Роберт Сальваторе - Возвышение короля

Джарлакс снял с глаза повязку.

– Не сопротивляйся мне, – предупредил Киммуриэль. – Я проникну в твое сознание, мы станем единым целым, и ты сможешь… увидеть.

И Джарлакс не успел даже спросить, что это означает; он уже почувствовал, как Киммуриэль Облодра проникает в его мысли. Он машинально попытался воспротивиться, ведь ни одно разумное существо никогда добровольно не согласится на подобное вторжение. Это была чисто инстинктивная реакция; инстинкт самосохранения приказывал Джарлаксу сопротивляться насилию. Но Джарлакс был существом необыкновенным. Он прожил на свете много, очень много лет, он многое пережил, и в нем до сих пор жило вечное, ненасытное любопытство, желание знать – знать все.

Тогда он начал яростно сопротивляться, но не Киммуриэлю. Нет, он боролся со своими инстинктами. Он впустил Киммуриэля в сознание.

И почти сразу же Джарлакс понял, что имел в виду псионик, говоря о своих «агентах», и поверил в его утверждение о том, что ему известно все о событиях на Серебристых Болотах. Практически мгновенно Джарлакс, словно перенесшись за много миль от Лускана, взглянул на мир глазами какого-то молодого человека и понял, что слышит то же, что и он. На самом деле это был всего лишь мальчик, которого заставили патрулировать южную стену Сандабара. Он сразу понял, что это Сандабар, потому что теперь «знал» все то же самое, что было известно мальчишке!

Огромный город был осажден, и казалось, что со дня на день крепость падет. Орки атаковали непрерывно, каждый день. Стены с утра до вечера дрожали под градом огромных камней. Поле за городскими стенами почернело от трупов и стервятников, а больницы в городе были переполнены ранеными. Прямо на улицах лежали умирающие мужчины и женщины, ожидавшие, когда к ним подойдут целители. Но многие погибали, так и не дождавшись своей очереди.

Судя по крикам и шуму, битва разгорелась снова. Раздался грохот, стена загудела от удара. Слышался оглушительный топот тысяч сапог, боевые возгласы десятков тысяч орков, приказы и крики о помощи с нескольких десятков участков крепостной стены Сандабара, которая была пробита.

Джарлакс ощутил тот же страх, который охватил мальчика. А потом у него появилось странное ощущение – ребенок черпал информацию в его мозгу точно так же, как он сам получал информацию от мальчишки.

Затем он почувствовал удивление – мальчик понял, что с ним творится что-то неладное!

Однако это ощущение исчезло мгновение спустя, когда высоко над городом раздался громкий пронзительный крик.

– Отлично, у них есть дракон, – услышал Джарлакс собственный голос.

«Два», – донесся до него мысленный ответ Киммуриэля.

Джарлакс едва не вывалился из своего кресла, когда переносился прочь из Сандабара. В следующий миг он обнаружил, что находится в пещере дворфов – и в первую секунду подумал, что попал в Мифрил Халл. Но нет, сообразил он, освоившись с воспоминаниями, мыслями и чувствами своего нового «хозяина». Он находился в Адбаре, во дворце короля Харнота, в теле дворфа по имени Оретео Шип, великого воина, который был серьезно ранен в битве в Холодной Долине. В тот день был убит его король Бромм, брат Харнота.

– Опять он ушел, – произнес кто-то из присутствующих, и дворфы заговорили. Они были очень недовольны, потому что их молодой король, Харнот, впал в такое глубокое отчаяние после смерти брата, что постоянно покидал Адбар, чтобы убивать орков. Иногда он брал с собой отряд воинов, но чаще всего уходил на охоту в одиночку.

Многие из дворфов, собравшихся в зале, пребывали в большой тревоге, задаваясь вопросом, сможет ли Адбар пережить потерю обоих королей.

Однако, как понял Джарлакс, Оретео Шип ощущал лишь досаду – досаду от того, что раны его еще не зажили окончательно, и он не может пойти на охоту за орками вместе с разгневанным молодым адбарским королем.

Оретео Шипу хотелось убивать орков, темных эльфов, драконов.

Дворф мысленно проклял Дом До’Урден.

«Квентл все же умна», – подумал Джарлакс; и ему стало очень больно при мысли о том, что Госпожа Ллос решила так жестоко отомстить Дзирту и его богине.

Джайлз Уормак ощутил головокружение, и еще ему показалось, будто в голову ему кто-то заглядывает, хотя он понятия не имел, как это возможно. Словно кто-то чужой присутствовал в его сознании, читал его мысли. Это было странное чувство, природу которого мальчик не мог понять, потому что никогда не слышал о подобных вещах.

Но боль и унижение он чувствовал остро – он прекрасно знал, что это такое.

А потом раздался этот леденящий душу вопль, и странное ощущение исчезло. Мальчик едва не рухнул на землю, когда наконец увидел перед собой поле и городскую стену. Он стремительно развернулся к сестре, но она не глядела на него. Вытаращив глаза, она смотрела куда-то на север.

Выражение ее лица, на котором застыл невыносимый ужас, заставило Джайлза проследить за ее взглядом.

– Джайлз, беги! – услышал он ее голос, донесшийся словно откуда-то издалека, несмотря на то что она стояла совсем рядом!

Нет, дело было не в том, что кто-то опять пробрался в его мозг. Напротив, то, что он увидел, заставило его забыть о Каролине, и он буквально окаменел от ужаса.

Он никогда раньше не видел дракона.

Он иногда мечтал увидеть дракона.

И вот он увидел дракона и понял, что ему этого совершенно не хочется.

И вот он услышал голос дракона, и это было еще хуже – если могло быть что-нибудь хуже его вида.

А потом он увидел дракона совсем близко и смог хорошенько рассмотреть гигантское чудовище: оно в мгновение ока пронеслось над полем, лежавшим к северу от Сандабара. Затем пролетело совсем низко над крепостной стеной, хватая лапами воинов и швыряя их вниз, и переворачивало камни с такой же легкостью, с какой Джайлз швырял подушки, играя с Каролиной. Он увидел дракона и понял, что они обречены. Эту тварь они не могли одолеть – ни одна армия не в силах противостоять могуществу дракона. Рогами он мог пронзить одновременно дюжину человек, и с воинами, насаженными на рога, он легко мог продолжать жрать людей. Белая чешуя монстра сверкала даже в полумраке, царившем над городом, глаза его светились каким-то холодным голубоватым светом; зубы, каждый из которых был длиной с руку Джайлза, блестели, словно сосульки, и в них отражался и преломлялся свет костров, горевших в городе. Когда дракон пролетал над крепостью, ему стоило лишь один раз хлопнуть крыльями, и почти все костры погасли. Пламя заметалось, словно в страхе перед этим богоподобным существом, проносившимся в небе.

– Джайлз, беги! – снова крикнула Каролина, но слова ее не доходили до сознания мальчика, да и в любом случае он не смог бы повиноваться. Как отвести взгляд от этого невиданного зрелища? Зачем бежать, если уже не осталось никакой надежды?