Виталий Останин - Граничник [СИ]

— Логично.

— А может не ревнитель он вовсе, а одержимый?

— Игумен или тот мужик? Да окстись, Оли! На церковных землях? Очень сомневаюсь! С другой стороны, Золотоголовый-то от нас отлепился. Уже второй день пошел, а от него ни слуху, ни духу. А до этого, ты говорил, он и часа на роздых не давал. И откуда архимандрит Савва узнал о нашем приходе?

— Анджей, ревнитель Малахии, мог голубя послать.

— Насколько я помню, ты утверждал, что ведьмак птиц передавил?

— Ну мало ли?

Стеф замолчал, запустив пальцы в волосы. Посидел так пару минут, но ничего не придумав, поднялся на ноги.

— От аббатство! Мало того, что не помню ничего, так еще и не понимаю! Как же бесит!

— Слово «бесит» от «бесов» происходит, — тут же отозвался я с укоризной. — И ругательства по созвучию подобранные — тоже ругательства. Формально ты не сквернословил…

— Зануда! Что делаем?

— Накрой их залпом с метателя, да и вся недолга!

— Оли!

— Что Оли? «Что делаем, что делаем…» Мы сюда пять дней добирались! С конкретной целью, между прочим! У нас сведения важные, а ты устроил тут паранойю! Да, согласен, странно, что игумен на встречу поехал. Странно, что узнали о нас так своевременно. Скорее всего тебя сейчас в монастырь проводят, а там допросят — порядок есть порядок. Но это же наши, Стеф! Наши братья! Ежели им не верить — кому тогда?

Напарник покачал головой, принимая мои аргументы. После чего оставил в покое метатель, подошел к панели управления платформой, и двинул вперед рычаги.

— Никогда еще со мной такого не было… — со смущением произнес он, когда наш транспорт медленно поплыл вперед. — Всегда четко понимал, что происходит. Знал, что делать. А тут…

— Смирись, — была бы возможность, я бы хлопнул Стража по плечу, чтобы хоть как-то ободрить. — Выпало тебе испытание тяжкое, но такова жизнь. А Господь никогда не даст больше, чем ты способен вынести.

— Да знаю! — отмахнулся Стеф. — Знаю. Только от этого не легче.

Спустя несколько минут мы уже подъезжали к остановившемуся за изгибом реки патрулю. Страж уже успокоился и смотрел на общинников спокойно, даже немного высокомерно, будто встречать его было их святой обязанностью. Игумену кивнул, но ручкаться и поклоны бить не стал. Не спускаясь с платформы произнес.

— Ну вот ты меня и встретил, отче. Веди.

Настоятель монастыря лицом закаменел, будто не брата встречал, а преступника. И следующей своей фразой окончательно дал понять, что так он к Стражу и относится.

— Оружие сперва сдай, сыне. Не должно арестованному оружному ходить.

Стеф ощерился по-волчьи, как всегда делал, когда в бой бросался. Но глупостей вытворять не стал. Отстегнул перевязь с квачем, снял пояс с кобурой, положил с ним рядом ручной плазменный метатель.

«Ежели не им верить — кому тогда? Да, Оли?» — беззвучно произнес он.

Ну хоть с платформы нас не ссадили, и то хлеб! Забрали оружие, деактивировали метатель и, усадив на корму, повезли в монастырь. Молча, причем — по дороге к Сосновску сопровождающие с нами почти не разговаривали. От пытавшегося вызнать причину ареста Стефа отец Иннокентий только отмахнулся:

— Не мое это дело, Страж. Приказ архимандрита я исполню, а дальше вы уж сами разбирайтесь. И вопросов мне не задавай, не знаю я ответов.

Но было видно, что какой-то информацией он все-таки владеет. Уж больно взгляды на моего подопечного он кидал красноречивые. Так смотрят на душу погубленную — с жалостью, замешанной на малой толике отвращения. Что-то знает? Про ведьм и мага? Если да, то откуда?

Общинники же, приданные игумену в качестве усиления, и вовсе оказались настоящими бирюками. Даже тот, на которого отец Иннокентий при первом разговоре со Стражем зачем-то посмотрел, поддержки ища или одобрения. При более пристальном осмотре ополченец этот оказался простым общинником, а никаким не ревнителем — таких мозолистых рук у священства отродясь не бывало.

В общем, ни словечка не произнес никто из нашего почетного караула за те три часа, что мы добирались до стен обители. А там и вовсе все скомканно вышло: мужики поклонились настоятелю и повели лошадей на конюшню обихаживать после дороги, а сам игумен повел Стефана в темную.

Сосновский монастырь больше походил на крепость, которой, впрочем, он и являлся. Толстая, из красного кирпича, стена с бойницами поверху была расписана белыми охранными символами. За стенами жались друг к другу хозяйственные постройки, только центральное здание — церковь — стояло в центре и имело вокруг себя достаточно свободного пространства.

Раньше, согласно архивам, православные церкви увенчивались куполами, крытыми сусальным золотом или медью. В нынешние времена подобные «украшения» не использовались. Здание церкви было крепким строением с толстыми стенами, узкими окошками и островерхой крышей, на которой даже летающему демону удержаться было бы сложно. Больше всего по архитектурным признакам здание походило на готический костел.

По вечернему времени людей во дворе почти не было, только двое братьев стояли на воротах, которые сразу же закрыли, едва мы въехали. Да конюх выскочил, принимая у общинников лошадок. А так насельники монастырские уже спали или всенощную в церкви стояли — приехали-то мы поздно, в темноте.

Игумен, все такой же молчаливый и насупленный, самолично провел Стефана к приземистой постройке, отпер дверь, ведущую в подвал и велел спускаться. Граничник возмущаться не стал, уточнил только, есть ли там свечи. Получив утвердительный ответ, улыбнулся, словно только свечей ему до полного счастья и не хватало, и бодро сбежал вниз. Крикнув только, когда услышал звук запираемой двери:

— Вели горячего хоть пожрать принести, отче! Я уже месяц на сухом пайке!

«Ну, вообще, тебя в Малахии брат Анджей кормил», — напомнил я ему.

«Чего не помню — того не было! — отрезал напарник и завалился на лавку. — Толкни, как еду принесут, ладно?»

Свечи, что характерно, он зажигать не стал. Да и зачем бы они ему, если, едва войдя в подвал, он включил ночное зрение?

«Может, нам пока стратегию поведения обсудить? — уточнил я чуть позже. — Не нравится мне твое спокойствие…»

Меня и правда его отстраненность немного напрягала. Вернувшись и узнав, что с нами происходило за последние пять дней, Стефан, казалось, ушел в себя, не собираясь своими думами со мной делиться. И это после всего того, что мы пережили вместе.

«Чего там обсуждать? — даже удивился Стеф. — Расскажем все, как было, и пусть иерархи решают, что делать. Не наша это задача, Оли. Ты же видишь, какое тут аббатство творится — явно какие-то интриги! Савва этот со своим приказом дурным! Почему сразу не епископ?»

Я тоже так считал, поэтому в очередной раз выругавшегося напарника одергивать не стал. Выберемся из этой передряги — загоню в пост дней на пять! Взял моду — матерки маскировать!