Зиновий Юрьев - Иск

— К сожалению, я должен напроситься к вам в гости, — сухо сказал я. — Я, мой сын и моя приятельница. Еще до звонка, сейчас же, мы поедем с вашим сыном к вам и будем скрываться там.

— Хорошо, — решительно сказал редактор, — я согласен. — Он направился к своему трону, и как только между нами опять оказался гигантский его стол, я почувствовал себя жалким пигмеем…

Он молча смотрел перед собой, и не нужно было быть великим физиономистом, чтобы понять, о чем он сейчас думает. Величайшая сенсация всех времен. Он, Мэтью Брюгге, входит в историю. Властно и решительно, как в свой кабинет, и так же властно занимает в ней выдающееся место. Словно в истории уже приготовили для него огромный стол.

Может быть, он даже закажет себе визитные карточки: «Мэтью Брюгге, владелец и редактор „Шервуд Икзэминер“, спаситель человечества». Скромно и со вкусом.

Самое смешное было в том, что этот розовощекий человечек действительно сейчас держал в своих ручонках историю. Черт с ним, пусть зарабатывает миллионы или миллиарды на спасении человечества, пусть считает себя хоть господом богом, лишь бы он помог.

Он должен это сделать. Слишком фантастична была наживка, чтобы он мог выплюнуть ее в последнюю секунду. Тем более, он всю жизнь заглатывал все, что мог, от конкурентов до сенсаций.

Музыка плыла по комнате. Нет, не плыла, она то сворачивалась в плотный, упругий вихрь, то расслаблялась и нежно овевала его.

Генерал Иджер погрузился в кресло и весь отдался Моцарту. Генерала не было. Не было комнаты, не было глубокого кресла, обтянутого старой, чуть потрескавшейся коричневой кожей, не было вытянутых ног и не было свалившихся с них шлепанцев. Он ни о чем не думал. Он растворился в музыке, и она прекрасно и грустно несла его куда-то…

Телефонный звонок ворвался в музыку, варварски взорвал ее, и генерал, лишенный поддержки божественных звуков, со вздохом вернулся в свое усталое тело.

— Добрый вечер, — послышался голос Калеба Людвига. — Только что мне звонил главный редактор «Шервуд Икзэминер». С ним вступил в контакт наш общий друг…

— Они уже виделись?

— Нет, завтра в семь часов он должен приехать в загородный дом Мэтью Брюгге. Надеюсь, вы понимаете…

— Я понимаю, — вздохнул генерал. — Я понимаю. Я понимаю, что это вполне может быть ловушкой.

— Ловушкой? Что вы хотите сказать?

— Может быть, я ошибаюсь. Мне очень хотелось бы ошибаться. Но меня всегда настораживают чересчур благоприятные возможности. Мы повсюду ищем нашего друга и вдруг узнаем, что он будет завтра проезжать тогда-то и тогда-то по такой-то дороге. К тому же загородной. Слишком хорошо, чтобы быть правдой…

— Так что же вы предлагаете? Сидеть и ждать, пока он…

— Боже упаси! Ловушка, друг мой, — это взаимоострое оружие.

— Не понимаю.

— Если некто хочет заманить кого-то в западню, то этот некто будет прятаться около нее. А зная это, этот кто-то может стать уже не жертвой, но охотником.

— Это по вашей части. Ловушки, жертвы, охотники — меня это не интересует. Меня интересует, чтобы наш друг не попал завтра к Мэтью Брюгге.

— Меня это тоже интересует.

— Спокойной ночи.

Генерал вздохнул и посмотрел на проигрыватель. Увы, Моцарту придется подождать. Он поднял трубку, позвонил полковнику Ларру и попросил его немедленно приехать.

Владелец частного сыскного агентства «Констант Уотч» Гарольд Тун внимательно посмотрел на Уолтера Брюгге.

— А что это за люди, которые, по вашему мнению, могут попытаться перехватить посетителя вашего отца? Ну, если не фамилии, то хоть их профессия? Если не профессия, то хоть из каких они кругов?

