Виталий Останин - Граничник [СИ]

Сегодня людей в большом зале набралось около полусотни, не меньше. Одних только гвардейцев, замерших вдоль стен, словно какие-то статуи, было двенадцать лбов. Десять епископов — по три от каждой епархии и один от Нижнего Новгорода — уже восседали на своих местах. За спинками их кресел толпились священники и чиновники рангами пониже.

«Не вижу одержимых», — сообщил мне Стефан, едва мы оказались внутри.

«Это было бы слишком просто, — ответил я. — Пришел, увидел, победил — это только в книжках работает».

«Я бы не возражал!»

Три католика, похожих друг на друга своими узкими аскетичными лицами, как близнецы, занимали кресла с левой стороны от моего воспитанника. Одеты они были сообразно канону: застегнутые до горла черные сутаны с проглядывающими воротниками-колоратками. Только круглые шапочки на седых головах и пояса разных цветов отличали их друг от друга. У сидящего в центре епископа, самого старого из этой троицы, шапочка и пояс были белыми — означающими, что их носитель являлся старшим среди гданьцев. Сидящий слева от него священник носил головной убор и пояс красного цвета, а справа — синего, что значило, что они были начальниками инквизиторского и военного крыла епархии.

Справа от Стража сидели питерские священники, и, сказать по правде, не знай я, что это руководство северной столицы Ассамблеи, спутал бы их с купцами из мирян. Одеты они были в неброское гражданское платье, фасоном похожим на то, в котором мы видели пастора Акселя, распятий и колораток не носили, головы не покрывали. Да и были они помоложе католиков, лет по сорок — сорок пять каждому.

От лица православных присутствовало только четверо — трое киевлян и всего один нижегородец — отец Владимир, он же начальник Стражей и первый викарий епархии. Последний нам со Стефаном был хорошо знаком: прямое руководство, как никак. Высокий, статный, немного полноватый мужчина в возрасте за пятьдесят лет, одетый в черную рясу и скуфью. Место он занял сообразно должности, то есть по правую руку от центрального.

Епископы Киевские тоже были мне знакомы, причем именно мне, а не Стефу — тот их ни разу еще не видел. А я помнил довольно молодых священников, которых еще при моей жизни отправили управлять едва образованной епархией. Правда, теперь они изрядно состарились, все же столько лет прошло.

В центре делегации восседал превратившийся из богатыря в пивной бочонок епископ Никодим. Борода его, ранее огненно-рыжая, сделалась молочно-белой. Как и у его викариев — довольно печально было видеть их такими глубокими стариками.

Отец Владимир сверлил Стефа взглядом до тех пор, пока тот не занял свое место за кафедрой, после чего, по праву принимающей стороны, открыл собрание. Произнес короткую молитву Царю Небесному, после чего обратился к присутствующим с вводной речью. Попросил не выносить поспешных суждений и больше слушать, нежели говорить.

«Как чешет! — восхитился подопечный. — Даже не подумаешь, что он демонам продался!»

«Ты у меня, конечно, не из дознавателей, Стеф! — вздохнул я неслышно. — Иначе бы не спешил подгонять факты под версию».

«Да он это — больше некому! Кто еще мог затолкать нас в темную, выдав свою волю за приказ епископа? А потом еще и одержимого в камеру отправить!»

Нижегородский епископ меж тем закончил речь сообщением, что у всех членов Трибунала имеются допросные листы граничника Стефана Дурова, которые они, естественно, уже изучили со всем тщанием. А раз так, то особенного смысла в трате времени на доклад Стража он не видит и предлагает сразу же перейти к неясностям, которые в ходе следствия были выявлены. Если, конечно, у его коллег нет возражений против подобного.

Возражений у «коллег» не имелось, и Стефа тут же начали бомбардировать уточняющими вопросами. Собрание интересовало все: от первого столкновения с Золотоголовым, до контакта с ведьмами Триады. Мой подопечный отвечал — я даже в его слова не вслушивался — и, как договаривались, не забывал крутить головой по сторонам, обеспечивая мне круговой обзор. Я же искал нечто, способное дать нам подсказку о дальнейших намерениях Баал-Берита. В том, что Трибунал служит его целям, я ни секунды не сомневался.

Как же трудно без оборудования работать! Вот взгляд Стефа мазнул по одному из протопресвитеров, и скользнул дальше, а мне показалось странным выражение его лица, но поручиться за это я не мог — может, почудилось? А был бы дрон, я бы его в деталях рассмотрел, каждую лицевую мышцу зафиксировал.

Или этот вот архимандрит, что за спиной у киевского викария стоит — он сейчас улыбнулся или что? А с чего священнику его ранга на таком важном собрании улыбаться? Его дело бдить и быть готовым, когда начальство справку по профилю затребует!

И чем больше я всматривался в лица окружающих нас людей, тем чаще встречал такие вот несообразные эмоции. Тут нервный тик, там — презрительная гримаса. По первости-то думал, что чудится мне — кто ищет, тот найдет, как говорится — однако уже через пару минут сомнений не осталось. Больше десятка священников среднего ранга — двенадцать или тринадцать, я никак не мог определиться с последним — вели себя предельно подозрительно. И, как показали дальнейшие наблюдения, еще и переглядывались друг с другом.

Нет, так-то понятно, что они могут быть знакомы, да и чем еще заниматься подчиненным, когда начальство беседует с докладчиком, а им самим слова никто давать не собирался. Но… странно, очень странно! Не вписывались их ужимки в строгий церковный устав.

Всех подозрительных я пометил для Стефана, чтобы, оглядываясь, он уделял им более пристальное внимание, нежели прочим. Говорить ничего не говорил, не желал сбивать подопечного с мыслей своими комментариями, ему сейчас нужно быть предельно собранным.

— Расскажите, брат Стефан, о том, как был уничтожен называющий себя Анубисом, — вопрос пастора Акселя вырвал меня из сосредоточенности.

Я сперва не сообразил, почему так на него среагировал, в разных вариациях данный вопрос прозвучал уже раза четыре от нескольких епископов. А потом понял — задан он был священником, которому открывать рот на Трибунале без дозволения начальства не разрешалось.

— Вообще-то он себя предпочитал именовать Импу, — ответил Страж. — И я уже многократно на сей вопрос ответил, пастор.

— У меня есть основания полагать, что вы лжете.

Собрание зашумело в возмущении. Может быть, большинство присутствующих священников и не вполне поверили рассказу Стефана о том, как маг Гринь развоплотил древнего бога, но одно дело — думать, и совсем другое — слушать, как харизмат напрямую обвиняет подчиненного православной епархии. Не выражает сомнение, а именно обвиняет!