Глен Кук - Суровые времена

Что же такого Гоблину от меня могло понадобиться? Наверное, обсудить какой-нибудь пустячный вопрос. Коротышка, подобно своему одноокому дружку, избегает принимать на себя какую бы то ни было ответственность.

Старой Командой, в общем, руковожу я – у всех остальных нет желания утруждаться.

Мы обосновались в высоких кирпичных строениях неподалеку от стены, к юго-западу от северных, единственных незабаррикадированных, ворот. И с первого часа осады продолжали укреплять позиции.

Могаба мыслит наступательно. Он не верит, что войну можно выиграть, отсиживаясь за стенами. Он желает встретить тенеземцев на стене, отбросить назад, затем вырваться наружу и перебить их. Он затевает упреждающие рейды и отвлекающие атаки, дабы держать противника в нервном напряжении. Он не готов к тому, что тенеземцы могут проникнуть в город в значительном количестве, хотя каждый раз они оказываются по нашу сторону стены прежде, чем мы сможем в достаточной мере сосредоточиться и заставить их отступить.

Наступит день и час, когда дела пойдут не так, как хотелось бы Могабе. Когда-нибудь людям Тенекрута удастся захватить ворота. И тогда мы увидим настоящие уличные бои. Это неизбежно.

Что ж, Могаба, Старая Команда готова к этому. А ты?

Мы-то станем невидимками. Ваше Высокомерие. Мы в такие игры уже играли. Мы читали Летопись. Мы будем призраками, несущими смерть. Надеюсь.

Тени – вот в чем проблема. Что они уже узнали? И что еще смогут узнать?

Эти негодяи названы Хозяевами Теней не только за любовь к темноте…

Все входы в помещения Отряда, за исключением трех потайных дверей, были заложены кирпичом. Как и все наружные окна ниже третьего этажа. Коридоры и дымоходы превращены в лабиринт смертоносных ловушек. До трех действующих входов можно добраться, лишь вскарабкавшись по лестницам, простреливающийся по всей протяженности. Нам огонь большей частью не страшен – где смогли, обеспечили свою безопасность.

От бездеятельности в дни осады Отряд не страдает. Даже Одноглазый работает. Если только ему не удается спрятаться от меня.

Пройдя потайным ходом, известным лишь Старой Команде, воронам с летучими мышами. Теням, соглядатаям нюень бао да любому нару, сумевшему проследить за нашим обиталищем с северного барбикена, я скатился по лестничным пролетам вниз, в подвал, где подле одинокого, маленького светильника подремывал Бадья. Хоть я и старался идти неслышно, веко его дрогнуло. На оклик он дыхания тратить не пожелал. Позади него к стене был прислонен ветхий, расшатанный шкаф с криво висящей на одной петле дверцей. Осторожно отворив дверцу, я скользнул внутрь.

Всякий пробравшийся сюда найдет лишь шкаф, заполненный весьма ограниченными запасами провизии.

Шкаф этот ведет в туннель, который соединяет все наши помещения. В одном из них спали среди устрашающего беспорядка и вони медвежьей берлоги еще несколько человек. Здесь я пошел медленнее, пока меня не признали.

Будь я чужим, был бы не первым из тех, кто никогда не вернется из этих подземелий.

Теперь я добрался до мест, по-настоящему секретных.

Новый Штормгард вырос поверх старого Джайкура. И на снос старого города сил впустую не тратили. Множество первоначальных построек оказались в превосходном состоянии.

Там, где никому не пришло бы в голову искать, мы выкопали обширный лабиринт. И лабиринт этот становился просторнее с каждым мешком земли, отправлявшимся на стену или использованным в прочих наших задумках. Однако муравейник наш уютным не назовешь. Требуется сила воли, чтобы спускаться во тьму и сырость наших коридоров, где воздух еле движется, свечи едва тлеют и всегда имеется шанс, что в любом темном углу затаилась визжащая смерть.

К подобной обстановке невозможно привыкнуть.

Ведьмак, Масло, Гоблин с Одноглазым и я прошли через такое прежде, на Равнине Страха, где, кажется, пять тысяч лет прожили в земле, точно барсуки…

– Клетус, где Гоблин?

Клетус – один из трех братьев, возглавляющих наши инженерные службы и артиллерию.

– За углом. В следующей комнате. Клетус, Лофтус и Лонжинус – настоящие гении. Это они рассчитали, как по дымоходам построек наверху подавать воздух в самые глубокие туннели, медленно пропускать его по ним, а затем, по другим дымоходам, выводить наружу. Простая инженерия, однако для меня – словно волшебство. Ток пригодного для дыхания воздуха, пусть медленный и не слишком чистый, исправно служит нам. Хотя сырости и вони от этого не меньше. Гоблин держал светильник, освещая стену, на чисто выскобленные камни которой Лонжинус нашлепывал известковый раствор, примерно на уровне глаз.

– Что стряслось, Гоблин?

– Дождь этот поганый наверху.

– Ну да. Боги где-то выхлебали реку, а теперь сюда отливают. И что с того?

– У нас тут около тысячи протечек.

– Что, так плохо?

– Может статься. Дренажа – никакого. Мы сейчас – глубже некуда, если только с Двадцатым туннелем дела не пойдут на лад.

– По-моему, проблема – чисто инженерная.

– Ну да, – подтвердил Лонжинус, разравнивая раствор. – Клет это предвидел. Мы с самого начала работали над водонепроницаемостью. Беда в том, что никак не проверить, все ли в порядке, пока не задождит как следует. Счастье еще, что такого во время сезона дождей не случилось. Три дня подобного ливня – и затопит нас тут, к чертям.

– Вы ведь справитесь? Лонжинус пожал плечами.

– Постараемся, Ворчун. Это – все, что мы можем сделать.

В общем, от меня здесь толку мало.

– За этим ты меня и искал? Проблема, даже по Гоблиновым меркам, была слишком уж незначительной.

– Не только. Лонго, ты ничего не слышишь, С этими словами человечек с лягушачьей физиономией проделал тремя пальцами левой руки замысловатый жест. Меж пальцев его что-то едва уловимо замерцало, и Лонжинус вернулся к работе, словно совершенно оглох.

– Настолько важно, что его требовалось вырубать?

– Болтлив он. Худого, конечно, не желает, просто помимо воли повторяет все, что слышал.

– Да еще от себя приукрашивает. Знаю. Хорошо. Говори.

– С этим Хозяином Теней что-то произошло. Он изменился. Мы с Одноглазым полагаем, что около часа назад. Он просто-напросто скрывает это от нас.

– Что?

Гоблин склонился поближе ко мне, словно бы Лонжинус мог подслушивать.

– Он в добром здравии, Мурген. Он почти поправился. Ему просто нужно было стать на ноги прежде, чем они оба двинутся на нас. Мы также полагаем, что свою перемену он прячет больше от дружка Длиннотени. Нас-то он не так боится.

Я так и замер, вспомнив вдруг странное, творившееся сегодня – прямо сейчас! – на равнине.

– Ах, т-твою мать!..

– Что такое?

– Он идет на штурм сегодня! Прямо сейчас! Они выходили на позиции, когда я спускался сюда. Я-то думал, все будет как обычно… Словом, лучше поднять всех по тревоге.