Елизавета Дворецкая - Перстень альвов, кн. 2: Пробуждение валькирии

Потом вдруг стук прекратился. Сначала фьялли постояли молча, надеясь, что он опять начнется. Вдруг все заметили, как устали и измучились, но сесть и отдохнуть боялись, боялись потом не встать.

Сёльви вытащил из-за пояса молот, прихваченный из верхней пещеры, и осторожно постучал по стене. Постучал и подождал, не рухнет ли что-нибудь им на головы, но было тихо, и он постучал снова. И услышал в ответ долгожданный стук. Фьялли снова устремились за своим новым, невидимым проводником.

– Слышишь? – Лейкнир поднял голову, и Альдона тоже.

Они стояли в низком, тесном каменном переходе, в отдалении от Пещеры Черепа. Давно уже мужчины вернулись, давно уже рассказали о своем походе и подстреленном дверге. Ночь прошла, наверху рассвело и перевалило за полдень, обитатели пещеры успели и отдохнуть, и поесть, хотя кусок плохо лез в горло. От щели на склоне передавались тревожные вести: Торбранд со своей малой дружиной не вышел, и с рассветом несколько сотен фьяллей окружили гору. Разбившись на десятки, фьялли обошли всю ее поверхность, и хотя входа никто не нашел, уходить прочь они тоже не собирались. Из осторожности в пещере не разводили огня, потому что теперь враги могли учуять дым. Должно быть, они ждали своего конунга. А он блуждал где-то в подгорных глубинах, и некому было вывести его на поверхность.

– Что с ним будет? – приставала Альдона к Лейкниру. – Они так и будут там блуждать?

– А что им еще делать? Поблуждают – перестанут.

– А вдруг они выйдут на нас?

– Выйдут – перестреляем. Их двенадцать, нас девять, если только мужчин считать. Справимся.

Альдона промолчала. Крепко держа Лейкнира за локоть, она поглаживала его руку, как будто хотела в его лице немного задобрить судьбу незваных гостей Кузнечной горы. Было жутко думать, что эти люди будут блуждать в темноте, пока не упадут от усталости и не умрут. Будут опускаться все ниже, думая, что поднимаются вверх, будут ходить, как слепые, ощупывая пустоту… будут кричать и глохнуть от мертвого эха, будут смотреть и слепнуть от темноты… Будут страдать, мучиться, медленно умирать от отчаяния, пока их не съедят… Кто и как? Об этом не хотелось думать, но отцовский рассказ о том, как двести фьяллей когда-то пропали в горе Ярнехатт, был одним из самых жутких преданий ее детства. И вот нечто подобное совершается у нее на глазах. А вдруг там тот человек, Эрнольв Одноглазый, побратим Вигмара, чудом уцелевший в прошлый раз? Тогда его спасла Аспла, троллиха-осинка. Больше она не вмешается. И стихийные силы подгорий напитаются горячей человеческой кровью. А они, люди с Золотого озера, будут в бездействии ждать, наблюдая, как гора пожирает других людей…

– А мы будем вечно сидеть в горе… пока они будут вечно ждать своего конунга, – пробормотала она.

– Зато не дождутся, – сказал Лейкнир. – И бросят наконец дурацкую привычку сюда ходить.

Они опять помолчали.

– Стучат, – сказала Альдона.

Они уже немного привыкли к загадочному стуку, долетавшему из глубин горы. Наверное, фьялли тоже его слышали и пытались отвечать ему тоже стуком. Они думают, что кто-то хочет им помочь, указать дорогу. А этот «кто-то» заманивает и заманивает их все глубже в гору… Альдона закрыла глаза: та же самая темнота и неровный, беспокойный стук… Отдается в ушах, и уже не знаешь, эхо слышишь или отзвук настоящей живой жизни.

– А можно их как-нибудь выпустить? – наконец спросила она.

– Выпустить? – Лейкнир удивился. – Зачем?

– Чтобы не ходили и не стучали.

– Тебе мешает?

– Мешает! – с тоской воскликнула Альдона. – Они же люди! Живые! Ты подумай: я всю жизнь теперь не смогу спокойно спать. Мне так и будет мерещиться, как они ходят там под горой и стучат, все ходят, а выйти не могут! Сначала живые, потом мертвые, все ходят и ходят! Я хочу, чтобы они вышли! И пусть убираются! Я не хочу, чтобы теперь все века у Кузнечной горы были двенадцать призраков, чтобы они ходили тут ночами и стучали! Они не дадут нам покоя, никогда!

– Ну, ну, успокойся! – Лейкнир взял ее за плечи. – Что мы им сделаем? Мы и сами-то не выберемся, если нам кто-нибудь не поможет. Мы ничего не можем сделать. Кто их заманил, только тот и выпустит.

– Я хочу, чтобы он их выпустил!

– Ну, попроси его!

– И попрошу!

Альдона оторвалась от Лейкнира, сделала несколько шагов вдоль каменной стены, подняла голову, пошарила взглядом по глухой темноте и робко позвала:

– Дух подгорья! Дух Кузнечной горы! Не знаю, кто ты, но я прошу тебя: выпусти этих людей наружу! Не убивай их! Пусть они уйдут. Ты дал нам приют и защиту, мы благодарны тебе и каждый год отныне будем приносить тебе жертвы за наше спасение, но не бери в жертву тех людей. Пусть они уйдут! Я хочу, чтобы они ушли!

Пока она говорила, далекий молот стучал. Голос Альдоны умолк; молот ударил еще раз, другой, будто сомневаясь, потом затих.

– Ну, пошли к нашим, – сказал Лейкнир и взял ее за руку.

Двенадцать человек сидели и лежали на каменном полу, но не видели даже тех камней, на которые опирались. Они ослепли, потому что было нечего видеть, оглохли, потому что теперь, уже давно, было нечего слышать, и даже на их собственный стук не доносилось никакого ответа. Темнота задушила их, пригнула к камню и давила всей своей невидимой, неодолимой тяжестью. Теперь уже все знали: они безнадежно заблудились, они забрались в такие недра, откуда им не выбраться, да и сил на такую же длинную обратную дорогу не осталось. Их уже не держали ноги, ослабевшие тела как будто растворялись в окружающей черной пустоте, и они забывали себя. Они даже не хотели больше жить, потому что не помнили, как это бывает. Они не знали другого мира, кроме холодного камня и стылой пустоты. Между их прежним миром и этим стояла неодолимая стена.

Торбранд конунг сидел на камне, опустив меч к полу и вглядываясь в синеватое мерцание клинка, будто надеялся прочесть на нем свое спасение. Эта темнота оказалась более сильным противником, чем великан Свальнир. У тьмы нет головы, ей нечего отрубить, и потому она непобедима.

Потом вдруг впереди показался огонек. Торбранд моргнул, не веря глазам. Случилось то, чего он ждал: из-за скального выступа вышла женская фигура с факелом в руке и сделала ему знак следовать за ней. Торбранд встал, вглядываясь и не понимая, явь это или видение. Женщина стояла и ждала. Только это была не Хёрдис. Этой девушки он никогда не видел. Факел в ее руке освещал волну медно-рыжих волос, бросал на них целые волны золотых искр. Она смотрела прямо в лицо Торбранду и слегка улыбалась, словно понимала, что им нужно время прийти в себя. Вид у нее был нечеловечески спокойный и уверенный. Это была норна, вечная и бессмертная, которой некуда спешить.