Эр Ген - Возвращение демонического владыки. Апогей Безбрежных Просторов

Чем выше становилось просветление, тем больше он понимал, что корень бессмертия и девять ветвей являлись прямыми доказательствами его теорий.

"Реинкарнация... Надо прожить девять жизней по-разному и сохранить воспоминания о них, неважно как они сложатся. Лучше всего... будет запечатать эти воспоминания. По завершении девятой жизни я вновь пробужусь".

Фан Му сел и тяжело вздохнул. Ему не хотелось расставаться с этой жизнью. Он повернул голову и посмотрел в сторону планеты Безбрежных Просторов, во всяком случае он думал, что смотрел именно туда. Там, в девятой секте, его ждала Янь’эр. Больше всего в этой жизни он беспокоился за неё.

"Запечатать мои воспоминания, отсечь мысли, войти в реинкарнацию..."

Со вздохом Фан Му взмахнул рукавом. Кровавый туман исчез. Он остался сидеть на территории пятого треволнения.

"Хватит колебаться", — решительно подумал он.

Стоило ему надавить на пространство перед собой, как воздух разбился и раскрылся водоворот. Похоже, эта рокочущая воронка была дверью в реинкарнацию. Направив руку на души двух экспертов царства Дао, которые что-то замыслили против него, он раздавил их, не дав им времени даже попросить пощады. Энергия их душ стала огоньками света, которые напитали воронку. Аура реинкарнации усиливалась.

— Янь’эр, наша связь как наставника и ученицы в этой жизни... закончена, — прошептал он.

Пребывая в плену воспоминаний, он закрыл глаза. Когда он вновь их открыл, из них исчезла лёгкая замутнённость. Он скрестил ноги и приготовился... почить в позе созерцания[1].

Его тело постепенно заливал свет, вот только при этом сам он усыхал. Когда от него не осталось ничего, кроме высохшего трупа, изо лба вылетела душа, сияющая бессмертным светом. В ней имелся корень бессмертия и девять запечатывающих меток — всё, что этот клон Мэн Хао культивировал эту жизнь. Взгляд души был не замутнён, как у новорождённого младенца. Всё потому, что воспоминания этой жизни были отсечены и запечатаны глубоко внутри. Душа клона растворилась в водовороте реинкарнации. Она ушла... для клона началась вторая жизнь.

На путь вновь опустилась тишина. Тело Фан Му так и осталось сидеть...

Тем временем в девятой секте Янь’эр ни с того ни с сего поёжилась и вышла из медитативного транса. Она резко открыла глаза. В ней возникло чувство, будто в ней оборвалась какая-то нить, связывающая её с чем-то. Она стрелой бросилась в палату для уединённой медитации наставника. Распахнув дверь и заглянув внутрь, она застыла. По её щекам побежали слёзы. Сейчас ей казалось, что они никогда не прекратят идти. Спустя очень много времени в уголках её губ показалась кровь. Весь её мир... в одночасье разрушился.

— Наставник...

Духовное пламя Фан Му, которое несколько лет хранилось в этой палате... погасло.

[1] Так в буддизме называют смерть монаха, который умер в сидячем положении во время медитации. — Прим. пер.

На планете Безбрежных Просторов начиналась весна, леса восьмого континента начали сбрасывать с себя оковы зимы. В одном неприметном городке во время грозы, в которой дождь перемешался со снегом, родился мальчик.

Десять лет промелькнули словно вспышка, из крохотного младенца он вырос в прекрасного юношу. Будучи смышлёным мальчиком, родившимся в хорошей семье, он выбрал стезю учёного. Он успешно сдал имперские экзамены и через несколько лет оставил родительский дом, встав на службу нынешней династии, правившей восьмым континентом. Его быстрый рост в чине не остался незамеченным, вскоре ему предложили место при императорском дворе. Его главной страстью стали дворцовые интриги, к тому же он обнаружил у себя талант маневрировать в мутных водах политики. В итоге он заполучил статус столь же высокий, как солнце. Император сделал его названным отцом своих детей. Звали его Фан Хао.

В столичном городе не было такого человека, кто бы не знал этого имени. Разумеется, практики не обращали внимания на дела смертных. Тем не менее в текущей династии он обладал абсолютной властью. Фан Хао, самый могущественный человек империи, не уступающий самому императору, был человеком эксцентричным. Он ни разу не женился, так и не завёл детей. В восемьдесят лет он больше не присутствовал при дворе, но люди были верны ему, поэтому его слово по-прежнему по силе равнялось императорскому указу для правительства империи.

Одной снежной зимой столичный город огласили людские крики. Ни одна зима не могла сделать город столь же холодным местом, как сражающиеся на его улицах солдаты. В дальней части города находился укрытый снежным покрывалом сливовый сад. Был слышен негромкий скрип. Слуга толкал по саду каталку со стариком. Морщинистый старик был укутан в плотный подбитый шерстью плащ. От него веяло смертью, глаза давно уже превратились в узкие щёлки. И всё же он выглядел как обычный старик.

— Лай Фу, подойди... — тихо прошелестел голос старика.

Слуга быстро обошёл каталку и почтительно склонил голову перед стариком. Глаза мужчины благоговейно блестели.

— Помню, как матушка рассказывала, что я родился во время последнего снегопада зимы. Состарившись, я стал всё чаще думать о прошлом... Мне часто снятся сны. Сны о другом мире. Иногда мне кажется, стоит только протянуть руку, и я смогу увидеть этот мир. Очень любопытно.

Старик окинул взглядом припорошённый снегом сад, а потом посмотрел вверх на кружащие в небе снежинки. Слуга почтительно молчал, ожидая продолжения.

— Скажи третьему сыну, что я требую его голову на блюде. Он мне никогда не нравился. Пора закончить эту грызню за престол. Восьмой сын неплохой мальчик, он сгодится.

По спокойной манере речи старика можно было подумать, что он обсуждал погоду, а не итоги войны за престолонаследие, которая определит судьбу всей империи. Именно таким и был этот старик. За пеленой, застилавшей глаза старика, скрывался совершенно незаурядный свет. Это был не просто какой-то старик, а человек, чьё слово определяло, кому в империи жить, а кому умереть... Фан Хао... вторая жизнь клона Мэн Хао!

Слуга кивнул и ненадолго ушёл. Через несколько дней отрубленную голову доставили старику. Война за престолонаследие закончилась по одному его слову. Зима уже не казалась такой холодной. Несколько месяцев спустя над городом опять прошла снежная буря. Любуясь снегопадом, старик медленно сомкнул очи. Когда он сделал последний вдох в жизни, его лоб раскрылся и оттуда вылетела душа. В ней скрывались девять запечатывающих меток и корень бессмертия. Две ветви корня сияли жемчужным светом, а затем вспыхнула вторая запечатывающая метка.

Вторая жизнь клона Мэн Хао подошла к концу. В империи объявили траур. В погребальном зале было не протолкнуться. Присутствовали все чиновники и ещё много простого люда, прибывшего со всех концов империи засвидетельствовать почтение усопшему. Официальный имперский эдикт разрешил людям носить только чёрное и белое.