Роберт Сальваторе - Наемники

Уингэм молчал: а что тут скажешь? Он принял пергамент, посмотрел на незнакомую печать из странного, зеленого воска и озадаченно переглянулся с ошарашенными старейшинами.

Орк же тем временем невозмутимо направился к городским воротам, и никто даже не пытался его задержать.

– А тебе понравилось, - сказал Джарлакс с хитрой улыбкой, на которую Киммуриэль не ответил.

– Я теперь неделю буду чесаться после этой орочьей шкуры, - проворчал он.

– Но смотрелся ты в ней неплохо.

Псионик зло посмотрел на него, что было нехарактерно для обычно невозмутимого дроу.

– Теперь вести быстро достигнут Дамары, - довольно проговорил Джарлакс. - Наверняка Уингэм поторопится отправить туда Аррайан или другого мага, пока снег не завалил дороги.

– Почему же мы не подождали, пока пойдет снег? Ты предоставил Гарету возможность добраться сюда быстрее и легче.

– Предоставил возможность? - переспросил Джарлакс, облокачиваясь на перила. - Друг мой, да я рассчитываю на это! Мне совсем не хочется, чтобы этот ненормальный Нелликт оказался здесь один, без всякого противовеса, а Гарет, я надеюсь, более рассудителен, чем обведенный вокруг пальца глава Цитадели Убийц. Прибудет Гарет - начнется политика, а один на один с Нелликтом - это просто сведение личных счетов.

– Просто твой приятель - дурак.

– Разве можно ждать терпения от человека? - возразил Джарлакс. - Они ведь так мало живут. Он лишь поторопил события. Гарет все равно начал бы действовать, какая разница - сейчас, до прихода зимы, или с началом весенних дождей? Лучше уж стравить его с Нелликтом здесь, у стен замка, чем иметь дело с каждым по отдельности.

Плачевность положения Атрогейта, заключенного в тюрьму, несколько скрашивало обилие еды и выпивки, щедро доставляемых тюремщиками. И дворф компенсировал свое горе - правда, слова такого он не знал и предпочитал говорить «заливал» - галлонами эля и заедал горами еды.

Так он целыми днями сидел на жесткой койке в маленькой камере, которая была не так уж и плоха, набивал рот хлебом и пирогами, опрокидывал в себя целые фляги напитков, а чтобы убить время в промежутках, орал свои любимые дворфские песни, вроде «Скакалочка из орочьих кишок» и «Расти бороду, женщина, а то зимой отморозишь сиськи». Последнюю он приберегал для тех дней, когда за дверью дежурила женская смена, и в особенно пикантных местах принимался кричать во всю глотку.

Но как ни пытался Атрогейт делать вид, что ему все нипочем, он помимо воли прислушивался к мерному стуку, доносившемуся сквозь высокое окошко его камеры. Как-то лунной ночью, когда охранник за дверью мирно сопел во сне, дворф приставил койку к стене и, забравшись по ней, смог выглянуть наружу.

Там строили виселицу с длинным люком и длинной балкой, на которой могло поместиться не меньше семи петель.

Атрогейта обвинили в преступлениях против короля Гарета, и он отлично знал, какое наказание бывает за измену. И хотя он, как мог, помогал следствию и даже выдал нескольких шпионов Цитадели в Гелиогабалусе - эти люди, кстати, никогда ему не нравились, - королевские дознаватели ничем не намекнули, что с него может быть снято обвинение или хотя бы уменьшено наказание.

Зато у него были мед, эль и вдосталь еды. Можно откормиться настолько, что балка переломится, и тогда он просто сломает себе шею, а не будет болтаться на глазах у толпы зевак, судорожно дергая руками и ногами. Атрогейт несколько раз видел повешение - позорный конец для дворфа, на счету которого столько подвигов.

Может, попробовать договориться, чтобы имя его сохранили в списке лучших в Воротах Ваасы…

Однажды днем, когда он в очередной раз обмозговывал эту мысль, дверь его камеры неожиданно распахнулась и на пороге возникла знакомая фигура.

– Ах, Атрогейт, даже нашей затяжной зимы не хватит, чтобы ты хоть чуть-чуть сбросил вес к весне, - сказал вместо приветствия Селедон Кирни.

– Эльфы пусть худеют, - буркнул Атрогейт, зная, что в жилах обаятельного посетителя течет немало эльфийской крови. - Это им надо выгибаться и выкручиваться, чтобы уклоняться от боевого молота.

– По-твоему, это глупо?

– Пф! - презрительно фыркнул дворф.

– А если представить вместо молота отличный эльфийский меч?

– Да я бы схватил его и сломал, а потом так бы сдавил тебя в объятиях, что мало не показалось бы.

Селедон усмехнулся.

– Что, не веришь? - воскликнул Атрогейт. - Тогда иди за своим мечом да прихвати смычок! Я согну твой меч в дугу, а потом сыграю тебе такую музычку, что сам отплясывать начнешь.

– Я нисколько не сомневаюсь, что все это в твоих силах, Атрогейт, - миролюбиво ответил Селедон, и дворф посмотрел на него с подозрением. - Слава о твоих подвигах в Ваасе прогремела по всему Бладстоуну. Думаю, король Гарет, когда прибудет вечером, согласится со мной в том, что связь такого героя, как ты, с типами вроде Тимоско достойна всяческого сожаления.

– С Папашей-то? Пф, да я его и в глаза-то никогда не видел!

– Ну, с Нелликтом - этого ты отрицать не можешь.

– Пф! Хотите меня повесить ни за что.

– Повесить? - с преувеличенным недоумением переспросил Селедон.- Да что ты! Нам бы такое и в голову не пришло! Нет, мы собираемся всенародно чествовать тебя в благодарность за помощь в поимке стольких опасных преступников из пресловутой Цитадели Убийц!

Атрогейт с ненавистью воззрился на изящного вельможу: да по сравнению с этим даже перспектива быть повешенным покажется приятной! У дворфа дрожь пробежала по спине при одной мысли о том, как разгневается Нелликт!

– Возможно, тебя даже произведут в рыцари. Раньше ты был героем Ваасы, а теперь тебя станут величать героем всего королевства, - продолжал Селедон.

– Ах ты мерзавец! - сплюнул дворф.

Селедон расхохотался и вышел, но в дверях обернулся:

– С завтраком тебе пришлют складную лесенку. - И он поглядел на высокое окошко. - Все-таки удобнее, чем койка. Публичная церемония справедливого воздаяния состоится, когда прибудет король Гарет.

– Вот удовольствие-то, да, эльф?

– Нет, любезный дворф, твердость закона, да еще практические соображения. Камер у нас мало. К тому же держать этих преступников в камере и вести следствие ни к чему, они же напали на рыцаря Ордена - пусть и младшего, - так что дело ясное, разве нет?

– Ты и сам знаешь, сколько грязи здесь намешано, - пробурчал Атрогейт. - Всем известно, что произошло в замке и какими связями замарала себя племянница вашего короля.

– Ни о чем таком мне не ведомо, - ответил Селедон. - Я знаю одно: Орден нерушим и Цитадель Убийц сама себя наказала.

– И все-таки госпожа Эллери мертва.

– А Гарет все-таки король.

И с этими словами Селедон вышел, с грохотом закрыв дверь.