Джордж Мартин - Буря мечей. Том 1

Сир Хрюшка опустил лук, и Четту показалось, что он сейчас заревет.

– Это слишком сложно.

– Заряжай, тяни, пускай, – сказал Гренн. – Давай же.

Толстяк послушно выдернул из земли третью стрелу, пристроил ее на лук и выстрелил. Сделал он это быстро, не щуря глаз, как делал первые два раза. Стрела попала намалеванной углем фигуре в грудь.

– Попал, – изумленно молвил сир Хрюшка, глядя, как она дрожит в стволе. – Видел, Гренн? Эдд, смотри, я попал!

– Прямо промеж ребер, – подтвердил Гренн.

– Я его убил? – допытывался толстяк.

– Ты угодил бы в легкое, будь у него легкие, – пожал плечами Эдд, – но у деревьев их, как правило, нет. – Он взял у Сэма лук. – Скажу, однако, что я видал выстрелы и похуже. Мне самому такое не всегда удается.

Сир Хрюшка прямо сиял – можно было подумать, что он и впрямь невесть что сотворил. Но при виде Четта с собаками его улыбка увяла на корню.

– Ты попал в дерево, – сказал Четт. – Поглядим, что будет, как дело дойдет до ребят Манса Налетчика. Они-то не стоят на месте и не шуршат листочками. Они прут прямо на тебя и так вопят, что ты сразу штаны намочишь. Кто-нибудь засадит топор прямо между твоих поросячьих глазок, и последнее, что ты услышишь, будет треск твоего расколотого черепа.

Толстяк весь затрясся, и Скорбный Эдд положил руку ему на плечо.

– Брат, – проникновенно сказал он Четту, – если это приключилось с тобой, то почему и с Сэмвелом непременно должно приключиться?

– О чем ты толкуешь, Толлетт?

– Да о топоре, который раскроил тебе башку. Правда ли, что половина твоих мозгов тогда вытекла и собаки их слопали?

Здоровенный дубина Гренн заржал, и даже Тарли выдавил из себя улыбочку.

Четт пнул ближайшего пса, сгреб покрепче поводки и стал взбираться на холм. «Улыбайся себе на здоровье, сир Хрюшка. Поглядим, кто из нас посмеется нынче ночью». Жаль, что у него не будет времени убить заодно и Толлетта. «Ноющий болван с лошадиной мордой, вот он кто».

Подъем был крут даже с этой, самой отлогой стороны Кулака. Поначалу собаки гавкали и тащили его вверх, надеясь на кормежку. Он дал им отведать своего сапога и вытянул плеткой большого зверюгу, который на него рявкнул. Добравшись до лагеря, он привязал их и пошел докладываться.

– След там точно есть, Великан верно сказал, только собаки его не взяли, – сообщил он Мормонту перед его большим черным шатром. – Старый, поди, да притом у реки, вот запах и выветрился.

– Жаль, – проронил лорд-командующий, лысый, с косматой седой бородой. Голос у него был таким же усталым, как и взгляд. – Свежее мясо нам всем пошло бы на пользу. – Ворон у него на плече закивал и повторил:

– Мясо. Мясо. Мясо.

«Можно съесть этих поганых собак, – подумал Четт, но промолчал и добавил про себя, когда Старый Медведь его отпустил: – Этому я уж больше кланяться не буду». Ему показалось, что стало еще холоднее, хотя он мог бы поклясться, что это невозможно. Собаки на привязи скулили, сбившись в кучу, и Четту тоже захотелось к ним – погреться. Вместо этого он обмотал нижнюю часть лица черным шарфом, оставив только щель для рта. На ходу ему было теплее, и он обошел вокруг лагеря, заложив за щеку кислолист. Часовым он тоже дал пожевать и потолковал с ними. Среди дневных караульщиков его людей не было, однако не вредно было узнать, что у кого на уме.

На уме у всех большей частью был проклятый холод.

