Евгений Дембский - Та сторона мира

— Парни, это только в кино убивают быстро и приятно, — назидательно произнес я. — В жизни же не всегда… — Я замолчал, поскольку бывший владелец ножа выпрямился и сделал шаг в мою сторону. Одновременно я заметил какое-то движение справа.

Я слегка повернулся, чтобы иметь обоих в поле зрения. Нападающий смотрел только на меня и не видел, что слева к нему приближается какой-то незнакомец. В его облике не было ничего угрожающего, он шел медленно, но решительно. Неожиданно он метнулся вперед и ударил носком ботинка в пах нападавшему. Тот удивленно вытаращил глаза и со стоном рухнул лицом вниз. Мой союзник посмотрел на второго, который все еще стоял на коленях, закрыв лицо руками. Делать было уже больше нечего. Новый участник схватки шагнул ко мне и улыбнулся.

— Я немного опоздал. Но не всегда все столь хорошо выходит. Эти скоты редко получают такой урок, как сегодня. Чаще всего им попадается какой-нибудь недотепа, у которого они все отбирают и в придачу бьют для забавы.

— Вряд ли это те, они вообще ничего не умеют. — Я кивнул в сторону обоих корчившихся на земле дружков. — А вы тут часто помогаете прохожим?

— Довольно часто. Я… — Он полез в карман и, достав что-то блестящее, протянул мне ладонь с каким-то значком. Я наклонился, и тут он, извернувшись, ударил ногой мне в лицо. Движение оказалось для меня слишком быстрым. Пятка угодила в подбородок, лязгнули зубы, а из глаз посыпались искры. Я успел еще подумать, что у этого типа чертовски твердая пятка, он мог бы ею шлифовать алмазы. А потом я потерял сознание.

Сперва мне показалось, будто кто-то удалил мозг из моего черепа. Ощущение было такое, будто одинокие мысли мечутся по пустой черепной коробке, ударяются о кость и тут же гаснут, уступая место новым. Так продолжалось довольно долго, прежде чем появилась первая разумная мысль: раз я думаю, значит, мозг у меня есть. Я мыслю, следовательно, существую. В ушах у меня гудело, глаза под веками жгло. Многовато для обычного пинка в черепушку.

Я слегка повращал глазами и приоткрыл веки: передо мной, покачиваясь, поплыла какая-то серая плоскость, но вскоре она застыла неподвижно, и я увидел бетонную стену. В то же мгновение я ощутил рывок, и перед глазами у меня снова все закружилось. Я уже знал, что сижу привязанный к стулу — опустив голову, я увидел веревку, опоясывавшую бедра. Я поднял голову, хотя это движение вызвало очередную волну грохота в ушах, и огляделся.

Передо мной стоял тот самый маленький и худой самозванец-помощник с улицы, глядя на меня с безразличным видом. Позади него находилась стена с какими-то трубами и большим краном. Потолок был поделен на несколько квадратов решеткой из натриевых ламп. Пол был тоже бетонным. Подвал. Где-то сзади должна была быть дверь. Еще раз взглянув вверх, я увидел кроме ламп несколько тонких трубок, торчавших из стыка стены и потолка. Я снова перевел взгляд на охранника. Тот поднял бровь и улыбнулся. Улыбка у него была липкая и скользкая.

— Не надо было лезть куда не надо, рыбка, — сказал он.

— И долго ты над этим думал? — Я говорил несколько неразборчиво — челюсть чертовски болела.

— Шутник, — заметил он. — Ничего так не люблю, как дать в рожу какому-нибудь шутнику. — Он прикусил губу, словно размышляя, как получше нанести удар.

Я пошевелил руками за спиной. Кто-то сплел их друг с другом и связал веревкой, ногами я не двигал, пока этот тип стоял надо мной. Я опустил голову и зашипел — не слишком громко, но так, чтобы дошло до охранника. В ответ я услышал фырканье и короткий смешок.

— Думаю… — услышал я и стиснул зубы, чтобы хотя бы немного смягчить удар. Охранник шагнул ко мне, я увидел его ноги, как вдруг сзади раздался короткий скрежет. Я поднял голову. Алмазная Пятка смотрел на что-то за моей спиной. Это продолжалось некоторое время — видимо, кто-то сзади что-то показывал ему жестами. Охранник кивнул и сказал: — Хорошо. Если можно, скажите, чтобы мне принесли что-нибудь от зубной боли.

Снова раздался тот же скрежет. Алмазная Пятка отошел к стене и схватился за щеку. Я снова опустил голову и попробовал пошевелить ногами. Веревки на бедрах перекрывали кровообращение, ниже колен я ничего не чувствовал. Я начал напрягать лодыжки и осторожно шевелить пальцами ног. Прошло несколько минут, прежде чем я почувствовал, что уже могу двигать ногами, по крайней мере от колен и ниже. Когда охранник на мгновение отвернулся, я быстро пошевелил ногами и сразу же замер. Потом сказал:

— Ты не мог бы дать мне сигарету? Они у меня в кармане. После того пинка у меня дрянной вкус во рту.

— Что ты говоришь? — притворно удивился он. Потом подошел ко мне, полез в карман, достал сигареты и отошел.

— Дай одну, — попросил я.

— Курить вредно, — сказал он, снова улыбаясь так, что мухи приклеились бы к его улыбке не хуже, чем к липучке. Он встал передо мной и, сунув сигарету в рот, медленно, словно наслаждаясь выражением моего лица, поднес к ней зажигалку и нажал на кнопку. Закурив, он выпустил длинный шлейф дыма в мою сторону, затем снова поднес руку ко рту, и тут один из огнетушителей наконец среагировал. Тонкая мощная струя противопожарной смеси ударила его прямо в лицо. Он заорал и, схватившись за физиономию, шагнул ко мне; я рванулся вверх всем телом, оттолкнулся ногами от пола и, падая назад, со всей силы ударил его каблуками в нижние ребра. В следующее мгновение я грохнулся спиной о пол и перевалился на бок. Я не видел, как он летел к стене, увидел лишь, как он осел на пол, ударившись затылком о торчавший из труб кран. Как можно быстрее доковыляв до него, я на всякий случай со всей силы пнул его пяткой в шею. Потом поднял, поерзав по полу, свою зажигалку и принялся пережигать веревки на запястьях. Я очень спешил, помня о втором охраннике и о нескольких еще действующих огнетушителях, но лишь через пятнадцать минут сумел освободить руки и встать с пола. Обыскав карманы трупа, я нашел все, что он забрал из моих, то есть деньги и «биффакс». Больше при нем ничего не было. Проверив обойму, я подошел к двери и, прислушавшись, открыл. Я увидел коридор и кого-то, кто выстрелил, едва я успел поднять руку с оружием. Я тоже выстрелил, но промахнулся, во всяком случае, фигура скрылась за поворотом, за которым находился следующий отрезок коридора, завершавшийся дверью; когда я добежал до нее и, оглядываясь по сторонам, открыл, двор был уже совершенно пуст. Пройдя вдоль стены, я нашел выход на какую-то улочку.

Аптеку я отыскал метрах в ста за углом. В большом, чистом и прохладном помещении ощущался характерный запах. Я был единственным пациентом. Свернув к стене, где стояли в ряд санитарные кабины, я вошел в первую и нажал на клавишу.

— Чем могу помочь? — раздался глубокий женский голос.