Эр Ген - Пятицветный Парагон

Мэн Хао сложил ладони и в третий раз поклонился горе Кровавого Демона.

— Та помощь, которую мне оказало наследие Кровавого Бессмертного. Ту доброту, которую продемонстрировал кровавый мастиф, оберегая меня. Младший никогда этого не забудет. И вновь, почтенный, я склоняю голову пред вами, пред эссенцией горы!

Гора зарокотала. Из глубин горы Кровавого Демона раздался древний голос:

— Согласен! — прогремел он, отразившись бесконечным эхом.

Одно единственное слов. Однако его оказалось достаточно, чтобы демоническое пламя взметнулся до небес. Такая реакция говорила о полнейшем одобрении Мэн Хао горой Кровавого Демона. В то же время в небо устремился луч света. Теперь там сияло уже не шесть порций света, а семь.

На небе было место лишь для десяти порций света, и Мэн Хао уже занял семь!

Такого количество света хватало, чтобы осветить большую часть бескрайнего неба. Две святые земли стали ещё отчётливей. Новая порция света позволила увидеть сдерживающие заклятия, многие годы запечатывающие святые земли. Вдобавок теперь можно было разглядеть свисающие оттуда лианы. Они выглядели так, словно веками находились в заточении и только сейчас получили долгожданное освобождение!

Истинный дух Ночь выглядел довольно неприглядно, в его груди нарастало странное чувство. Он понимал, что уже не может забрать у этого человека право претендовать на наследие. Шесть порций света гарантировали ему три попытки. Если Мэн Хао сейчас потерпит неудачу, то он всё равно не сможет ему навредить, не говоря уже о том, чтобы отнять мировое зеркало. Покуда у Мэн Хао оставалось это право, ему ничего нельзя было сделать. Он мог лишь бессильно наблюдать за Мэн Хао.

"Три горы, девять поклонов. Он уже выполнил шесть из них. Последние три надо отдать демонической горе Увядающего Пламени. Эта гора самая сложная из всех. Даже с семью порциями света заполучить ещё два у него никак не выйдет!" Ночь уверенно посмотрел на Мэн Хао. Кэ Цзюсы тоже посмотрел на Мэн Хао, только его взгляд был немного задумчивым.

Мэн Хао закрыл глаза и унял бешено стучащее сердце. Успокоившись, он поднял глаза на последнюю демоническую гору. Гору бушующего пламени с жерлом, полным расплавленного камня, куда стремились попасть мириады иссохшихся фигур, карабкающихся по склону.

Эта гора выглядела словно место реинкарнации, прыгнув в жерло которой они получали освобождение от мирских забот, могли найти истинное тело, уйти и быть перерождёнными вновь. Вот только перед Мэн Хао предстала немного другая картина: каждый, кто прыгал в огненное жерло, перерождался в измождённую фигуру, которая вновь начинала карабкаться по склону.

Бесконечный цикл.

Чем больше Мэн Хао за этим наблюдал, тем отчётливее понимал, что таковой была реинкарнация.

В действительности этот перевёрнутый горный пик назывался демонической горой Реинкарнации. Что до Увядающего Пламени, оно подходило облику, но не значению горы. Разумеется, старший демон, воздвигнувший эту гору, обладал Демонической Магией Увядающего Пламени; Дао Истинной Сути. Вот почему название Увядающее Пламя тоже было некорректным.

Мэн Хао молча рассматривал демоническую гору Реинкарнации впереди. Больше всего он был уверен в горе Инеистого Демона и уже не так уверен в горе Кровавого Демона. Единственная гора, где он не чувствовал, что сможет получить одобрение, была демоническая гора Реинкарнации. Если и существовала судьба, связывающая его и эту гору, она лежала в добытой им во второй мире технике Демоническая Магия Увядающего Пламени; Дао Истинной Сути, которой он пока ещё не успел овладеть.

Пока он колебался, демоническая гора Реинкарнации внезапно зарокотала по собственной воле. Из жерла повалил чёрный дым, который окрашивали в оранжевый яркие всполохи, вырывающиеся из глубин горы пламени.

А потом прогремел древний, лишённый эмоций голос.

— Гора Реинкарнации не требует поклонов! Много лет назад на этой горе жил один измождённый раб, который утверждал, что жизнь — это боль и что он хотел освободить себя из юдоли скорби[1]. Эта юдоль была подобна неотвратимому пламени, способному обратить всё в пепел. Потому он и назвал сие место Увядающим Пламенем и торжественно поклялся, что он искоренит юдоль скорби, чтобы всё живое перестало страдать и обрело свободу от сомнений! Окажись на его месте, что бы ты сделал?

[1] Это перекликается с фундаментальной концепцией буддизма "жизнь есть страдания", которая озвучила гора. В буддизме "юдоль скорби" (море сансары) — метафорический бескрайний океан, которые мы пересекаем всю жизнь, перерождаемся и продолжаем путь. Чтобы достичь далёкого берега, который буддисты зовут Нирваной. — Прим. пер.

Древний голос дрожащей горы Реинкарнации эхом прокатился по округе. Среди клубящегося черного дыма из горы поднялась огромная благовонная палочка. Она застыла прямо в воздухе в окружении дыма. С её горящего кончика струился дым, который сливался с клубами дыма, не позволяя отличить одно от другого. Невозможно сказать был ли клубы дыма скрыты в дыму благовонной палочки или наоборот.

Тишину вновь нарушил древний голос:

— Если ты не дашь ответ, когда догорит эта благовонная палочка, тогда огонь горы Реинкарнации не даст тебе ни крупицы света.

После этого предупреждения мир погрузился в тишину. Мэн Хао, словно в забытье, смотрел на гору Реинкарнации. Там он видел поднимающееся из жерла черный дым и оранжевое пламя. Будто весь мир состоял из одного лишь дыма и пламени.

На небе было место только для десяти порций света. От горы Кровавого Демона и Инеистого Демон он получил семь. Место, оставшееся для трех последних порций света, заслонял дым и пламя. Всё вокруг стало тусклым и размытым... Особенно эта размытость влияла на семь порций света в небе. Сперва вообще создавалось впечатление, что они находились за слоем дыма. Любые попытки разглядеть две святые земли были схожи с попытками увидеть цветок в тумане или луну в мутной воде.

"Окажись на его месте, что бы я сделал?" — задумался Мэн Хао. Гора Реинкарнации не требовала поклонов. Для неё гораздо важнее были сердце и разум, эссенция человека, которую не способно было стереть течение времени.

Кэ Цзюсы задумчиво наблюдал за Мэн Хао. Давным-давно он заработал такое же право, как и его брат. Но на испытании горы Реинкарнации он смог получить лишь две порции света. В итоге он осветил небо восемью порциями света. В конечном итоге он так и не добрался до святых земель. Мэн Хао невольно напомнил ему себя самого много лет назад, когда он после пробуждения обнаружил лишь руины секты Бессмертного Демона и то, что он остался совсем один.