Иван Цацулин - Атомная крепость (Художник. И.Ефимов)

Красавин, с любопытством глядя на собеседника, сел.

— Вы думаете, раз я чекист, так и враг вам? А между прочим, мне вас жалко, вы еще молоды, Красавин. — Ухваткин зевнул. — Какая жара! Придется поставить палатку… Да, так вот, на досуге тут вам придется подготовиться к допросу, честно надо будет все рассказать.

— Что именно рассказывать? — буркнул Красавин, который явно не знал, как ему следует держать себя

Ухваткин усмехнулся:

— Ну, это вы сами знаете: о ваших встречах с агентом иностранной разведки «Михаил Ивановичем»… О его заданиях… Вы же шпион. Не прыгайте, это, между прочим, факт.

— Вы хотите арестовать меня? — в голосе Красавина был ужас.

— Я уже арестовал вас, но вы, Красавин, не волнуйтесь, такова жизнь. И между прочим, вы бросьте эту мысль — пристрелить меня: весь район поставлен на ноги, чекисты знают, что мы с вами тут отдыхаем, сбежать все равно не удастся.

— Я и не собираюсь бежать, — устало произнес Красавин и отшвырнул от себя револьвер. — И запираться не стану, какую меру советский суд определит, будет правильно. Давно мне такая жизнь опостылела, да вот сил не было самому порвать.

Ухваткин подобрал револьвер Красавина.

— Слабость воли, понятно. Только вот мера наказания к вам, Красавин, между прочим, будет применена серьезная. Придется во всем сознаться, все рассказать.

— Все расскажу…

— Ну, ежели так… И как вы инженера Камзолова в поезде убили и из вагона выбросили недалеко от Фрунзе, рассказать придется.

Красавин снова стремительно вскочил и схватился было за карман, но оружия теперь у него не было. Ухваткин спокойно наблюдал за ним, играя ружьем.

— Зачем вы убили Камзолова? — продолжал он. — Разве вы не знаете, что есть закон о смертной казни за такие дела?

Красавин застонал, он был бледен, широко открытые глаза в ужасе остановились на собеседнике.

Ухваткин продолжал:

— Вам придется рассказать, кто помогал вам, зачем и кому это убийство потребовалось, почему вы появились в Тянь-Шане под именем Камзолова. Между прочим, там вы убили проводника экспедиции…

— Это не я… Это Муса, ему показалось, что Садык узнал его.

— Ну что значит — Муса? Между прочим, и вы помогали. Нам известно. Вам придется рассказать и о том, как вы убили двух колхозников у Сары-Джас. Не волнуйтесь, Красавин, мне известно, что вы в этих делах были лишь соучастником. Затем вы приняли участие в организации искусственного падения лавины, в результате чего погибло четыре человека. Сможете ли вы чистосердечно во всем этом признаться?

— Смогу… — глухо ответил Красавин.

— Вот и хорошо. — Не спуская глаз с Красавина, Ухваткин подошел к берегу, густо заросшему камышом. — Какая благодать, верно?

Красавин молчал.

— Между прочим, вам повезло — ни Ясный, ни его спутники не погибли. Да, чуть не забыл — оба ваши сообщника арестованы, мы вам устроим очную ставку с ними. Будете давать против них показания?

— Буду…

— Вот и хорошо… Хотите выпить, там в бутылке осталось.

Красавин молчал.

— Ну что ж, договорились, я так и думал. — Ухваткин отошел от берега, все так же играя своим ружьем. — Не унывайте, Красавин, разное бывает в жизни. Хотите, я расскажу вам об одной жизни… — и, не дожидаясь ответа, продолжал: — Его звали Конрад Зуппе, он родился под Херсоном, в семье немца-колониста. Он был ко-ло-нист!

Ухваткин произнес это слово с таким смаком, что Красавин с любопытством взглянул на него.

— Потом Конрад Зуппе был завербован на службу в разведку Гитлера, получил «железный крест», во время войны был принят самим генералом Геленом, руководителем разведки на восточном фронте… Но интрига… И Конрада Зуппе заставили возглавлять зондеркоманды. Вы знаете, что это такое?

— Гитлеровские карательные отряды?

— Вернее сказать — отряды истребления мирного советского населения. Много крови и мало шансов на большую карьеру. Но Зуппе не жаловался, он знал, что его время придет, и оно пришло: когда армия Гитлера отступила, Конрад Зуппе остался в России, правда, под другой фамилией… Опять разведка Гелена, новые шефы, доллары на текущем счету и вдруг — опять зондер-команда! Понимаете, ему опять пришлось убивать, хотя в этой стране за убийство грозит казнь. И между прочим, Зуппе не хнычет — зондеркоманда действует. Вы меня понимаете, Красавин?

— Н-нет…

— Зря. Конрад Зуппе — я, и зондеркоманда — я. Не кричите, Красавин, вас тут никто не услышит, да и какая для вас разница, кто казнит вас! «Михаил Иванович» поручил мне перед смертью напомнить вам: он держит слово, больше уже вам не придется выполнять никаких его поручений. Вы — предатель, Красавин, вы всех предаете походя. Мы не можем оставить вас в живых.

— Вы обманули меня… Пощадите!… — взмолился Красавин. Он на коленях полз к Ухваткину.

— Ни с места! — Ухваткин поднял ружье.

Одним прыжком Красавин вскочил на ноги и бросился на врага.

Конрад Зуппе дважды в упор выстрелил в него.

— Зондеркоманда действует, — пробормотал он и стал обыскивать карманы убитого.

Но тут кто-то тронул его за плечо. Ухваткин-Зуппе стремительно выпрямился — на него смотрело дуло пистолета. Он покосился — вокруг стояли люди — и поднял руки.

Майор Ундасынов зло и презрительно сказал:

— Такой опытный шпион и пошел на мокрое дело. — Он обезоружил его — Ну, а теперь, Конрад Зуппе, давайте кассету с микропленкой, живо! Второй раз вам не удастся провести меня…

Шпион понял: конец. Он мелко, по-собачьи, затрясся всем телом и опустился на землю, с трудом снял сапог и отвинтил каблук — касета находилась в углублении.

— Теперь вперед! — скомандовал Ундасынов, и Зуппе, шатаясь, пошел. Навстречу им, к озеру, спешило несколько легковых машин.

Солнце в зените. Озеро в мелкой ряби ласковой, еле заметной волны осталось позади, окаймленное густыми зарослями камыша. «Камыш погубил меня», — думал Зуппе, шагая вперед с остановившимся взглядом.

Еще недавно эти места называли «Пфальцской Швейцарией»: дубравы, стройные сосновые боры, чистый воздух невысоких гор, тихие курорты в заповедных лесах.

«Нет в Германии уголка милее нашего Пфальца», — говорится в старинной народной песне.

Но так было раньше. Американские военные власти превратили этот обширный район Германии в «стратегический треугольник» между реками Рейн, Мозель и Саар. Аэродромы, казармы, полигоны и танкодромы, склады горючего и боеприпасов, запретные территории, лазареты, «маленькие Америки» — военные городки, выстроенные на немецкие деньги специально для янки военнослужащих. Там, где раньше тихо шелестели узорными листьями дубы и клены, выросли тысячи уродливых многоэтажных домов-коробок.