Елизавета Дворецкая - Корни гор, кн. 2: Битва чудовищ

Добравшись до конца поля, Гримкель конунг был бледен, как березовая кора. Ручьи пота заливали лицо, зубы щелкали, борода дрожала, и даже в животе ощущался опасный холодок, грозящий постыдными последствиями. Знали бы несчастные квитты, какие муки терпит ради них их конунг!

Костры квиттинского стана были ясно видны, когда глухой голос из-за дерева резко спросил:

– Кто тут?

Еще полный впечатлений мертвого поля, Гримкель сильно вздрогнул и остановился. Сердце сжалось, вдох оборвался.

Между двумя соснами смутно виднелась человеческая фигура, и собственный факел Гримкеля бросал блики на клинок нацеленного на него копья.

– Мы с миром! – поспешно отозвался один из хирдманов, сообразив, что они наткнулись на дозор.

– Кто вы такие? – спросил суровый юный голос с другой стороны. Он показался Гримкелю смутно знакомым. – Откуда вы?

– Мы от Гримкеля, конунга квиттов, – сказал хирдман. Нацеленные в их сторону острия двух копий советовали остановиться в трех шагах, и они послушно замерли. – Гримкель конунг прислал нас поговорить с Ингвидом ярлом. Проведите нас к нему.

– А это кто? – Второй дозорный указал концом копья на молчавшего Гримкеля. Лицо конунга прикрывал капюшон плаща, но на виду была весьма знакомая черная борода. – Уж не сам ли Гримкель конунг? Или его дух-двойник? В таком случае, плохи его дела! [16]

Презрение в голосе дозорного задело Гримкеля. Помедлив, он сбросил капюшон и устремил на того укоризненный взгляд. Теперь он тоже его узнал.

– Не тебе, Сигурд сын Сигмунда, упрекать меня! – с укором произнес Гримкель. – Не так давно я принимал тебя в гостях на Остром мысу и ничем тебя не обидел. Не сделал ничего такого, что могло бы оправдать твое… поведение.

Он не посмел прямо назвать Сигурда предателем, но парень почувствовал себя задетым.

– Я не клялся тебе в верности! – с дерзкой надменностью ответил он. – Да и кто пойдет за таким трусом, как ты! Зачем ты прибежал? Не понравилось играть с фьяллями? Чего ты хочешь?

– Отведите меня к Ингвиду ярлу, – смиренно попросил Гримкель, не замечая оскорблений. – Я расскажу ему, с чем я пришел.

Подозвав людей, Сигурд с товарищем поручили им ночных гостей. Прослышав о таком госте, к костру Ингвида подошел и Вигмар Лисица. Он не вынес из жестокой битвы ни одной царапины, хотя его рыжие косы и его золоченое копье неизменно мелькали в самой гуще схватки. И, как говорится, никто не ждал ран там, где он находился [17].

Увидев Гримкеля, который лишь сегодня утром бранил их перед началом битвы, Вигмар негромко просвистел. Ингвид Синеглазый, напротив, не слишком удивился: он знал Гримкеля лучше и ждал чего-то в таком роде.

– Ты, конечно, понимаешь, родич, зачем я к тебе пришел, – начал Гримкель, усевшись и очень кстати вспомнив об их родстве. Что Ингвид сегодня при всех от этого родства отрекся, как-то не всплыло в его памяти.

Южный Ярл кивнул, с внимательным ожиданием глядя на гостя. Вигмар уселся на землю прямо напротив Гримкеля и с выразительным детским любопытством рассматривал «великого героя». Гримкель воспринимал его взгляд как издевательство и старался обращаться только к Ингвиду. Жесткое лицо и желтые глаза Вигмара казались ему нечеловеческими, а с троллями лучше не связываться! О боги Асгарда! В какую разбойничью ватагу вы завели конунга квиттов, с какими разбойниками и убийцами заставили говорить!

