Эр Ген - За пределы Девятой Горы ведет мост Древнего Святого

Пятьдесят чёрных бесов с визгом набросились на клона. В прогремевшем взрыве больше тридцати из них были отброшены назад, хотя, судя по их состоянию, они практически не пострадали. От удивления у Хань Цинлэя округлились глаза. Оставшаяся на клоне дюжина бесов впились в него зубами и принялись пожирать его.

Хань Цинлэй хмыкнул, оставив клона на откуп чёрным бесом, а сам вместе со вторым клоном полетел к Мэн Хао.

— Эти чёрные бесы весьма ничего. После твоей смерти заберу их в качестве сувенира!

Хань Цинлэй с клоном набирали скорость. Внезапно по телу Мэн Хао прошла дрожь. Он находился в одном шаге от завершения просветления, но Хань Цинлэй явно не собирался давать ему времени закончить! В этот момент до его ушей донёсся глубокий рык, словно нечто в его бездонной сумке медленно пробуждалось от глубокого сна. Мэн Хао сразу признал в этой ауре... своего кровавого мастифа!

"Неужто просыпается мастиф?" — невольно спросил себя он.

Вот только из сумки появился никакой не мастиф. Вместо него оттуда послышался величавый голос и хлопанье крыльев.

— Эй! Эта гора принадлежит Лорду Пятому, как и Небеса, Земля и этот малыш Хао! А вот и Лорд Пятый! Страшно, да?!

Попугай завис в воздухе между Хань Цинлэем и Мэн Хао, с безумной скоростью размахивая одним крылом, а вторым осуждающе указывая на Хань Цинлэя. На лапе попугая позвякивал колокольчик. На его поверхности проступило лицо холодца, который попытался сымитировать древний голос попугая.

— Верно! Эта гора тоже принадлежит Лорду Третьему, и Небо, и Земля. Малыш Хао тоже принадлежит Лорду Третьему. Страшно, да?! Чего молчишь?!

— С дороги, мелюзга! — холодно процедил Хань Цинлэй.

Его губы изогнулись в зловещей улыбке, а глаза засияли жуткой жаждой убийства. Мир вокруг задрожал, стало ещё темнее, а потом поднялся ураганный ветер. В воздухе возникла огромная рука, состоящая из костей и леденящего ветра. В окружении моря костей эта рука рванула вперёд.

Попугай полетел ей навстречу и бесстрашно столкнулся с морем костей. В результате чего его и без того редкое оперение лишилось нескольких перьев. При виде падающих вниз перьев попугая затрясло. Из его глотки вырвался леденящий кровь вопль:

— Проклятье! Чтоб ты сдох! Т-т-ты... ты посмел вырвать несколько перьев у Лорда Пятого?! Аргх! Мои перья! Аргх! Мои драгоценные пёрышки! Именно ими я привлекаю своих возлюбленных... Ты изуродовал меня! Я такое не потерплю! Ты зашёл слишком далеко... ну, держись! Вызываю рыбьи хари! Рыбьи хари, общий сбор!

Попугай был вне себя от ярости. У него и так осталось немного перьев, поэтому каждое он считал огромной драгоценностью. Пусть они были разного цвета, в его глазах это никак не умаляло их ценности. По мнению попугая, именно оперение позволяло ему привлекать лохматых и пернатых зверей. Сбить с него несколько перьев было всё равно что изуродовать его! Попугай не сомневался, что без этих перьев встреченные в будущем лохматые и пернатые звери будут презирать его и потешаться над ним. Поэтому-то его ярость и напоминала извержение вулкана.

В ответ на его рёв Хань Цинлэй нахмурился, но всё равно пошёл в атаку на Мэн Хао. Внезапно позади попугая начал вспыхивать чёрный свет. В мгновение ока там выросла целая группа демонических практиков. Ни один из них не находился в человеческом обличье, представ в своём истинном облике. В группе были ракушки, креветки, крабы, морские черепахи...

— Пойте для Лорда Пятого, как ещё не пели! — заклекотал попугай. — Этот ублюдок посмел вырвать несколько моих перьев. Покажем ему!

В ответ на приказы попугая, демонические практики быстро построились и затянули песню:

"В детстве я был непослушным ребёнком,

Маленькой рыбьей харей!

Ла-ла-ла-ла, маленькой рыбьей харей.

Ла-ла-ла-ла, маленькой рыбьей харей..."

Когда Мэн Хао впервые услышал эту песню, она ему показалась неприятным и нестройным вытьём. Но сейчас, когда запели демонические практики, в небе загремел гром, а в Хань Цинлэя ударило сразу несколько молний. Переменившись в лице, тот быстро отскочил назад и в замешательстве посмотрел на болтливого попугая и поющих морских существ позади. У него перехватило дыхание, когда их пение начало влиять на естественные законы и эссенцию мира Сущности Ветра. К несказанному удивлению Хань Цинлэя, вокруг него начала собираться изгоняющая сила.

— Что за чертовщина?! — вырвалось у него.

Вместе с громом в небе начали вспыхивать разноцветные огни, следом стали сгущаться чёрные тучи, в которых уже с треском собирались молнии. У Хань Цинлэя волосы зашевелились на затылке. И дураку было ясно, что песня была совершенно невероятной и пугающей, словно она стала небесной волей мира Сущности Ветра и могла управлять естественными законами и даже эссенцией. Но это было ещё не всё. Хань Цинлэй ошеломлённо заметил, что из-за пения в округе начала образовываться влага. Судя по всему, песня обладала силой материализовать настоящее море с бушующими волнами.

— Не может такого быть! — воскликнул он.

Крайне довольный собой попугай не преминул съязвить:

— Теперь страшно, а? Проклятье! Ты посмел вырвать несколько перьев Лорда Пятого! Дерзнул испортить его очаровательный облик! Лорд Пятый это так не оставит!

Под влиянием пения в сопровождении усилившегося грома с неба ударило ещё больше молний.

"Я твоя маленькая, маленькая рыбья харя!

Как бы сильно ты меня не любил, мне всё мало.

Я твоя маленькая, маленькая рыбья харя!

Рыбья-я-я-я харя-я-я-я!!!"

От изменений в песне море с шумом вспенилось, после чего в небе появились горы, которые с рокотом обрушились на Хань Цинлэя. Грохот от ударяющих об землю гор напоминал барабанную дробь, отстукивающую ритм песни.

"Магическая формация?! Эта магическая формация каким-то образом воздействует на эссенции Неба и Земли! Что это... за странная птица?!"

На лице Хань Цинлэя всё ярче проступало изумление. Сообразив, что перед ним была магическая формация, он вновь оказался в тупике: ему ещё никогда не доводилось сталкиваться с формациями, использующие в качестве катализатора пение. К тому же он никогда не слышал о магических формациях, способных влиять на эссенции Неба и Земли. Такая магия была невероятно редкой и ныне считалась сказками да небылицами. С новой волной рокота в небе лицо Хань Цинлэя посерело. Он бросился бежать, уворачиваясь от падающих гор. Ансамбль демонических практиков вновь изменил песню.

"Мы рыбьи хари! Мы рыбьи хари!

Уо-уо-уо!

Лорд Пятый велик и могуч.

Уо-уо-уо!

Лорд Третий велик и могуч..."

С изменением слов песни попугай засиял слепящим светом, словно пение напитывало его силой. Вокруг него закружились эссенции и немалое количество естественных законов, сделав попугая похожим на какое-то божество. Его клёкот стал звуковой атакой, которая, словно могучая стрела, ударила в Хань Цинлэя.