Дмитрий Дашко - Щитом и мечом

– Есть способ размотать всю веревочку. Дошло до меня известие, что в скором времени людишки Сапежского попытаются на ярманке амбар армянский обнести.

– Что за амбар такой?

– Там купцы армянские деньги и товары свои хранят. Вот коли удастся прихватить шибаев на горячем да проворно, покуда Сапежский ничего не узнал, показания из них вытрясти – тогда и к самому главарю можно будет подобраться. Токмо мне самому дело сие не по зубам. Убьют меня опосля этого: не сам Сапежский, так сын его. Тоже яблоко, что недалеко от яблони упало. Вам проще: вы уедете, а я тут останусь.

– Что же нам прикажете вдвоём Сапежского брать?

– Полицейских моих шибаи давно в лицо знают. Я ж говорю – одно название, что город: деревня деревней. Рази что из команды солдатской охотников разыскать, да токмо ненадёжны они будут. Проболтаться в кабаке могут. Придётся вам своими силами управиться.

– Вдвоём? Шутить изволите…

– Никоим образом. Истину глаголю. Нет никому здесь веры. Всех Сапежский запугал. В кулаке держит. Берётесь?

Следователи переглянулись.

– Всё, что вы нам поведали – правда?

Воевода размашисто перекрестился:

– Да чтоб не сойти мне с этого места! Готов крест целовать!

– Хорошо, – кивнул Пётр. – В любом случае с чего-то надо начинать. Может, и впрямь в Сапежском корень всех бед. Попробуем им заняться. Только результатов обещать не могу. Тут уж как сложится.

– Понимаю, понимаю. Потому и рад слышать, – довольно откинулся на спинку кресла воевода. – Позвольте мне тогда ещё кое-какие подробности поведать…

Военный совет в доме Фёдора Прокопича продолжался почти до самого утра. Воевода хотел оставить столичных гостей на ночёвку, соблазнял роскошными перинами, но сыщики отказались.

Они шагали по спящему Марфино в сопровождении солдата, который освещал им дорогу фонарём.

– Надеюсь, это не дурная пиеса, и Сапежский действительно причастен к убийству настоятеля, – тихо, так чтобы проводник не услышал, сказал Иван.

– Вот на днях и узнаем, – усмехнулся его названный брат. – Только чур я купцом буду, ладно?

– Ладно, – со вздохом протянул Иван. – Вечно тебе самое лучшее достаётся!

Денег на операцию «Барыга» мы выбили из воеводы. Тот поскрипел зубами, но всё же отсыпал от щедрот своих казённых средств (да и как не отсыпать – при нас была бумага, в которой недвусмысленно излагалось требование властям всех чинов и рангов оказывать нам всемерную поддержку и помощь).

Дополнительно мы развели Фёдора Прокопича на два комплекта штатской одежды: купчика и его приказчика. Потом осведомились, какой товар он порекомендует нам взять, и уже в новом (а вернее, порядком ношенном) прикиде отправились на пристань. Именно там вели оптовую торговлю приезжие купцы, ну а розницей занимались уже на ярмарке.

Народу на пристани было как пчёл в улье. То и дело причаливали всё новые и новые посудины, гружённые так, что чудом не тонули. Тут же сноровисто подбегали артели грузчиков, которые начинали растаскивать товар по амбарам. Жизнь кипела!

Присматривавшие за порядком крепкие мужички с колотушками хмуро глянули в нашу сторону, но когда выяснили, что мы по торговым делам, перестали проедать нам спины глазами.

Я отыскал нужный амбар, выяснил, кто тут заправляет и приступил к самому важному – переговорам.

Родители всю жизнь считали, что торговой жилки у меня нет, как, впрочем, и у всей нашей семьи. Были работяги: городские и деревенские (когда предки прятали своё происхождение во времена Советской власти), так называемая интеллигенция, клерки, представители спецслужб (это я про Ивана), военные… но в бизнесмены никто не пробился. Сейчас мне предстояло играть на чужом поле, причём так, чтобы никто не догадался.

Что-то серьёзное в мои планы не входило. Мы договорились занять нишу мелочёвки: всякие там тесёмки, мошенки [7] , бижутерия, женские цацки. То, что в двадцать первом веке традиционно клепалось всякими вьетнамцами и китайцами, а потом сбывалось по семь рублей ведро. Набрав разного ширпотреба (кстати, торговались мы знатно, я первоначальный ценник раза в три сбил), потопали на ярмарку, занимать лучшие места.

Там договорились с «администрацией», нам выделили местечко неподалёку от амбара, в котором торговали армяне – самый раз для наблюдения. Заплатили сколько положено и пошли ставить лубяной шалаш. Основная розничная торговля как раз велась в подобных шалашиках. Это вам не Гостиный двор с его рядами!

Возиться было лень, я поманил двух пацанов, слонявшихся по ярмарке.

– Эй, христиане, заработать желаете?

– А то! – подбоченившись, изрёк старший из них.

– Идите сюда. Разговор есть.

– Идём, – пацан с деловым видом сплюнул и подошёл.

Я объяснил, в чём будет заключаться задание.

– Сколько дашь, дядя?

– По две копейки на брата.

– Мало. Давай четыре!

– Бог подаст! Три.

– Эх, пропадай моя телега! Три так три! Идёт.

– По рукам?

– По рукам.

Через час они соорудили «торговый павильон». Я дотошно проинспектировал качество работы и, не найдя к чему придраться, расплатился. Довольные пацаны помчались тратить заработанные капиталы, а мы с Иваном стали развешивать и раскладывать товар.

Было интересно, как тут обстоит с рэкетом, и он не заставил себя долго ждать. Сначала в шалашик заявился смуглый мужичонка с нахальной физиономией и драным ухом. Покрутившись, он быстро исчез, а потом вернулся в компании здоровяка с толстыми красными щеками и вместительным пузом.

Я сразу догадался, что это не покупатели, и потому велел Ивану быть наготове. Прикрытия у нас не было, мы действовали на свой страх и риск.

Драное Ухо начал разговор издалека, то есть с погоды.

Я кивнул, соглашаясь с очевидным фактом, что жара может простоять не день и не два, и что дождик не помешает. Мужичонка посчитал кивок признаком бесхребетности и пошёл в атаку.

В наши планы не входило портить отношения с местным криминалом ярмарочного разлива, интересовала птица пожирнее, поэтому я сразу проявил полное понимание и согласился внести небольшую сумму на общественные нужды. Пузан выглядел разочарованным. У него явно чесались кулаки.

Иван тоже оказался не в восторге от моего подхалимажа и лизоблюдства. Ему, прирождённому дворянину, было трудно сдержать гнев, и я мысленно обрадовался, что принял правильное решение назначить себя купцом, а то бы мой предок наворотил дел. Ваня не был знаком с теневой стороной бизнеса, сказывались чисто дворянское воспитание и образ жизни, ну а нам, испытавшим на своей шкуре, что такое девяностые и начало двухтысячных, подобное было не в диковинку.

– Ты чего это с ним так? – зашипел он мне в спину, когда делегация рэкетиров удалилась.