Брайан Херберт - Песчаные черви Дюны

Мурбелла отрывисто сказала администраторы Горусу:

— Дайте мне связь! Как можно говорить с вашим Оракулом Времени?

Горус был поражен событиями, происходящими вокруг них.

— Никто не смеет требовать аудиенции у Оракула. Ни одному человеку не дозволено первому вступать с ней в контакт.

— Она только что спасла нам жизнь! Дайте мне поговорить с ней.

Администратор, скептически улыбнувшись, сделал знак одному из своих одетых в серую форму людей.

— Мы попробуем, но я ничего не могу обещать.

Человек нажал несколько клавиш, но Мурбелла нетерпеливо отодвинула его в сторону.

— Оракул Времени, кто бы вы ни были! Разрешите нам присоединиться к вашим силам, чтобы до конца истребить мыслящих машин.

Долгое молчание было единственным ответом Мурбелле, в динамике не раздавалось даже потрескивания. Сердце Командующей Матери упало. Горус торжествующе посмотрел на нее — он знал результат заранее. Мурбелла уже видела приближение второй волны атакующих машин — сейчас должна была начаться вторая атака. Эти уже не станут насмешливо игнорировать обороняющихся и откроют огонь.

— Появились другие машины…

— Теперь мне надо двигаться дальше. — Когда Оракул заговорила, лайнеры начали один за другим исчезать в свернутом пространстве. — Главная битва развернется в Синхронии.

— Постойте! — закричала Мурбелла. — Вы нужны нам!

— Мы нужны везде. Крализец не закончится здесь. Я наконец нашла корабль Дункана Айдахо и секретную ставку Омниуса. Теперь мне надо отправиться туда и покончить с машинами раз и навсегда.

Мурбелла пошатнулась, когда до нее дошел смысл слов Оракула. Корабль-невидимка найден? Значит, Дункан жив!

В несколько мгновений последние лайнеры скрылись из виду, оставив Командующую Мать и ее корабли один на один со следующей волной атакующего противника. Мыслящие машины продолжали идти вперед.

Дверь зала большого машинного храма потекла вниз волной текучего металла и открылась. За ней оказались две человеческие фигуры, вошедшие в зал одна за другой.

Прошло уже много часов с тех пор, как барон Владимир Харконнен убил Алию, но на губах его продолжала блуждать довольная улыбка. Черные паучьи глаза блестели. Доктор Юйэ во все глаза смотрел на барона, на свою bete noire [1] Bete noire (фр.) — предмет ненависти, отвращения. .

Паулю не надо было обладать пробужденной памятью, чтобы узнать спутника барона — худощавого молодого человека, почти мальчика, но с тренированным телом и выпиравшими от постоянных тренировок мышцами. Глаза были жестче, черты лица резче, но Пауль знал это лицо, смотревшее на него словно из зеркала.

Стоявшая рядом Чани издала сдавленный крик, перешедший в глухое рычание. Она тоже узнала второго Пауля и увидела страшную разницу.

Кровь Пауля застыла от чувства неизбежности и неотвратимости чего-то страшного. Это было его воплощенное предзнание, ставшее реальностью видение! Итак, мыслящие машины вырастили еще одного гхола Пауля Атрейдеса, чтобы он стал их марионеткой, вторым возможным Квисац-Хадерахом для их частного пользования. Теперь он понял значение своих нескончаемых видений, в которых он видел свое собственное торжествующее лицо у человека, глотающего пряность, а себя видел пронзенным кинжалом и умирающим от кровопотери на странном полу. Пол был точно такой же, как этот, на котором он сейчас стоял в этом странном зале.

«Это будет один из нас…»

— Мне кажется, что у нас избыток Атрейдесов. — Барон подтолкнул вперед своего протеже, положив руку ему на плечо, и произнес почти извиняющимся тоном, словно это было кому-то интересною: — Этого мы называем Паоло.

Паоло отошел от барона.

— Скоро вы будете называть меня императором или Квисац-Хадерахом — смотря по тому, какой титул будет вызывать большее почтение.

Смотревшие на происходящее старик и Эразм находили зрелище поистине забавным.

Пауль подумал, сколько раз попадал он в ловушки, расставленные судьбой, ужасными предначертаниями. Сколь часто и в сколь многих обстоятельствах видел он себя убитым ударом кинжала? Как жаль, что ему придется встретить это испытание, будучи всего лишь пустой оболочкой, не вооруженным прошлой памятью и прошлыми навыками, как он проклинал это горе.

«Надо опереться на самого себя. Я выстою».

Ухмыляясь, младший гхола подошел к неподвижно стоявшему Паулю. Тот взглянул на свою уменьшенную копию. Несмотря на разницу в возрасте, они были приблизительно одного роста, и, глядя в глаза своему двойнику, Пауль понимал, что ему не следует недооценивать своего двойника, этого Паоло. Юность может быть оружием не менее страшным, чем криснож на поясе Пауля.

Джессика и Чани подошли ближе к Паулю, готовые прийти на помощь. Его мать с полностью восстановленной памятью была настоящей Преподобной Матерью. Чани, хотя она и не обладала пока своей исходной памятью, уже показала себя умелым бойцом, словно она уже чувствовала фрименскую кровь в своих жилах.

Паоло нахмурился, взгляд его на секунду заметался, но потом он овладел собой и насмешливо взглянул на Джессику.

— Ты якобы приходишься мне матерью? Леди Джессика! Ну, возможно, ты и старше меня, но это не делает тебя настоящей матерью.

Джессика окинула его уничтожающим взглядом.

— Я знаю мою семью, не важно, в какой последовательности родились ее члены. Но ты не принадлежишь к моей семье.

Паоло подошел к Чани, глядя на нее с подчеркнутым высокомерием.

— А ты… Я тебя тоже знаю. Предполагается, что ты должна стать самой великой любовью в моей жизни, фрименская девушка, настолько незначительная, что о ранних годах ее жизни нет никаких записей в архивах. Дочь Лиет-Кинеса, не так ли? Полное ничто до тех пор, пока не стала наложницей великого Муад'Диба.

Пауль почувствовал, как Чани с силой сжала его руку и сказала, обращаясь только к нему:

— Уроки башара были верны, Усул. Ценность гхола не в его клетках. Процесс может пойти криво — как это ясно видно на примере этого юного чудовища.

— Главное дело — это воспитание, — вмешался в разговор барон. — Вообразите, какой могла бы быть вселенная, если бы Муад'Диб получил другое воспитание и научился бы по-иному распоряжаться властью. Если бы я воспитал его, как воспитал чудесного мальчика — Фейда Рауту.

— Ладно, довольно, — перебил его Омниус. — Мой машинный флот сейчас вошел в боевое соприкосновение — или мне следует сказать, уничтожает? — жалкие остатки человеческой обороны. Согласно последним донесениям, люди выставили заслоны вдоль воображаемой линии фронта. Это позволяет мне уничтожить их одновременно и раз и навсегда покончить с этим вопросом.