К вечеру ветер усилился и стал выть в трещинах кольцевой стены.

– Не выношу этого звука, – сказал маленький разведчик по прозвищу Великан. – Точно ребенок плачет, молока просит.

Закончив свой обход и вернувшись к собакам, Четт увидел поджидающего его Ларка.

– Офицеры опять собрались у Старого Медведя и спорят о чем-то с пеной у рта, – сказал тот.

– А чего им еще-то делать? Они все из благородных, кроме Блейна, и слова у них заместо выпивки.

Ларк подошел поближе.

– Баранья башка все толкует про птицу, – сказал он, убедившись, что поблизости никого нет. – Теперь он допытывается, запасли мы зерна для этой поганой твари или нет.

– Да ведь это ворон – он мертвечину клюет.

– Может, и его склюет? – ухмыльнулся Ларк.

«Или тебя». По мнению Четта, в силаче Пауле они нуждались больше, чем в Ларке.

– Ты за Малыша не беспокойся. Делай свое дело, а он сделает свое.

Сумерки уже заволокли лес, когда Четт, избавившись наконец от Сестринца, сел точить меч. В перчатках заниматься этим было трудновато, но снимать их Четт не желал. На таком холоде надо быть дураком, чтобы хвататься за сталь голыми руками – мигом кожу сорвешь.

На закате собаки стали скулить как одержимые. Он дал им воды и обругал их.

– Потерпите еще немного. Ночью будет чем полакомиться. – В воздухе уже пахло ужином.

Дайвен держал речь у костра, пока Четт получал у повара Хейк свою краюху хлеба и похлебку из бобов с салом.

– Больно уж тихо в лесу, – говорил старый следопыт. – Ни тебе лягушек у реки, ни сов по ночам. Никогда не слыхал, чтоб в лесу была такая гробовая тишина. Только деревья зловеще скрипят.

– Как твои зубы, – ввернул Хейк. Дайвен клацнул деревянными зубами.

– И волков не слыхать. Раньше были, а теперь пропали. Куда они, по-вашему, подевались?

– Ушли туда, где потеплее, – сказал Четт.

Из дюжины братьев, сидящих у огня, четверо были его люди. Он оглядел их всех исподтишка, пока ел, проверяя, не дрогнул ли кто. Нож, вроде бы спокойный, точил кинжал, как делал каждый вечер, а Милашка Доннел трещал и отпускал шуточки. Белозубый, с пухлыми красными губами и спутанными желтыми локонами, небрежно спадающими на плечи, Доннел хвастался тем, что он бастард кого-то из Ланнистеров. Может, так оно и было. Четт недолюбливал смазливых парней, а заодно и бастардов, но на попятный Милашка Доннел идти как будто не собирался.

В лесовике, которого прозвали Пилой за громкий храп, Четт был не столь уверен. Тот ерзал так, будто боялся, что больше уж ему храпеть не придется, а с Меслином дело обстояло и того хуже. По лицу у него струился пот, несмотря на ледяной ветер, и крупные капли сверкали при свете костра. Меслин ничего не ел и таращился в свою плошку так, словно его мутило от одного запаха. «Надо бы за ним приглядеть», – подумал Четт.

– Все сюда! – заорали вдруг по всему лагерю. – Люди Ночного Дозора! Собирайтесь все сюда, к среднему костру!

Четт, нахмурившись, доел свою похлебку и пошел вслед за остальными.

Старый Медведь стоял у костра вместе со Смолвудом, Локком, Уитерсом и Блейном. На Мормонте был плащ из толстого черного меха. Ворон сидел у него на плече и чистил свои черные перья. «Добра не жди», – подумал Четт, втиснувшись между Бурым Бернарром и дозорным из Сумеречной Башни. Когда собрались все, кроме лесных караульщиков и часовых у стены, Мормонт прочистил горло, сплюнул, и плевок застыл, еще не долетев до земли.