– Боги ясно показали, что больше не даруют удачи фьяллям, – продолжал Гримкель, подавив вздох о своей тяжелой участи и стараясь казаться бодрым. – И любой умный человек поймет, что пришла пора квиттам объединить свои усилия, чтобы избавиться от ненавистного врага и отплатить за все обиды. Может быть, мы раньше не понимали друг друга и ссорились, но… э, ты понимаешь, Ингвид ярл, как умный и благородный человек, что надо позабыть прежнюю вражду. Сейчас наилучший случай вернуть державе квиттов ее былую силу…

На этом месте Вигмар Лисица выразительно хмыкнул, и Гримкель поправился:

– Ну, хотя бы предотвратить ее дальнейшее разорение и развал. Сейчас фьялли изранены, обессилены и потеряли много людей. Хродмар Рябой убит, а без него фьялли не верят в свою удачу. Они думают только о том, как бы унести ноги. Их нельзя упускать! Нам нужно ударить на них вместе, с разных сторон. И с ними будет покончено! Кончится эта злосчастная война, и квитты заживут по-прежнему вольно и мирно… И выберут нового конунга из тех, кто им покажется достойным.

С этими словами он выразительно посмотрел на Ингвида.

– Значит, ты предлагаешь нам союз против твоих вчерашних друзей фьяллей? – спросил Ингвид, пропустив намек мимо ушей.

– Они мне не друзья! – Гримкель оскорбленно вздернул бороду. – Но что я мог сделать? Откажись я тогда – меня увезли бы в рабство, а это позор для всех квиттов! Не пойди я с ними сейчас – они начали бы поход с разорения Острого мыса! А там нашли приют столько людей, что бежали с Севера и Запада!

– Ты сражался против нас, – так же спокойно сказал Ингвид.

Предательство придумывает себе много оправданий, но ни одно из них его не оправдывает.

– Я не сражался, – поправил Гримкель. – Я охранял перевал. И из моей дружины уцелело столько же, сколько из фьяллей, а поначалу их было больше в три раза! Ты не можешь меня упрекнуть в том, что мои люди проливали кровь соплеменников!

– Значит, фьяллям ты оказался таким же плохим другом, как и квиттам, – прямо сказал Вигмар Лисица. – Предатели нам не нужны. Проваливай. Я тебя даже свиней пасти не возьму.

– Подожди, Вигмар. – Ингвид положил руку на его локоть. – Конечно, в прошлом Гримкелю гордиться нечем, но кое в чем он прав. Сейчас нужно объединиться. Случай очень удачный. Другого такого не будет.

– Нет случая, чтобы из гнилой палки делать меч, – ответил Вигмар, с непреклонным презрением, на сей раз совершенно искренним, глядя на Гримкеля. Его взгляд резал, как нож, и Гримкель отвел глаза. – Дерьмо останется дерьмом, что с ним ни делай. Идти с ним в бой – все равно что сунуть гадюку за пазуху. Я не такой дурак.

– Я клянусь Волчьим Камнем… – начал Гримкель.

– Да клянись чем хочешь! – прервал его Вигмар. Слова нынешнего конунга квиттов для него значили не больше кваканья лягушки, и ему надоело зря тратить время. – Даже если ты и не думаешь сейчас предать, толку от тебя и твоих людей не будет. Вы себя показали! Все, кому я верю, присоединились ко мне еще перед этой битвой. А не после, когда увидели, что боги на нашей стороне. Давай топай отсюда, конунг лягушек и крыс! Мне в твою сторону и плюнуть противно!

С этими словами он вскочил на ноги и стремительно шагнул прочь. Гримкель был ненавистен ему как живое воплощение себялюбия, трусости и предательства; он был даже хуже фьяллей. Те хотя бы были честны перед собой. И Недруг Великанов Тор не стыдится их, как стыдится квиттов отважный Тюр, Однорукий Ас, пожертвовавший правой рукой ради благополучия всего Асгарда.