я и говорю, что нормальный. Тоже ездит из Москвы к ним каждую неделю. Он из института, где Павел работал?

— По-моему, да, — сказал Сергей. — А он к Вячеславу Никитичу заходит?

Дед задумался.

— Не знаю, врать не буду. А они разве из одного института?

— Наверное, нет, это я перепутал.

— Вот Акимов к вашему дядюшке в гости ходит, — продолжал дед. — А тот к нему не ходит. Может, жена не пускает, хе-хе, боится, что выпьют лишнего, Слава холостой, за ним пригляда нет… Да, еще он на лыжах по утрам катается, и Павлову сестру с собой приглашает, Нину. Я их вижу по утрам — идут такие деловые, лыжи на плечах несут… А вон там живет Наташа, наш доктор, она тоже к Павлу ездит. Дай ей Бог здоровья, приглядывает за нами, выручает иной раз, особенно сейчас, зимой. Тут, знаете, пока из Вязем доктор доедет, тридцать раз помрешь. А у нее такая же машинка, как у меня, «яуза» четвертая. Сама водит, сама чинит. И что она здесь забыла, не понимаю. Ладно мы, старые пни, а когда молодая толковая женщина приехала из Москвы и круглый год тут сидит… Не знаете, в чем тут дело?

Сергей покосился на Николая Петровича. Ох уж эти пожилые соседи с избытком времени для аналитических размышлений. Эдак он может и догадаться, что доктор Наташа во время визитов к Павлу Георгиевичу собирает материал для научной работы, какого не найдешь ни в одной столице…

— Не знаю, — сказал он. — Я ее видел всего раз, мельком. Думаете, может быть любовь?

— Любовь? К кому?!.. У нас тут молодежи нет. Ну, наши манагеры, но они, при всем уважении, не пара ей. Их не учат ничему, производить впечатление их учат…

Этой интересной темы хватило до самого супермаркета. Вывести разговор на совместные прогулки Акимова и Нины Георгиевны, к сожалению, не удалось.

Сергей закрыл текстовое окно и крепко потер глаза пальцами. Проклятый мемуар не только не отсек лишние версии, но обогатил схему парой-тройкой ответвлений, и таких, которые Сергею как частному лицу активно не нравились.

Фигура умолчания на месте первой жены — дядюшка именовал ее «мама моего сына» — побуждала задать вопрос: точно ли Вадим любил отца? Когда его мать и дядя Паша расстались, ему было, наверное, столько же, сколько Ариадне сейчас…

О муже сестры Павел Георгиевич выразился так — «человек, который сам ничего не достиг и Нине не позволил». Оказывается, она была замужем. Трудно сказать, могла ли Нина Георгиевна обидеться за бывшего или покойного супруга, но свои достижения она вряд ли считает нулевыми.

Поэтичные абзацы, посвященные женщинам (в том числе и Машеньке Звягинцевой), заставляли иначе взглянуть на горе тетя Ляли. В конце концов, что он знал об их отношениях? Зато прекрасно знал из собственного профессионального опыта, какую боль могут причинить женщине откровения стареющего мужа и какие из этого бывают следствия.

Прав был Вадим. Дурацкая манера — сводить счеты с жизнью и людьми, выволакивать на свет обидную правду, которую время милосердно припрятало с глаз долой. Почему бы не быть добрее, не ограничиться положительными характеристиками… А правду-матку резать про одного-единственного врага, верно, детектив Островски?

В глазах щипало, мысли убредали в сторону, и Сергей спустился в кухню за кофе. Уже совсем стемнело, свет из окон падал на белые ветви кустов, а дальше была чернота.

На кухне он встретил маму. Доктор Островски стояла у лестницы в подвал, заглядывала вниз и хмурилась.

— Что случилось?

— Понимаешь, я сижу, а Альки все нет и нет. Ну мало ли что… но потом я забеспокоилась, нашла у Ляли ее ай-файнд, с данными от маячка…

Мама замолчала и значительно указала пальцем вниз.

— В подвале, что ли? — Сергей ухмыльнулся. — С Эдуардом? И ты подумала, что ей всего пятнадцать и все такое…

— Что ты несешь?! — мама оглянулась и продолжила тише: — Пятнадцать, не пятнадцать, ей нечего делать в этом подвале! Она умная девочка, что-то Эд ей разболтает, о чем-то догадается, что тогда будет?! Включи голову!

— Мам, не ругайся. Алька сейчас наверху, у меня.

— Как у тебя? Что она там делает?

— То есть не у меня, а в чулане. Пришла спросить, сколько надо выпить коньяку, чтобы перестать волноваться и заснуть, представляешь?! Я отвел ее в чулан, показал коробку с игрушками начала века. Знаешь, кнопочные, с маленькими экранчиками. Ей удалось включить некоторые, теперь она сидит там на полу, давит на кнопки и, кажется, даже смеется.

— Да? А как же тогда…

— Разберемся, — он мягко отстранил маму и сбежал по лестнице.

Подвал было не заперт, свет горел только нижний. Сергей бесшумно отжал ручку, открыл дверь и щелкнул выключателем. За стеллажами что-то сдавленно охнуло, брякнуло об пол.

Сергей обошел стеллажи и увидел Эдуарда. Тот смотрел настороженно, и в руке у него был, видимо, только что подобранный с пола вифон. Неплохой, мощный, но в жемчужно-розовом корпусе, и по нему черная корявая надпись маркером: IT» S NOT PINK!!!

— Цел? — тут же спросил Сергей.

— Цел.

— Зачем вы взяли его у Ариадны?

— Так мой заблокирован.

— Вы в курсе, что на него установлен маячок?

Эдуард моргнул, потом вытаращил глаза.

— А… То есть Ольга Ильинична подумала…

— Пока только Анна Ильинична, — Сергей сделал успокаивающий жест, — и я ей уже сказал, что Аля сидит на чердаке. Итак, зачем?.. Нет, компьютеров в доме полно, а блок только на вашем вифоне. Но вам понадобился тот, запросы с которого наверняка не будут проверять.

Эдуард молчал, опустив глаза. Ресницы у него были как у девушки, коротко остриженные волосы ложились на лоб смешными завитками. Сергей знал, как в России относятся к выходцам с Кавказа. Примерно как в Америке к латиноамериканцам, только хуже (тут накладывались какие-то прискорбные исторические события начала века). По меткому замечанию старого курьера — они лучше, чем африканцы. О да, избиратели и налогоплательщики, люди как люди, если только не нелегалы, не члены преступной группировки, не фанатики и не асоциальные от природы типы. Конечно, не все они такие, никто и не говорит, что все, но репутация… А репутация, детектив Островски, создается прецедентами, так что не будем расслабляться.