Эр Ген - За пределы Девятой Горы ведет мост Древнего Святого

— Ты...

Он собирался ещё что-то сказать, но тут давление на Восьмую Державу внезапно удвоилось. Это могло означать только одно — на территорию государства вошёл ещё один практик Эшелона. Мэн Хао даже бровью не повёл, продолжая сжимать горло клона Хань Цинлэя. В следующую секунду его разорвало на части!

Погоня и убийство клона прошли быстро и чётко. Не обращая внимания на давление, идущее с неба позади, Мэн Хао подошёл к статуе и потянулся к пламени печати мира над её каменной ладонью. В этот миг небо сотряс глубокий, похожий на гром голос, в котором звучала неприкрытая кровожадность и гордыня.

— Печать не может забрать кто-то вроде тебя. Коснись её, и я сотру с лица земли весь твой клан!

От этого голоса всё вокруг задрожало. Облака разошлись в стороны, явив боевую колесницу, испускающую чёрное свечение и волю истребления. С рокотом снижаясь, она проецировала тираническую ауру и мощнейшее давление. В зловещую колесницу был запряжён миллион душ, от пронзительного крика которых завибрировал воздух. По мере приближения колесницы во все стороны от неё расползалась тьма, подобно ночи пожирая дневной свет.

В колеснице стоял молодой и привлекательный мужчина в белом халате и с длинными чёрными волосами. В нём чувствовалась угроза, но на его лице не было ни капли гнева. Создавалось впечатление, будто он только что вышел из жёлтых источников и, подобно императору преисподней, вёл в бой миллион этих отчаявшихся душ. Каждое его слово напоминало раскаты грома в ушах Мэн Хао и сотрясало до основания гору ауры Восьмой Державы. На её склонах появились трещины, словно гора могла в любую секунду обрушиться.

Мэн Хао со смехом поднял глаза на боевую колесницу, а потом холодно улыбнулся и сказал:

— Сотрёшь весь мой клан с лица земли? Силёнок не хватит!

Говоря это, он продолжал тянуться к каменной руке статуи... пока его пальцы не коснулись печати мира!

— Как ты смеешь! — прозвучал его раскатистый крик.

Над Восьмой Державой забурлили облака. Боевая колесница, запряжённая миллионом душ, мчалась по небу, рассылая во все стороны ночную мглу. В ней стоял Линь Цун с Четвёртой Горы. Он выглядел как император преисподней, владеющий силой жёлтых источников.

Внешне Мэн Хао сохранял спокойствие, но глубоко внутри невольно задумался, как недавний поединок с Хань Цинлэем пошатнул его предположение о том, что он находился на пике царства Бессмертия. Каждый человек в Эшелоне обладал уникальной судьбой и на своём пути повстречал совершенно иные благословения. Они были людьми, с которыми не могли сравниться простые практики. Можно сказать, что каждый практик Эшелона шёл своим особым путём... поэтому-то каждый член этой организации и был уникальным. Разные пути приводили к тому, что в Эшелоне состояли совершенно уникальные люди!

Путь Хань Цинлэя был в каком-то смысле противоречивым. У него имелись белые кости и лазурная молния, но в действительности они не принадлежали ему одному, поэтому даже находясь на пути Эшелона при встрече с Мэн Хао его ждало только поражение. Он был обречён проигрывать ему раз за разом. Всё потому что Мэн Хао следовал по своему собственному пути к бессмертию. Этот древний, ставший легендой путь всевышнего был сильнейшим из всех.

Теперь Мэн Хао убедился, что этот практик Эшелона с Четвёртой Горы тоже шёл собственным путём. Он не знал, в чём именно заключался этот путь, но ему и не требовалось это знать! Путь всевышнего бессмертного считался легендарным ещё во времена далёкой древности, в эпоху мира Бессмертного Парагона. С тех времён минуло уже много веков, за столько лет на других Горах и Морях просто не могли не появиться другие пути к бессмертию. Их избирали люди в надежде обрести как можно больше могущества.

"Возможно, это как-то связано с магией парагона, — подумал Мэн Хао. — Для попадания в Эшелон требуется обрести просветление о магии парагона. Быть может... существование Эшелона преследует ещё какую-то цель, помимо исполнения плана парагона Грёзы Моря. Не исключено, чтобы увидеть какой путь... приведёт к появлению сильнейшего парагона среди всех Небес!"

Мэн Хао не был до конца уверен в своём анализе, однако считал, что с вероятностью шестьдесят-семьдесят процентов попал в точку.

"В сравнении с моим любой путь, избранный практиками Эшелона, рано или поздно закончится для них тупиком. Даже если они будут и дальше им следовать, рано или поздно они столкнуться с истиной... всевышнее бессмертие — это сильнейший вид бессмертия! Я одолею их, одного за другим, и тогда они познают истину!"

Его глаза засияли уверенностью... в собственных силах. Он не сомневался, что путь всевышнего бессмертного заведёт его дальше всех... ведь всевышнее бессмертие было сильнейшим путём бессмертия!

После всех этих размышлений он решил больше об этом не думать. Он отвёл взгляд от практика Эшелона с Четвёртой Горы и миллиона душ и забрал огонь, символизирующий печать мира. Как только он взял пламя, с неба раздался яростный рёв. В этот момент... из области центрального храма ударил луч света. От силы этого свечения всё вокруг задрожало. По своей интенсивности он на голову превосходил свет, вызванный Мэн Хао, или когда Хань Цинлэй побил прошлый рекорд по времени постижения 100 эссенций.

Свет высотой в три тысячи метров достиг Небес. Издалека он напоминал огромный столб света, соединяющий небо и землю. Все в мире Сущности Ветра могли его видеть вне зависимости от того, где находились. Земля задрожала, Небеса зарокотали. Эманации этой энергии были совершенно неслыханными, заметно превосходя два аналогичных выброса энергии. Можно сказать, что её нынешний уровень был ни с чем не сравнимым. Два прошлых всплеска энергии походили на две тонкие бамбуковые щепки, когда как нынешний был толщиной с руку. Разразившийся гром потряс всех практиков мира Сущности Ветра. Все, кто сейчас находился в области центрального храма, поражённо задрали голову к небу. Они оцепенело уставились на огромный столб света, который поднимался высоко в небо, превращаясь там в гигантскую воронку.

Сжимая в руках печать мира Восьмой Державы, Мэн Хао стоял рядом со статуей и с холодной улыбкой смотрел на воронку.

"Всё так, как я и предполагал, — подумал он. — Первый человек, похитивший печать мира, побьёт прошлый рекорд и получит благословение!"

Именно по этой причине Мэн Хао был так спокоен и уверен в себе. Ему не было дела, кого Хань Цинлэй заманит сюда, или любых других его хитрых планов. Если первый человек, получивший просветление об ауре державы, награждался благословением, как и первый человек, постигший 100 эссенций, тогда тот, кому первым удастся забрать печать мира, тоже получит благословение, причём намного сильнее, чем предыдущие.