Гэв Торп - Первая стена [ЛП]

— Предубеждение выжившего — это не благословение.

Киилер проигнорировала его слова и вошла. Кирилл Зиндерманн шёл впереди пары, чтобы подготовить путь, и направлялся к главной певшей группе. С ним было ещё несколько человек, по-видимому, лидеры собравшихся. Когда их присутствие было замечено, пение прервалось и затем прекратилось. Собравшиеся верующие обратили внимание на вновь прибывших, некоторые с удивлением подняли руки ко рту. Сначала Амон посчитал это реакцией на своё появление, потому что по просьбе Киилер он пришёл в доспехах и с оружием. Но затем он услышал шёпот:

— Блаженная здесь! Она ходит среди нас! — И увидел, что, хотя взгляды и скользили по нему, они задерживались на Киилер. Это был первый случай, когда он находился в присутствии человека, кроме Малкадора, который привлекал большее внимание, чем он.

Киилер расчувствовалась, её лицо блестело в свете жаровен, а глаза широко открылись. Он слышал, как бьётся её сердце.

— Идёмте, идёмте, — позвал Зиндерманн, подводя их к передней части группы. Он представил их друг другу, но Амон не узнал ни одного из имён, как людей значительных. Прихожане были очень похожи на тех, кого он видел во время предыдущих экскурсий с Киилер. Мужчины и женщины, в основном старше среднего возраста, потому что более молодых и здоровых призвали в Имперскую армию. Некоторые были подростками, ещё недостаточно взрослые, чтобы учиться обращаться с лазганом.

Они смотрели на него со смесью подозрения и благоговения. Первое, как он понял, было вызвано незаконным характером собрания, а второе — его существованием как творения рук Императора. Он почувствовал себя неуютно под их взглядами, но ничем не выдал своих чувств, изучая их со спокойным интересом.

И вечер продолжился вполне предсказуемо, с очередными песнопениями, обсуждением отрывков из их священной книги и обменом товарами в виде еды, питья, лекарств и тому подобного, что удалось собрать после последней встречи. Их взяли лидеры групп для последующего распределения среди тех, кто больше всего нуждался, или, по крайней мере, так они утверждали. Амона не заботило, расходились их слова с делами или нет.

Наконец, вознесли молитвы Императору, прося о защите, наставничестве и прощении. Последнее особенно смутило Амона, как будто Императору было какое–то дело до мнимых или явных моральных проступков этих людей. В конце церемонии Амон подошёл к Зиндерманну и другим лидерам культа.

— Ваш визит — огромная честь, кустодий, — сказала седая женщина по имени Корал. Она странно смотрела на него и вытянула руку, словно желая дотронуться до его доспехов, но затем одёрнула её. — Подумать только, что вы были рядом с Богом-Императором.

Амон напрягся, услышав слова из запрещённой книги, написанной предателем Лоргаром. То, что они вошли в обиход, явно свидетельствовало о цене расхлябанности. Корал вела себя так, словно что–то из этой якобы божественной связи могло быть передано, если просто постоять рядом.

— Зиндерманн заверил нас, что вы здесь не для того, чтобы осуждать наши практики, — сказал другой, темнокожий мужчина с тростью и в одежде младшего управляющего.

Амон взглянул на Киллер. Она выгнула бровь.

— Я ищу тех, кто мог быть свидетелем странных явлений, — сказал кустодий. — Возможно, общее видение или сны. Голоса, образы, всё, что нельзя объяснить законами природы.

— Как знаки от Императора? — спросила младшая из троих, мать с младенцем на руках, которому было не больше нескольких месяцев. Амон понял, что ребёнок, должно быть, родился после начала осады. Его удивление, видимо, проскользнуло сквозь настороженное выражение лица.

— Его отец сражается на стенах, — гордо сказала женщина, поглаживая ребёнка по щеке. — Её голос слегка дрогнул. — По крайней мере так было, когда я в последний раз слышала об этом месяц назад. Я молюсь Императору, чтобы он благополучно пережил страдания. Возможно, вы могли бы связаться с ним?

Она смотрела на Амона с надеждой, которая резко контрастировала с её уставшим лицом и тёмными кругами вокруг глазам. Он видел, что ребёнок тоже недоедает, как и большинство прихожан. Их одежда превратилась в лохмотья, дома были разрушены. И всё же они благодарили миф Императора и просили известий о близких, вместо того чтобы осуждать Повелителя Человечества, которого конечно могли обвинить в своём затруднительном положении.

Сам масштаб битвы за Императорский дворец означал, что ни один солдат не мог быть учтён. Целые роты погибали без малейших записей об их судьбе. Казалось неумным делиться этой мыслью с отчаявшейся молодой женщиной.

— Я не думаю, что это возможно, — тихо ответил он.

— Жизнь продолжается, — сказала старшая женщина. — Гор не может остановить всё человечество.

— Действительно, великий цикл продолжается, — сказала Киилер, закончив разговор с одним из прихожан и присоединившись к ним. Она посмотрела на молодую маму. — Что ты знаешь о группе, которая собирается в базилике Вентура?

— Странная компания, — ответил мужчина, прихрамывая подойдя ближе. — Они взяли себе название. Помнишь его, Чиквенду? Тех, которые следуют за Оливье?

— О… — пожилая женщина секунду потёрла подбородок. — Фонарщики? Несущие Фонари?

— Несущие Свет! — сказала молодая мама. — Я видела одного из их эмиссаров на западной аркадной дороге как раз сегодня утром.

— Да, Несущие Свет, — сказала Чиквенду. — Если хотите увидеть необычное, Несущие Свет — это точно те, кто вам нужен. Оливье, он утверждает, что может исцелять больных, и это только начало.

Амон обменялся взглядом с Киллер. Она улыбнулась и протянула руки лидерам группы, обнимая каждого по очереди.

— Держитесь, — прошептала она каждому из них.

— Спасибо за вашу помощь, — сказал Амон, кивнув в знак признательности. Он уже собрался уходить, но почувствовал, что не может сделать это больше ничего не сказав. Он не имел права разжигать ложное поклонение, но и не обязан был подавлять всякую надежду. — Это пройдёт. Император победит.

Космический порт Львиные врата, ядро стратофекса, два дня после начала штурма

Медленно собирая воинов, скрытые силы Форрикса отошли далеко от хлынувших к основанию космического порта орд, по пути к центру стратофекса прорвав несколько кордонов Имперской армии. Выяснилось, что выбранное Форриксом место встречи располагалось в зоне жилых общежитий, сгрудившихся вокруг одной из главных шахт. Гражданские с автоганами и кухонными ножами представляли собой меньшее препятствие, чем расстояние, которое требовалось преодолеть, их тела остались остывать в коридорах и комнатах, что они называли домом.