Юлия Зеленина - Любовь по волчьим правилам

Неожиданный звонок поздним вечером обрадовал Бравого. Профессор Дрозд любезно сообщил, где находится саркофаг, и пообещал прийти рано утром вместе с кем-то из бывших воспитанников.

Руслан Викторович с раннего утра был на ногах. Ему пришлось скоропалительно организовывать поездку в соседний поселок, чтобы извлечь из-под развалин экспериментальной школы саркофаг Дрозда.

Бравый предвкушал встречу с профессором, испытывая при этом легкий мандраж, как когда-то перед экзаменами в институте. Начальник специального отдела зачем-то взял капучино вместо привычного черного кофе и мысленно отметил, что вкус «девчачьего пойла», как называл его когда-то заместитель Иван, весьма приятен. Дверь в комнату допросов распахнулась, вошел Колосов.

– Товарищ генерал-полковник! – удивленно произнес Бравый. – Я не предполагал, что вы приедете!

– Я должен лично увидеть, за что мы отдадим такие деньжищи, – буркнул Степан Иванович и, кивнув на устройство, стоящее посреди комнаты, добавил: – Так это и есть хваленый Дроздом саркофаг?

– Так точно. Утром мы его забрали из пригорода.

– Здоровенная бандура.

– Мы вшестером его еле втиснули сюда, – признался Бравый.

– Когда начнется представление?

– С минуты на минуту. Мне доложили с проходной, что Дрозд уже явился. И не один – в компании молодой девушки.

– Значит, все-таки нашел жертву. Ведет овцу на заклание.

В дверь робко постучали.

– Войдите! – откликнулся Бравый.

Первым появился профессор, за ним вошла смущающаяся Герда.

– Доброе утро! – безрадостно поприветствовал присутствующих Дрозд. – Вижу, его уже доставили! Хлопот не было? Нашли быстро?

– Как вы и указали, саркофаг находился в подвале под развалами сгоревшей школы, – подтвердил Бравый.

– Какой волшебный день! – восхищенно воскликнула Герда, с интересом разглядывая наполовину стеклянное устройство, напоминающее солярий. – Сегодня Пиноккио превратится в обычного мальчика! То есть в девочку!

– Она совсем дитя, – растерялся генерал-полковник, наблюдая за миловидной, совершенно безобидной девушкой.

Дрозд поспешил представить спутницу:

– Это Гертруда.

Бравый вспомнил тот день, когда Грифель сдавал «койотов». В списке фигурировала и Герда, ее он характеризовал как доброго и хорошего человека. «Как жаль, что под колеса мчащегося на всех парах поезда жизни попадают те, кто этого совсем не заслуживает!» – с грустью подумал Руслан Викторович, разглядывая хрупкую изящную девушку, которая в их деле значилась как опасная преступница.

– Вы ведь целительница? – мягко уточнил Бравый.

– Дар Герды – забирать чужую боль, – с улыбкой ответила она.

– Это чудесный дар!

Бравый выразительно взглянул на смущенного Дрозда, это стало сигналом к началу сеанса. Профессор подошел к своему убийственному творению и открыл панельку, под которой скрывались кнопки с цифрами. Он на мгновение замер, вспоминая шифр, затем набрал несколько цифр, но крышка саркофага не открылась. Старик нервно потер виски.

– Дайте мне минутку, – нервничал профессор. – Надо вспомнить комбинацию цифр…

– Это ведь не уловка? – вполголоса уточнил Бравый. – Вы не пытаетесь сбить нас с толку?

– Я привел сюда Гертруду! – ответил Дрозд, злобно сверкнув глазами. – Зачем? Как выдумаете? На экскурсию?!

После очередного ввода цифр крышка с виду безобидного устройства мягко поднялась.

– Гертруда, то, что мы делаем, – это ошибка, – тихо прошептал профессор, подавая руку бывшей ученице, чтобы помочь ей сделать смертельный шаг в саркофаг.

– Какая же это ошибка, если исполняется самая заветная мечта Герды?! – ответила она с улыбкой.

– Ты – единственный лучик света в моих дремучих дебрях жизни! Я хочу, чтобы ты это знала.

– Вы как будто бы прощаетесь с Гердой навсегда, профессор!

– Нет, конечно, нет! – лгал пожилой человек, чувствуя ком в горле. – Я люблю тебя, моя прекрасная Гертруда.

Герда изящно впорхнула в ловушку и разместилась внутри саркофага. Дрозд закрыл крышку и дрожащим голосом воскликнул сквозь слезы:

– Что же я наделал?!

– Не пугайте ее, профессор, – деликатничал Бравый.

– Саркофаг герметичен и звуконепроницаем. Она меня не слышит!

Дрозд рассматривал красивое ангельское личико через стеклянную верхнюю часть крышки, стараясь запомнить Гертруду улыбающейся и счастливой.

– Эта девочка не знает, что она больше не проснется? – уточнил генерал-полковник, все это время наблюдавший за происходящим из дальнего угла комнаты допросов.

– Это наивное дитя верит в волшебство, – протянул профессор, не отводя взгляда от Герды. – Мне ведь так и не удалось испытать это устройство на моих воспитанниках. Поэтому я не совсем представляю, сколько времени займет весь процесс…

Рука Дрозда замерла над кнопкой «пуск», он не мог заставить себя нажать ее.

– Давай покончим с этим, профессор! Нажми эту чертову кнопку! – зарычал человек в форме, нервы Колосова сдали.

Профессор запустил устройство. Через шум работающего саркофага послышался пронзительный визг. От слишком сильной боли Герда билась изнутри, чем напугала присутствующих. Все отошли к стенам комнаты и замерли в ожидании.

– Вы же говорили, он звуконепроницаемый, – испуганно произнес Бравый. Зрелище бьющейся в смертельной агонии Герды ужасало его.

– Ей слишком больно! Поэтому ее слышно даже сквозь прочные стенки, – пробубнил Дрозд, он тут же бросился к саркофагу и закричал: – Прости меня, девочка! Прости!

Лицо Герды, искаженное ужасом и болью. Хлопок – плоть девушки разорвало на мелкие части.

– Ее больше нет! – сквозь рыдания промямлил Дрозд. – Сейчас начнется вторая стадия – эффект крематория. Высокая температура превратит ее останки в пепел.

Спустя несколько минут вместо красного месива на стекле оказался серый порошок. Автоматизированная машина для убийства ДУО-людей зашумела, вентилируя уже пустое пространство, затем затихла и выключилась.

– Вы не предупреждали, что это столь… жестокое зрелище, – выдавил Бравый, вспомнив, что в нижнем ящике стола в кабинете у него спрятана пачка сигарет для непредвиденных ситуаций.

– Я выполнил свою часть сделки, – трагическим голосом произнес Дрозд. – Теперь я могу забрать мои деньги?

Генерал-полковник сделал несколько шагов к профессору и, остановившись рядом с ним, на мгновение застыл, пристально разглядывая лицо палача. Дрозду казалось, что пауза слишком затянулась, он виновато опустил голову, будто нашкодившая собака, осознающая, что обгадила дорогой ковер. Колосов напоминал сжатую пружину, он был на пределе и едва сдерживался, чтобы не ударить торговца смертью «койотов». Генерал-полковник нашел в себе силы сдержаться и, не проронив ни слова, вышел в коридор.