Иван Шаман - Божественная бездна. Книга 2

— Может, все же убить? — тихонько спросила Клора.

— Нет. Если на них есть заклятье связи с рабами, это и их убьет, — покачал я головой, раз за разом возвращаясь взглядом к масляной лампе. Джин из нее явно не выберется, но что-то притягательное в ней, однозначно, крылось. — А если связи нет, мы самих рабов сюда притащим, и они развлекутся вдоволь.

Закончив мысль, я взял в руки лампу и с идиотской улыбкой потер ее медный бок. Естественно, безрезультатно. Если не считать того, что несколько капель масла упало мне на ладонь, почти мгновенно впитавшись в трещины окаменевшей кожи. Ощущения оказались странные, будто детский крем втираю, в котором процент жира доведен до ста.

— Ты что, поджечь себя решил? — ошарашенно спросила хоббитка, на всякий случай отодвигаясь, когда я открыл крышку и начал поливать себя маслом.

— Позже, если понадобится, — кивнул я, тщательно пропитывая созданную амулетом одежду. — Масло не растворяется в воде, отталкивает ее и не пропускает тепло. Или защищает от холода, если смотреть с другой стороны.

— Откуда такая уверенность? — спросила девушка с плохо скрываемым сомнением.

— Это проходят в младших классах, — ответил я, всучив девушке лампу. — Полей мне спину так, чтобы она хорошо пропиталась.

— Ты еще и ученый? — восторженно произнесла девушка, и я не сдержался, прикрыв лицо ладонью.

— Угу, ученый. Школьник в средневековье, — пробурчал я, мысленно добавив Весте: — Не высовывайся и не зажигай ничего. Иначе вся защита спадет. Сможешь отгородиться и восстановить силы.

— О боги, наконец от твоих знаний есть реальная польза, — с облегчением сказала фея огня. — Я уже чувствую, насколько стало легче.

— Вот и сиди себе тихонечко, — ответил я Весте, проверяя, не слишком ли блестит масляный покров. Суставы быстро возвращались в норму, скорость движений восстанавливалась, и я чувствовал себя почти нормальным человеком. Разве что пахло от меня прогорклым маслом, но с этим я готов был мириться, пока есть нужда.

Оставив дергающихся в путах дварфов, мы вышли из бараков. Клора отправилась дальше, перебираясь от одного укрытия к другому, а я выбрался к сторожевому посту. Оглянувшись, увидел скучающую Химари, красноречиво постучавшую по пустому запястью, и в ответ пожал даже не скрипнувшими плечами. Ну что поделать, задержались. Зато полным составом обезвредили вторую смену. Меньше чем через минуту с противоположной стороны появилась хоббитка.

Мы ринулись вперед почти одновременно. Я вырубил стражника простым ударом каменного кулака, от которого смялся тонкий шлем, и смотрел, как поступают остальные. Химори решила бить наверняка и, дернув дварфа за его достоинство, за бороду, конечно, а не за то, что ниже, взяла в удушающий захват. Тот немного потрепыхался и осел. Клора ударила своего надсмотрщика под колено, а когда он упал, вскрикнув, сдернула шлем и впечатала рукоять кинжала в висок.

Гормок создал больше всего шума, его великанские шаги отвлекли даже соседнего караульного, к которому подкрался Грот. Стражник привычно вскинул руку, указывая на него пальцем, и нажал на кольцо, только затем, чтобы еще более разъяренный огр пинком отправил его через обрыв прямо в Бездну. Орк, воспользовавшись моментом, подскочил к отвлекшемуся противнику и, по-звериному схватив руку дварфа, отгрыз ему палец вместе с управляющим кольцом.

Крики раненых и пролетавший мимо живой снаряд заставили рабов поднять головы. Но они же привлекли внимание успокоившейся толпы героев. Зная, что снять ошейники мы не в состоянии, как и драться с вооруженной толпой наседающих сзади рабовладельцев, я подбежал к ближайшему подъемнику и подобранным топором за пару ударов перерубил рычаг блокиратора. Лифт для грузов рухнул на небольшой выступ, на котором едва помещались десятки рабов.

— Руби подъемники! — выкрикнул я. — Вниз! Все вниз!

— Там Бездна! — проблеял один из рабов-фавнов.

— Да! Там сила! Там свобода! — заорал, ударяя себя в грудь, Грот, плюя окровавленной слюной.

— Мы собрали все управляющие кольца! — крикнула хоббитка. — Бегите, пока можете!

— Не все! — раздался позади нее гневный голос уже знакомого дварфа в богатом доспехе. Его хорошо потрепали, но даже побитый, с фингалом под глазом и кровью, стекающей по брови, он выглядел грозным противником. — Это мой город и мои копи! Здесь я король! — С этими словами он сжал над головой кулак, и все рабы попадали, вопя от боли. — Взять этих уродов!

— Рубите подъемники! — еще раз выкрикнул я, бросаясь к дварфу, но глядя при этом на реакцию стоящего чуть в стороне эльфа. — Чтобы эти герои еще неделю не смогли спуститься!

— Защищать главный подъемник! — мгновенно среагировал эльф, указывая в противоположную от меня сторону, куда уже побежали Грот и Химари. — Не дайте им уничтожить механизм!

— Стоять! Надо сражаться здесь! — гневно заорал дварф. — Это мой город, и я отдаю приказы!

— Только своей страже, — презрительно бросил на бегу эльф, снимая со спины длинный лук.

Воспользовавшись раздором, я сумел подскочить к Железнобороду и, разминувшись с его молотом, весь вес и скорость вложил в удар о щит, которым умелый боец тут же прикрылся. Дварф вынужденно сделал несколько шагов назад, отступив к самому краю пропасти, под которой виднелся только уступ с рабами, и я не отказал себе в удовольствии что есть мочи пнуть этого урода.

— Это Спа-арта! — со всей силы ударил я противника, и тот, пошатнувшись, рухнул вниз.

Правда, летел недолго, всего метра четыре. После чего с грохотом обрушился на выступ, придавив нескольких рабов. Оглянувшись, я увидел, что после приказа эльфа передо мной осталось лишь полтора десятка стражников, но даже это был явный перебор для боя в скрытой форме, так что, взявшись за канат подъемника, я улыбнулся, отсалютовал подбежавшей страже и пинком убрал блокиратор.

Несколько стрел пролетело мимо, и вставшие на краю пропасти дварфы, вооруженные топорами и молотами, ошалело смотрели, как я под играющую в голове мелодию из «Пиратов» спокойно спускаюсь к их господину. Глава артели и клана Железнобородых, кряхтя, поднимался, его великолепные доспехи помялись и представляли собой весьма жалкое зрелище, но он все еще был полон гордыни и уверенности в своих силах.

— Ты поплатишься за это! — выкрикнул, хрипя, дварф, стирая с губ кровь. — Я закую тебя в рабский ошейник и буду пытать до самой смерти, которая не наступит очень, очень долго. Твоих баб будут насиловать у тебя на глазах, пока они не превратятся в куски мяса!

— Ты так много говоришь, потому что ничего не можешь сделать, — усмехнулся я, обходя его кругом. — Ты больше не король. Ты раб. Как и все, кто попадает на этот каменный выступ. А знаешь, что происходит с такими рабами?