Джон Френч - Джон Френч - Ариман: Неизмененный (Ариман)

Стоявший рядом Жертвенник издал низкий треск статики и бинарного кода. Колдун не ответил. Он смотрел на Аримана. Их повелитель оставался неподвижным.

В желтом освещении отсека сине-багровые одеяния Аримана казались черными. Его посох покоился на коленях, то и дело выскальзывая из фокуса. Напротив сидел Ктесий, приникнув головой к собственному посоху. С доспехов призывающего демонов, словно плащ из перьев, свисали покрытые письменами полоски иссохшей кожи, которые тихо шуршали, пока он перекатывал в пальцах левой руки жемчужину. Игнис сказал бы, что Ктесий молится, не будь подобное заявление просто смехотворным. Возле них неподвижно сидели шестнадцать воинов Рубрики.

— Другие корабли уже проходят верхние слои атмосферы, — пророкотал сквозь вокс-решетку Игнис; с тех пор, как корабль выключил двигатели, прошло семьдесят пять секунд — он считал.

Ариман резко дернул головой, но не встал. Как и Ктесий.

Игнис подождал еще пять секунд, а затем поднялся. Его терминаторские доспехи отсоединились от стены, когда он выпрямился во весь рост.

Ариман снова огляделся, а затем последовал примеру Игниса. Люк находился прямо перед ним. Звук дождя походил на барабанный бой. Ктесий буквально вскочил, зашелестев полосками высохшей кожи. Игнис почувствовал, как от Аримана исходит бормотание воли, и воины Рубрики встали как один.

Ариман опустил руку на панель управления люком. Игнис увидел, как закованные в броню пальцы коснулись кнопок, и дыхание у него перехватило. В изменчивой геометрии его мыслей он утратил счет проходящим секундам.

Ариман открыл люк.

Раздался стук поршней и шипение выравнивающегося давления.

А затем на краю штурмовой рампы возникла узкая полоска света.

Она росла, расширяясь в квадрат исхлестываемой дождем серости. Рампа опускалась, пока не вжалась в грязь. Ариман вышел наружу. По его доспехам потекла вода. Игнис увидел, как начала вздуваться краска, пожираемая кислотой. Ариман дошел до края рампы. Теперь магистр Разрухи смог различить и другие очертания — смутные пятна гор, скрывавшихся вдалеке. Азек нагнулся, и перчатка на левой руке, издав череду щелчков, обнажила пальцы. Дождь зашипел, коснувшись кожи. Ариман медленно наклонился еще и зачерпнул горсть земли. Серое болото начало растекаться, пока колдун катал его между пальцами.

Затем его рука упала.

Игнис ощутил, как из легких вырывается затаенное дыхание. От Аримана поднялось мерцание, и вокруг него свилась дымка дождя, испаряющегося прежде, чем упасть на броню. Покрывшаяся волдырями кожа на руке вспыхнула и вновь стала гладкой и целой. В ладони Азека лежала горсть серой земли. Он сжал кулак и сошел с рампы на поверхность Просперо.

Где-то на краю сознания, там, где разум сохранял образы, объяснить которые было не под силу даже ему самому, Игнис ощутил, как пришло в движение нечто исполинское, эфемерное и потрясающее.

Они шли по серому миру. Беспрестанно падал дождь, с шипением смывая краску с брони рубрикантов. Ктесию хотелось кричать. Он хотел закричать с того момента, как боевой корабль пробился сквозь атмосферу. Теперь, на поверхности, по колено в болоте, ему требовалась каждая унция воли, чтобы не дать этому крику вырваться. Крик был не его. Он принадлежал Просперо.

Ктесий чувствовал их, всех их, все захваченные отголоски боли, ярости и смятения, кружащиеся внутри каждой частицы пепла и каждой горящей капли дождя. Просперо больше не был миром. Он был трупом, и эхо убийства навеки въелось в кости планеты.

Он бросил взгляд на Игниса, но магистр Разрухи ничем не выдавал, что разделяет трудности призывающего. По терминаторский доспехам струилась серая вода, не оставляя на них следов. Жертвенник шел рядом с хозяином, с каждым шагом утопая поршневыми ногами в грязи. Азек шагал впереди всех, окруженный дымкой жара и пара. Их окружали рубриканты. Синие доспехи разъело до серого цвета, будто мир постепенно отвоевывал их. Остальные корабли спустились уже после того, как Ариман ступил на поверхность, доставив всех воинов Тысячи Сынов из флота. Гильгамош, Киу, Гаумата и другие колдуны брели вместе с ними где-то там, в сумраке, волоча за Ариманом мертвых братьев.

+Стоять!+

Приказ Аримана достиг Ктесия сквозь завывания мертвецов, и он замер, прежде чем понял, что делает. Рубриканты застыли на месте. С лязгом механизмов Жертвенник сбалансировал свой вес.

Ариман продолжал идти вперед, пока ноги не привели его на вершину небольшого холма. Дождь окружал их угольно-черной стеной. Гром расколол небеса, и молния обратила капли в падающие стрелы. Ариман остановился на возвышенности и указал на Ктесия и Игниса.

+Подойдите, — послал он. — Вы должны увидеть. Вы оба должны увидеть+.

Ктесий заколебался. Он почувствовал, как из его рта и ушей течет что-то влажное. На языке запекался привкус железа. Игнис, обогнав его, поднялся к Азеку. Призывающий демонов зажмурился, когда на него накатила волна звуков. Он услышал волчий вой, но это был вой, который издали многие тысячелетия назад. Он сглотнул кровь и пошел следом за Игнисом и Ариманом.

С вершины земля выглядела такой же серой, как и в низовье.

+Что ты хотел нам показать?+ — спросил Ктесий, даже не пытаясь скрыть усталость в своем послании.

+Тебе что-то досаждает, призывающий?+ — блекло и холодно спросил Игнис.

+Это место… оно…+

+Оно взывает к тебе, — послал Азек. Ктесий поднял глаза и встретился взглядом с линзами Аримана. — Боль прошлого здесь особенно явственна. Этот мир — шрам над глубокой раной+.

Ктесий моргнул и пошатнулся.

…В дожде были фигуры. Серые фигуры, и золотые, и вспышки кромок, и рев огня, и вой клинка, разрывающего горло, и кровь, красная, как рассыпающиеся рубины, и зубы, и…

— Я слышу их, — сквозь стиснутые зубы процедил Ктесий. — Я вижу их. Они еще здесь.

+Отголоски, — послал Ариман, и в сознании призывающего демонов, будто в ответ, усилился рев и поднялся вихрь звуков и очертаний. — Отголоски, и смерть, и обрывки жизни, зацепившиеся, словно клочья одежды за шипы+.

— Я… — прорычал Ктесий.

Он ощущал, как тщательно возведенные стены мысли начинают осыпаться. Почему это происходило? Ведь его самоконтроль был сильнее. Могло ли что-то ослабить его? Бессчетные осколки демонических имен бросались на стены своих узилищ. Он распадался изнутри.

…клинок, направленный на него, вдоль его кромки стремительно крутятся зубья. В воздухе распустился дымно-пламенный цветок. Фигуры разметало в разные стороны, их конечности подобны сломанным веткам, и сквозь огонь мчатся волки, их черная шерсть блестит в инфернальном свете…

+Ктесий, — послышался голос, и он почувствовал, как чьи-то руки поднимают его с земли. — Брат+.