Уолтер подозрительно посмотрел на Туна, пожал плечами.

— Скажем так: есть основания предполагать, что это профессионалы.

— В каком смысле профессионалы?

— В самом прямом, мистер Тун.

— К сожалению, мистер Брюгге, в таком случае я вынужден отказаться. Не могу же я…

— О, вы не совсем правильно поняли меня. Вам не придется действовать против какой-нибудь официальной организации. Мы бы никогда не пошли на это. Просто люди, с которыми вы столкнетесь, могут обладать выучкой профессионалов. Но они будут частными гражданами, не более. Вы понимаете меня?

Владелец «Констант Уотч» несколько раз медленно кивнул, словно подтверждал свои наихудшие опасения. За тридцать лет работы в полиции и частном сыске он привык быть недоверчивым. Если приходит сын главного редактора и говорит, что дело чрезвычайной важности, что вопрос гонорара имеет сугубо второстепенное значение, то должен быть подвох. Ах, не любил он иметь дело с профессионалами. То ли дело чьи-то жены, сошедшие с ума от любви, напившиеся политиканы или сбежавшие из родительского дома юнцы. С ними было все просто. Иногда хлопотно, но все равно просто. Вопрос времени и организации.

Можно было бы, конечно, отказаться. Но обидно потерять такого клиента, как «Шервуд Икзэминер». Это было безумием. Да и гонорар…

— Хорошо, — вздохнул он, — передайте отцу, мистер Брюгге, что мы постараемся сделать все, как надо…

Гарольд Тун налил себе горячую ванну и залез в нее. В воде почему-то думалось лучше. Может быть, она разогревала кровь, и та живей плескалась по жилам, кто знает…

Он закрыл глаза, впитывая тепло. Чем отличаются профессионалы от любителей? В первую очередь недоверчивостью. В чем может выражаться недоверчивость профессионалов, которым сообщают, что завтра им представится отличная возможность убрать какого-то человека? Они могут решить, что это ловушка. С другой стороны, они не могут позволить себе роскошь отказаться от попытки. Значит, они будут пытаться добиться своего, но будут при этом начеку, ожидая подвоха. Из этого и нужно исходить.

Вода в ванной стала остывать, и Гарольд Тун протянул руку, чтобы открыть кран.

Полковник Ларр не любил задумываться над разумностью приказов начальства. Мир был четок и прекрасен, а сомнения лишь смазывали его строгую красоту. Мир был похож на чертеж, и если ты умел читать его, нельзя было не восхищаться сложностью его и вместе с тем простотой.

И тем не менее, лежа в темноте в кустарнике метрах в пятидесяти от дороги, которая вела к дому Мэтью Брюгге, он никак не мог отделаться от мысли, что на этот раз в чертеже явно что-то напутано. Не его это было дело — лежать на холодной земле, глазеть в ночной бинокль, слушать тихое потрескивание в крошечном приемопередатчике. Не дело полковника, помощника самого генерала Иджера. Такие дела больше подходили людям вроде лейтенанта Макколога, который занял позицию с другой стороны дороги, или — еще лучше — Хилэри Импиата. Может быть, генерал поторопился с Импиатом. Это было его дело, его профессия. С другой стороны, генерал Иджер несколько раз повторил, что задание это чрезвычайно важно, и успешное выполнение его будет настоящим трамплином в его, Ларра, карьере. Господи, быстрее бы. Только что в «уоки-токи» послышался условный сигнал, означавший, что их человек, спрятавшийся недалеко от поворота с шоссе на дорогу к дому, заметил машину с Карсоном. Через сто метров машину поджидали двое их оперативных сотрудников с базуками. Бедняги даже не знают, что их специально выдвинули вперед, чтобы на них вышел противник. Их заверили, что операция на сто процентов безопасна, что бояться нечего и некого и можно даже особенно тщательно не маскироваться. Они не знали, что находятся в пределах видимости еще двух работников Конторы, Ларра и Макколога, которые ни в коем случае не должны пытаться помочь им, если на подсадных уток будет совершено нападение.