Глен Кук - Стальные сны

Шестеро вызвавших мое подозрение в унынии удалились. Я обратилась к остальным:

– Воины! Поглядите на тех, что справа от вас. И на тех, что слева. Поглядите на меня. Те, кого вы видите, – не шадариты, не гунниты, не веднаиты, а просто воины. Воины! Мы ведем борьбу с беспощадным и единым в своей силе врагом. И когда вы пойдете на него, рядом с вами будут не ваши боги, а люди, те, что стоят сейчас здесь. Оставайтесь верными своим богам в сердце своем, но в этом мире, в этом лагере, в походе, на поле сражения вы будете повиноваться мне. Я буду вашим верховным владыкой. И до тех пор пока не исчезнет последний Хозяин Теней, никакая награда – Божья ли, правителей ли – не найдут вас быстрее моей.

Я сознавала, что, возможно, веду себя слишком жестко. Но мне необходимо было создать свою армию, а время поджимало.

Пока они переваривали все это, я отъехала в сторону, слезла с лошади и сказала Раму:

– Распусти их. И разбей лагерь. Пришли ко мне Нарайяна.

Расседлав скакуна, я села прямо на седло. Рядом со мной пристроилась ворона, наклонив набок голову. Еще несколько птиц кружило вокруг. Эти черные демоны были повсюду.

Костоправ стал из-за них параноиком. Он полагал, что они преследуют его, шпионят за ним и даже обращаются к нему. Я думала, у него это от перенапряжения. Но их вездесущность начинала действовать на нервы и мне.

Не думать о Костоправе. Нет его. А я хожу по лезвию ножа. Ни слезы, ни мольбы не вернут его.

За время нашего похода на север я поняла, что там, в Курганье, я утратила не только свои магические способности. Я сломалась. И потеряла уверенность в себе.

Это вина Костоправа. Его слабость – слишком чуткий, терпимый, доверчивый, он не мог поверить в то, что в глубинах человеческой души скрывается мрак. Хотя Костоправ достаточно цинично оценивал мотивы, двигающие людьми, он верил: в каждом злодее можно пробудить добрые чувства.

Этой вере я обязана жизнью, однако даже факт моего спасения не подтверждает того, что действительность соответствует этому представлению.

Пришел Нарайян, льстивый, как кошка. Одарил меня своей неизменной ухмылкой.

– Нарайян! Нам удалось добиться определенного успеха. И они приняли это нормально. Но впереди еще долгий путь.

– Религиозные проблемы. Госпожа?

– Что-то вроде. Но это не самое серьезное препятствие. И не такое преодолевали, – улыбнулась я, заметив его удивление. – Сомневаешься? Ты ведь меня не знаешь. Ты знаешь лишь то, что слышал. Какая-то женщина отказалась от трона и пошла за Капитаном, так? Но я вовсе не тот капризный ребенок, которого ты себе представляешь. Я не какой-то там недоумок, унаследовавший плохонькое царство, до которого ему и дела нет. И даже не дуреха, что сбежала с первым встречным авантюристом, захотевшим ее.

– Мы знаем только то, что ты – подруга Капитана, – признал он. – Твои товарищи почти не говорили о твоем прошлом. Я думаю, что ты нечто большее, но насколько – не смею и предположить

– Могу подсказать. – Все это, забавляло. Хоть Нарайяну и хотелось, чтобы я была чем-то нетривиальным, он изумлялся всякий раз, когда я вела себя не как таглианка. – Присядь, Нарайян! Пора тебе узнать, на кого ты ставишь.

Он посмотрел на меня искоса, но сел. За ним внимательно следила ворона. Пальцы коротышки теребили лоскут на поясе.

– Я отказалась править империей столь обширной, что ты и за год не смог бы ее пересечь с востока на запад. А с севера на юг она простиралась на две тысячи миль. Я создала ее практически из ничего задолго до того, как родился дед твоего деда. И это не первая основанная мною империя.

Он недоверчиво усмехнулся.

– Видишь ли, Нарайян, Хозяева Теней были моими рабами, несмотря на их могущество. Они исчезли во время великой битвы двадцать лет тому назад. Я считала их мертвыми, пока не сдернула маску с убитого нами в Дежагоре. Сейчас я еще слаба. Два года назад на севере моей империи была грандиозная битва. Мы с Капитаном не дали пробудиться злым силам, что остались от первой созданной мною империи. Цена победы была слишком велика: я почти полностью утратила свою силу. Сейчас я снова ее обретаю, медленно и мучительно.

Было заметно, что Нарайян с трудом осознает все это. Ведь я всего-навсего – женщина. Но поверить мне ему явно хотелось. Он сказал:

– Ты такая молодая.

– Я никого не любила, пока не встретила Капитана. То, что ты видишь, – всего лишь маска, Нарайян. Я пришла в этот мир задолго до того, как Черный Отряд прошел здесь впервые. Я старая, Нарайян. Старая и злобная. Способна на такое, во что никто бы не поверил. Зло, интриги и войну я знаю как собственных детей, я взращивала их веками. Я была не только любовницей Капитана, но еще и Лейтенантом, и начальником его штаба. Теперь Капитан – я. Пока я жива, Отряд жив. И продолжает действовать. И обретает новую жизнь. Я намерена его воссоздать. Некоторое время он может носить другое имя. Но все равно он будет Черным Отрядом. И орудием моей воли.

Нарайян снова усмехнулся:

– Может, вы и есть ОНА.

– Кто «она»?

– Скоро, Госпожа, скоро. Всему свое время. Довольно и того, что возвращение Черного Отряда не вызвало недовольства. – Его глазки забегали.

– Хорошо, не буду настаивать. Я решила не давить на него. Нужно сделать его посговорчивей.

– Вернемся к насущим проблемам. Мы создаем армию. К несчастью, недостает самого ценного – ветеранов. Воинов некому обучить искусству боя. Сегодня вечером, перед тем как они примутся за еду, разделите их на группы человек по десять, по культовой принадлежности. В каждой группе должно быть не более трех представителей одного культа и один не таглианец. Выделите им постоянное место в лагере и в строю. Нужно, чтобы эти отделения не общались между собой до тех пор, пока каждое не изберет своего командира и его заместителя. Хорошо бы им договориться, как ладить между собой. Но они должны жить жизнью своей команды, и только.

Еще один рискованный шаг. Люди не в лучшем настроении. Зато изолированы от жрецов и от той религиозной среды, которая питала их суеверия. Всю жизнь за них думали жрецы. А здесь у них не было никого, кроме меня, кто мог сказать, что им следует делать.

– Я не хочу идти в наступление на Гойю, пока в отделениях не избраны командиры. Любые распри между членами отделений расцениваются как провинность и подлежат наказанию. Еще до формирования создайте карательные группы. Как только это будет сделано, отправьте людей ужинать.

Они займутся приготовлением пищи – и это сплотит их. – Я махнула рукой, давая знак, что он может приступать к делу. Он поднялся:

– Если они будут есть вместе, Госпожа, они все будут делать вместе.

– Знаю. – В каждом культе существовали свои нелепые представления о том, что можно есть, а что нельзя. Этим и было продиктовано мое требование. Общая трапеза должна была подорвать самые основы их суеверий.