Иан Эсслемонт - Пристань Мертвого Дома

Два дня Картерон ошивался на "Жадине", ничем особенным не занятый. Потом снова пошел к Хессу. Пришлось ждать полдня, прежде чем капитан выплыл из каюты. Картерон отдел честь. Хесс смотрел с явным недовольством. - Чего тебе, матрос?

- Работа исполнена, капитан. Прошу разрешения заняться личными делами.

- Не разрешаю, матрос.

Картерон отказался сдаться сразу. - Могу спросить причину, капитан?

Хесс отвернулся. - Ты служишь моему развлечению, матрос. Неужели не ясно?

Картерон закрыл глаза, раздумывая. "О, в Бездну все приказы Угрюмой". - Тогда, будучи свободным мореходом, я схожу с борта.

Хесс замер; развернулся кругом и подскочил к нему, глядя сверху вниз - Картерон оказался не самым высоким на корабле. - Отступник, - бросил он. Кривая улыбка почти не была видна за пышными усами. - Так, так. Хорошо. Я надеялся. Отставка принята. - Он указал вдаль. - Убирай поганую напанскую задницу с моего корабля.

- С радостью. - Картерон направился к трапу. На ходу поймал взгляд Даджека. Тот хмурился, потирая шею.

"Теперь к Угрюмой".

Женщина, которой он присягнул в непреложной верности, бушевала. Металась по щелястому полу пивного зала, впиваясь ногтем в ладонь при каждом слове. - Ты знал, что нам нужны средства, и уволился с "Жадины"?! - Палец пронзил кожу, Картерон поморщился. - Мы вложили в "Закрученный" все, что имели! - Палец снова и снова бороздил ладонь.

- Бухнули камнем в воду, - буркнул Зубоскал, сидевший на стуле у двери.

Палец нацелился на него. - Заткнись ради Бездны, или будешь следующим. - Зубоскал стал глядеть наружу, посвистывая. Токарас старался не ухмыляться.

- Угрюмая... - начал Картерон, стараясь звучать как можно рассудительнее.

- Молчать. Я не закончила. Ты знал, что мы рассчитывали на твою долю с "Жадины".

- Да, но...

Дверь открылась, вбежала Прощай. - Банда слоняется около склада, что на Передней улице... - Голос затих, женщина уловила напряженную атмосферу.

Угрюмая повернула голову. - И? Разберись с ними.

Темные брови Прощай взлетели. - Лааадно. - Она толкнула Зубоскала; тот со стоном встал. Проверил пояс с ножами и выскочил вслед за ней.

Угрюмая вернула внимание Картерону, уперлась кулаками в поджарые бока. Смотрела, сильно сощурившись. Он хорошо ее знал, но не мог понять, о чем она думает.

- Ты не оставил мне выбора, - сказала женщина, кивая себе, словно пришла к некоему решению. - Придется это сделать.

- Сделать что?

- Вывести "Закрученный".

Чосс, молча пережидавший бурю за стойкой, чуть не упал. - Ты шутишь? Он не готов.

- Что можно доделать к рейду?

- Тому, что через две недели? Тайному, о котором знает весь остров?

Угрюмая сверкнула глазами. - Да. К нему.

Чосс сел на стул, раздумывая. - Ну... Если сосредоточиться на трюме, его можно закончить - но не больше! Паруса старые, канаты прогнили и кое-где порваны, и еще...

Она подняла руку, прерывая жалобный плач. - Плыть будет. Отлично.

- Я не доверился бы снастям даже в умеренный ветер.

- Справимся. - Она повернулась к Картерону. - Вот. Добился.

Он потер шею у затылка. - Обманщик не позволит нам выйти.

Угрюмая снова ходила взад и вперед. - Что он может сделать? Мы свободные налетчики, как все здесь. Корабль наш. Он нас не остановит.

Картерон пошел к бару, налил кружку жидкого пива, гневно взглянув на Чосса. Тот поскреб подбородок, думая. - Команды нет, - выдавил он наконец.

- Пошли призыв.

- Никто не пойдет к нам, напанам.

- Просто пошли. - Чосс пожал плечами. Картерон вздохнул, подпрыгнул, чтобы сесть на стойку. Пополнил кружку. - Ладно. Весть мы разошлем.

Угрюмая благодарно кивнула и встала на месте. Свела ладони. - Отлично. Полагаю, мы закончили. А ты что здесь делаешь, Чосс? Иди работай.

Токарас приглушенно рассмеялся. Чосс встал со стула, глядя на него. - Над чем смеешься? Идем со мной.

Токарас тоже встал. - Я ведь говорил, что ненавижу море?

- Каждый проклятый день. - Чосс поглядел на Картерона. - И ты. Допивай.

- Эй! Я только что оттрубил целый день на "Жадине"!

- Скорее все спустил в трубу. - Чосс указал на выход. - Давай. Пора заняться настоящим делом.

Картерон допил пиво и утер губы. - Чудесно. Уже ненавижу новую работу.

***

По расчетам Танцора, прошел уже месяц. Он начинал думать, что терпению настает предел. Приятель погибал у него на глазах, и ничего нельзя было сделать. Маг казался высохшим, сжавшимся и сморщенным, и не по причине маскировочных чар. Видимость начинала выражать содержание.

Хромая назад после очередного дня изнурительного труда в забое, Танцор гадал, что лучше сделать. Тащить его на каких-то салазках? Нести? Заставить Хохолка разделить ношу? А может, у фаларийцев есть мул или ослик. Это решило бы проблему. Да, нужно поспрашивать...

Он отвел ветхую занавеску и застыл, выпучив глаза. Ложе Келланведа опустело.

"Ах вы, Худом драные сукины дети!"

Несмотря на утомление, он побежал к земляной насыпи, что вела вверх. Уже на полпути начал кричать: - Где он? Куда вы его забрали, проклятые?

Стражники-фаларийцы смотрели с изрядным смущением.

- Где Ломовик? - орал Танцор. - Зовите Ломовика!

Стражники переглянулись. Один рассмеялся. - Не тебе здесь указывать, поганый дурак!

- Ну ладно, - глухо прорычал Танцор. - Вот доберусь до верха, и тогда!

- Стой! - раздался грубый голос сзади. Он обернулся, увидев запыхавшегося Хохолка. - Что ты делаешь?

Арбалетный болт впился в землю между ними. Танцор и Хохолок осторожно подняли головы; на краю ямы стоял Ломовик, рядом две женщины-охранницы с арбалетами наготове.

- Вы там, успокойтесь, - заорал Ломовик. - Ты! Что с тобой такое?

- Мой друг - тот, с которым я пришел - похищенный отатаралом маг... Он пропал!

- Ну значит, пришло время. Стой. Что, твой бедняга был еще жив?

Танцор рубанул ладонью воздух. - Нет... То есть да. Но теперь он пропал. Исчез. Что вы с ним сделали?!

Ломовик поднял руки. - Эй, мы не трогаем тухлые трупы, уж поверь.

- Тогда где он?

- Будь я проклят, если знаю. - Ломовик махнул на них рукой. - Проваливайте вниз. Оба.

Хохолок потащил Танцора по сходу. - Мы все разузнаем, парень. Не беспокойся. Я поспрашиваю.

Скопище невольников ожидало их у подножия рампы. За несколько шагов Танцор обвил шею Хохолка и глубоко вогнал палец в ямку над артерией. Прошептал на ухо: - Ты его забрал?