Юлия Зеленина - Любовь по волчьим правилам

Парень машинально обернулся.

– Это он! Вперед, Круглов! – выкрикнул Бравый, вылезая из автомобиля и на ходу доставая пистолет.

– А машина? – растерялся Круглов.

– Она никуда не денется из пробки! Мы должны его поймать! Он хиляк – догоним без труда!

Сердце Грифеля колотилось, он бежал со всех ног.

– Ковалев, остановись по-хорошему! Я все равно тебя догоню! – выкрикнул Бравый в спину убегающего «койота», после чего, не сбавляя скорости, обратился к водителю: – Круглов, остановись и прицелься в него.

– Стрелять на поражение?

– Просто зацепи!

Грифель продолжал бежать. Он обернулся, заметив, что в него целятся, резко остановился, швырнул чемодан в реку и быстро перебрался через ограждение, приготовившись к прыжку в воду.

– Грифель, не делай этого! – кричал приближающийся Бравый.

Раздался выстрел. Что-то обожгло бок Грифеля, он вскрикнул и упал в водоем.

Руслан Викторович в считаные секунды домчался до места, откуда нырнул Грифель. К нему подбежал запыхавшийся Круглов, из-за лишнего веса бег давался ему нелегко.

– Я специально перевелся в водилы, чтобы жить спокойно, – произнес он, переводя дыхание.

– Хочешь жить спокойно – иди в охранники в супермаркет! Мы его упустили!

– Этот дурик все равно вынырнет за воздухом!

– Нет, Круглов, он не вынырнет.

– Это еще почему?

– Потому что это – Ихтиандр, мать его! Он может долго находиться под водой, – бесновался Бравый и, заметив недоверчивый взгляд шофера, спокойно предложил вернуться к машине.

Незапланированная поимка преступника сорвалась. Зато врагу нанесен ущерб. Пуля в организме – не разбитый нос. Возможно, подстреленный «койот» обратится к доктору. Рано или поздно он обязательно попадется, и тогда Бравый либо поймает Ковалева, либо собственноручно пристрелит.

Даяна снова билась в конвульсиях, словно в ней бушевал дьявол, не желающий покинуть тело юной девы. Профессор Дрозд и Макс понятия не имели, как провести целительный сеанс экзорцизма и облегчить страдания девушки.

– Где же Андрей с пультом? – Дрозд время от времени оглядывался на дверь.

– Он не придет, – выдохнул Макс, ему удалось услышать последнее послание Грифеля перед падением в реку. – Он прыгнул в воду, чтобы не привести к нам непрошеных гостей.

– А пульт?

– Чемодан в реке.

– Какая нехорошая ситуация… Корпус чемодана из прочного материала, но каково будет воздействие воды? Сколько времени устройство проведет в жидкости? Будем надеяться на лучшее!

Профессор Дрозд поменял очередной компресс, который мгновенно стал горячим. Это все, чем он мог помочь Даяне. Макс растерянно рассматривал темные круги под глазами девушки, уставшей сражаться с болью. Также его беспокоил Грифель, он чувствовал, что случилось нечто непоправимое, и винил себя за случившееся. Макс не был готов к смертям своих близких. Они слишком молоды, черт возьми, чтобы хоронить друг друга!

Даяна с трудом открыла глаза. Она никак не могла понять, где находится. Ей не удавалось сфокусироваться – все вокруг расплывалось. Задремавший в инвалидном кресле Дрозд услышал скрип тахты и поспешил морально поддержать очнувшуюся девушку. Мучительные приступы остались позади. Даяна была совсем без сил, поэтому попытки подняться оказались тщетными.

Дрозд поспешил налить в кружку воды и напоил гостью, приговаривая:

– Ты очнулась, Даяна, это огромное облегчение. Должен заметить, что на моем веку это была самая длительная и самая странная ночь наедине с прелестной барышней.

– Я превращаюсь в волка? – испуганно спросила Даяна, чем вызвала смех у профессора.

– Что за фантазии, дорогая моя?! С чего ты решила, что превращаешься в волка? Хочется выть на луну?

Она поблагодарила за воду и задумчиво произнесла:

– В больнице мне сказали, что по результатам анализа у меня как будто бы волчья кровь…

– Вероятнее всего, лаборант не смог объяснить увиденное в микроскоп – клетки крови буйствовали! Он сделал вывод, что они мутировали, но на самом деле они… как бы объяснить… закалялись! Импульсы преобразовывали каждую клетку твоего организма, настраивали его. Какой-то идиот по незнанию выдал свои фантазии за реальность.

– И кто же я теперь на самом деле?

Дрозд сделал пару шагов назад, чтобы лучше рассмотреть Даяну, придав этому процессу театральности.

– Я бы сделал заключение, что ты – гомо сапиенс, или, другими словами, человек разумный. Возможно, я тебя разочарую, сообщив новость, что хвост у тебя не вырастет.

Даяна улыбнулась. Она попыталась вспомнить, что произошло накануне. Последним ее воспоминанием было испуганное лицо Грифеля, а дальше – провал.

– Как я сюда попала? – уточнила она, оглядевшись вокруг.

– Тебя принес Максим.

– Где он?

– Полагаю, скоро будет здесь! У меня нет сверхспособностей, но предположу, что он за километры почувствовал, что спящая красавица пробудилась. Будем ждать! – весело заметил Дрозд. – Хорошо бы подкрепиться, чтобы восстановить силы. К сожалению, ничего не могу предложить! Мне давно не приносили объедки с вашего стола!

– Объедки? – переспросила Даяна, оглянувшись еще раз. До нее дошло, что они находятся в не приспособленном для жизни подвале. То, на чем она лежала, служило постелью для профессора. Была еще конструкция из досок – подобие стола и инвалидное кресло, которое, как предположила Даяна, служило обычным стулом для самостоятельно передвигающегося человека.

– Вы пленник? – удивилась девушка.

– Не то чтобы пленник… Это долго объяснять, Даяна. Предлагаю скоротать время в ожидании Макса за более приятной беседой!

– Я бы с удовольствием, но если честно, у меня совсем нет сил… Я бы немного поспала…

– Конечно! Прости меня – старого дуралея! Набирайся сил! Все самое плохое позади!

Дрозд занял инвалидную коляску, больше сесть было негде. Он мысленно перенесся в девяностые годы уже прошлого века – когда экспериментальная школа только распахнула свои двери для талантливых детей. В первый год обучения нейрофизиолог Дрозд и нейробиолог Севастьянов проводили многочисленные тесты и опыты, подготавливая детей к вживлению электронных устройств. Оба осознавали ответственность и опасность, шли на риск умышленно. Правда, Дрозд скрыл от своего коллеги, что их первый ДУО-образец – мальчик, имени которого испытатель уже не помнил, – не справился с нагрузкой и умер от разрыва внутренних органов. Двое увлеченных работой мужчин во многом расходились во мнениях, и поэтому часть результатов экспериментов профессор-практик, работающий непосредственно с детьми, утаивал от теоретика Севастьянова.