Игорь Шенгальц - Сыщик Бреннер

– Шиллер и его жена, те люди на дирижабле, бауэр на дороге – это ведь все твоих рук дело?

Я вскочил на ноги и направил «дырокол» на голову Костаса. Он тоже поднялся, но демонстративно развел руки в стороны, показывая, что не собирается нападать.

– Бреннер, поверьте мне, это был не я…

– Это был ты. Ты убил их всех, своими руками.

Костас глубоко вздохнул, совсем как человек, собирающийся с мыслями.

– Я попытаюсь объяснить. А вы постарайтесь услышать меня. Пристрелить всегда успеете…

– Говори!

– Бреннер, вы были в том подвале, вы сами убивали…

– Я убил тварь, которая пытала детей.

– Да послушайте! Про детей я ничего не знаю. Я не знаю ответов на все вопросы. Но кое-что рассказать все же могу. Тот первый симбиоз оказался неудачным. Мы ошиблись, и признаем это. Не всякий человеческий разум может сосуществовать на равных условиях с соседями. Тот дагеротипист не сумел, мой предшественник просто поглотил его, а после управлял телом, мыслями, действиями. Но у меня все вышло иначе. Я, Константин Платонович, наследник императорской династии, сумел взять контроль над чужаком, но после этого перестал быть собой прежним. И произошло это не сразу. Да, вы правы, это я убил всех, кого вы назвали. Я и не я. Тогда я потерял способность решать, и моими руками действовало существо во мне. Оно стало главным на время, но после я вновь подавлял его. У меня получилось. Я и сейчас слышу его, чувствую, ощущаю, понимаю. Отсюда мои знания, мои умения, моя сила. Я пользуюсь им, как они пользовались нами. Возможно, все произошло из-за того, что нас соединили слишком рано. Кречетов поспешил, стараясь навредить императору. Но в итоге он только помог мне. Не думаю, что, пойди все по плану, я смог бы подавить его в себе. Так что мне, скорее, повезло. Да, Бреннер, отвечая на ваш вопрос: я – убийца, но я невиновен.

– Я не верю тебе.

– Другого объяснения у меня нет. Можете застрелить меня, это ничего не изменит. Я больше не дам ему власти над собой. Но я – новый человек, я могу соединить наши расы, помочь нам сосуществовать.

– Не думаю, что это удастся.

– Это случится, все равно, хотите вы того или нет. Проход уже один раз открыли, и откроют его вновь. Найти проходца – лишь вопрос времени.

– Проходца? – переспросил я, но Костас не ответил.

Если все, что он рассказал, правда, если всеми действиями Костаса управлял подселенец, то мог ли я его винить? Можно ли винить умалишенного, совершившего преступление, но не осознававшего своих действий? Что правильно: наказать его за это или лечить? Сомневался я недолго.

– Я убью тебя.

– Прямо сейчас? Или чуть позже? Нам бы для начала отсюда выбраться, – разумно заметил Костас, но я его не слышал.

– Убью!

Я уже не сомневался. Но выстрелить не успел. Где-то невдалеке изрядно громыхнуло, да так, что пол пещеры заходил ходуном.

– Что происходит? – подозрительно уставился я на Костаса, но тот лишь недоуменно пожал плечами.

Раскладывать химмельшток я не спешил. Мы пошли назад пешком, причем Костаса я пустил перед собой, раздумывая, не пристрелить ли его прямо сейчас. Но подходящий момент был упущен, а стрелять в спину не в моих привычках.

Чем дальше мы шли по трубе-туннелю, тем светлее становилось. В этом мире царили полусумерки, сейчас же свет озарял все вокруг, а мох и грибы жадно впитывали в себя энергию.

Костас был удивлен не меньше. Происходило нечто особенное. Мы остановились у выхода из туннеля и замерли, завороженные зрелищем.

Высоко в небе, в ярких всполохах гигантских молний, которые и освещали все вокруг, горел, словно небывалая звезда, и переливался всеми цветами радуги проход.

То, что это очередная дыра между мирами, пусть и совершенно не похожая на виденную мной прежде, я понял сразу. Ничем иным это быть не могло.

Костас тоже сообразил, в чем дело.

– Это наш шанс! Какая-то нестабильность! Она не продержится долго!

Химмельшток, стоило лишь нажать на нужные выступы, в мгновение ока вновь развернулся в рабочее состояние.

Я ловко, уже привычно, заскочил на свое место. Костас шагнул ко мне, но я навел на него «дырокол», размышляя, что делать.

– Не дурите, Бреннер. Я на вашей стороне! А тут мне не жить…

Несколько секунд я обдумывал эти слова, потом кивнул. Костас устроился за мной, и химмельшток стрелой взмыл в небо.

Бушевала сильная буря. Ураганный ветер пытался отбросить нас в сторону с пути, но я правил в самый центр свечения, которое постепенно уменьшалось.

– Еще несколько минут, и проход закроется! – заорал мне в самое ухо Костас. – Быстрее!

Я и так делал все, что мог, стараясь выжать из химмельштока все заложенные в него создателями ресурсы. Боковым зрением я уловил движение справа и слева от нас, мелькнули подозрительные тени. Стрекозы! Выследили!

Нас заметили, несколько стрекоз кинулись наперерез, но ветер дул с такой силой, что их протащило мимо, далеко в стороне от нас.

Химмельшток же исправно тянул в самый центр небесной дыры.

– Быстрее! Проход закрывается!

Многоцветное сияние угасало и уменьшалось в размерах. Еще пару мгновений назад проход был огромный, величиной с дом, а теперь сжимался и скукоживался, стремясь исчезнуть вовсе.

Я понимал, что от того, успеем ли мы, зависит наша жизнь. Второго шанса не будет.

Мы успели. В самый последний момент. И только падая в цветное многообразие, я внезапно сообразил, что понятия не имею, куда именно ведет этот проход. Ведь если существует мир подселенцев, то могут быть и другие миры, более близкие нам или еще более чуждые!

Но тут же в глаза ударила привычная синева родного неба, и я успокоился.

Мы были дома.

В чужом мире я потерял счет времени. Сколько я там пробыл: три часа, пять? Больше или меньше? Время сгустилось, но при этом странным образом растянулось до невозможности.

В городе же прошло не больше пары часов. Солнце стояло еще высоко и ярко светило, небо очистилось полностью, от вчерашней непогоды не осталось и следа.

Многоцветный проход за нашими спинами исчез, как только мы оказались в родном небе. Стрекозы так и не успели догнать химмельшток и остались по ту сторону закрывшейся дыры между мирами.

Но не это было главным.

Мы вынырнули прямиком над центральной площадью города, примерно там, где меня засосало в вихрь, но только гораздо выше. С этой точки Фридрихсград просматривался словно на ладони. И не заметить произошедших в городе перемен я не мог, даже если бы захотел.

По углам условного квадрата с центром в середине площади, примерно на равном расстоянии друг от друга сияли четыре полусферы: синяя, красная, желтая и зеленая.

– Все, радуйтесь, Бреннер, или печальтесь. Но меня опередили конкуренты, – прокричал мне в спину Костас. – Теперь вам придется иметь дело с ними!