Виталий Останин - Граничник [СИ]

— Без транспорта мне ловить нечего, — ничуть не смущенный отповедью, отозвался Гринь. — А вместе у нас шансы очень неплохие. Сам подумай, Оливер! Сильный маг, опытный Страж и жрец…

— Стефан не жрец, — я понимал, кого имеет ввиду охотник, говоря о жреце. Сам после столкновения с Анубисом думал о том непрестанно.

— Конечно же жрец! Иначе с чего бы его Анубис так хотел заполучить? Неинициированный ревнитель — так же вы говорите?

Как узколобый фанатик, коим меня частенько в последнее время величали, я отмел предположение нехристя презрительным молчанием. Но как опытный граничник, проживающий уже вторую жизнь, и много чего успевший повидать за этот немалый срок, не мог не признать его правоты.

Возможности Стражей и ревнителей происходят, если можно так сказать, из одного корня. Ребенок, обладающий необходимым набором признаков, мог вырасти как в Стража, так и в ревнителя. Разница была лишь в подготовке. А еще в том, что один путь закрывал возможность развития в другом. В зависимости от запросов и задач, училища сами решали, кого именно им готовить из поступившего «материала».

Стефана готовили, как Стража, то есть больше развивая его физические возможности, нежели духовные. Усиливали реакцию, учили обращению с оружием древних, рукопашному бою и защите от влияния Высших демонов. Кое-чем из арсенала ревнителей он все же обладал, но на зачаточном уровне — например, мог провести обряд закрытия Разлома.

Ревнители же в физической силе Стражам проигрывали, но возможности их веры были велики. Один на один ревнитель не мог выстоять даже против своры низших, и в то же время был способен выстоять против Князя.

А у нас со Стефаном сложилась ситуация непростая. Полноценным Стражем он уже не являлся, хотя рефлексы и возможности тела продолжали оставаться на нужном уровне. Вместе с этим Золотоголовый «откатил» моего воспитанника до одиннадцатилетнего возраста, фактически обнулив его. И Стефан как бы снова получил выбор. Добавить сюда интерес Анубиса, который желал получить жреца для своего брата Сутеха, так и вовсе выходило, что нехристь прав по всем статьям.

— Даже если все, как ты говоришь, это ничего не меняет, — отрезал я. — У нас есть задача, а мой подопечный не обладает необходимыми знаниями, чтобы бороться с существами подобного уровня. Забудь.

— А могли бы вернуться героями… — вкрадчиво произнес Гринь.

— Изыди, Сатана [5] Здесь используется в значении «не искушай меня». , — на автомате буркнул Стефан. Несмотря на подавленность и некую отстраненность воспитанника, разговор наш он слушал внимательно.

— Вот! — поддержал его я. — Устами младенца глаголет истина.

Спор этот с момента, как мы покинули островок на болоте, возникал уже четвертый раз. И все нехристь никак не мог угомониться. Каждый раз он приводил все новые и новые доводы, убеждая нас присоединиться к его охоте. Покидать нас и заниматься своими делами самостоятельно он, несмотря на многочисленные отказы, не торопился.

Про себя же и про этот свой Круг Магов Гринь говорил неохотно. Обозначил широкими мазками, дескать, есть такое вот государство, и я его эмиссар, но и все на этом. Где конкретно расположено, какими землями владеет и какие законы продвигает — ни слова, сколько бы я ни спрашивал.

Из редких оговорок я понимал, что, скорее всего, земли магов расположены где-то в районе Сибири, может дальше даже — на Алтае, например. Но сказать с уверенностью не мог: так далеко Ассамблея еще не забиралась. Мы, конечно, стремимся очистить от демонов и их слуг всю планету, но должны и собственные территории охранять.

А вот Гринь про Ассамблею знал немало, причем довольно специфического: наше устройство, уставы, ранги и возможности. Неприятно это было осознавать — где-то, не так чтобы очень далеко, живут люди, которые про нас знают на порядок больше, чем мы о них.

— Давай лучше ты с нами, Гринь? А что? Станешь послом доброй воли, свяжешь договорами две страны, сражающихся с демонами! Достойное дело, будет что докладывать начальству.

Тот на мое предложение отреагировал ироничной улыбкой. Мол, да-да, бегу впереди платформы!

— И через какое время я окажусь в подвале ваших ревнителей? Сразу, как только ты расскажешь, что я маг, или дадут водички перед арестом попить? Вы же на дух конкурентов не переносите, хотя сами именно что магией с врагами и боретесь!

— Вот не надо только побасенки общинников пересказывать! — вскипел я. — Конкуренты, конечно! Какие вы нам конкуренты! Есть разница между волшбой вашей проклятой и силой истинной веры.

— А чего же она раньше-то не работала, вера ваша? До того, как Печати сорвали? Вроде тоже храмы были: и православные, и католические, и протестантские! И это я только про христианство говорю! А экуменизм? А универсализм?

Ну, на это-то мне было чем ответить. Копий в данном вопросе было сломано множество, и Ассамблея давно имела толкование данному факту.

— Потому и не работала, что зримое проявление веры не нужно было. Грубо говоря, не было демонов — не нужны были и силы, их изгоняющие. Битва до падения Печатей была на духовном уровне, а не в реальности, это сейчас она в нашем плане бытия происходит. От того и возможности у Воинов Христовых проявляются. Так что ты не путай, нехристь, наша сила от Веры происходит, и со своими заклинаниями ты ее в один ряд не ставь!

— И боевые песнопения Стражей тоже? Как по мне — примитивная ритмоформа, по сути — простенькое заклинание, обернутое в псалмы!

— Техники есть техники, Гринь, ты прекрасно понимаешь это. Да, ты прав, есть сходство между простыми заговорами и боевыми молитвами. Но только внешнее. Источники разные.

— А как по мне, так никакой разницы нет! Источник ваш тот же, что и у нас — избыток магии, разлитый по миру после падения Печатей.

В другое бы время, в другом месте я и спорить бы с ним не стал. Сделал бы все, чтобы доставить его к ближайшему ревнителю. А тот бы быстро разницу нехристю объяснил.

Но мы были одни в сотнях километров от цивилизованных мест, и плыли по-над болотом, которое одним своим видом вгоняло в тоску. Отчего бы и не поговорить с человеком, который спас жизнь твоего воспитанника? Тем более, с человеком, который смог отогнать древнего бога — что ему мог сейчас противопоставить Стефан? Да, согласен, не очень верный с точки зрения догматов подход, но мы, наставители, существа насквозь прагматичные. За это нас и ценят.

Спустя некоторое время спор наш утих, но только затем, чтобы Гринь снова мог вернуться к уговорам помочь ему с охотой на Анубиса. На этот раз устав переливать из пустого в порожнее, я ответил резко:

— Если даже предположить, что мы согласимся — а это не так! — как ты себе представляешь эту нашу помощь? Стефан — обычный пацан, только и спасается на рефлексах, да памяти тела. И, допустим, он потенциальный ревнитель — толку с того, если он не обучен?