Джон Френч - Джон Френч - Ариман: Неизмененный (Ариман)

Пыль на поверхности Планеты Колдунов постепенно оседала. Из дымки начали проступать разбитые башни и барханы обломков. Выжившие мутанты, пошатываясь и блея, сбивались в стада. Колдуны Магнуса поднимали головы и отправляли в эфир первые мысли. Они ощущали, как десантно-боевые и штурмовые корабли с ревом уносятся в небеса. Они видели, как зависшие над городом военные суда разворачиваются и отходят обратно во мрак космоса.

+Следует остановить их, владыка+, — послал Сар’ик, наблюдая за неровным строем кораблей, улетавших сквозь истончающуюся пыль.

Аура присутствия Алого Короля позади него хранила молчание, ее очертания были столпом света вокруг человеческой тени.

+Если будем действовать сейчас, то сможем уничтожить их раз и навсегда+, — снова послал Сар’ик, наблюдая за тем, как все больше огоньков покидает поверхность и несется по небу.

+Нет, — послание Алого Короля отдалось низким рокотом в мыслях Сар’ика, — они лишь повторили свое первое преступление. Поражение — уже достаточное правосудие и наказание+.

Сильван Йешар рыдал в сумраке навигационной башни «Слова Гермеса». С каждым скрежещущим вдохом на спине навигатора с хлюпаньем открывались и закрывались щели. Корабль содрогался, оживая, и он понимал, что все пошло не по плану, он видел это несмотря на то, что пытался ослепить себя. Он был жив, но знал, что теперь придется выполнить свою функцию, и медленно заскользил по полу к навигационному креслу.

+Сильван?+

Голос принадлежал Ктесию, и на миг навигатор задался вопросом, куда подевался Игнис. Затем мысль угасла, ибо на самом деле она не была важной.

— Да, повелитель, — произнес он, — я знаю. Мы бежим.

Закутанная в плащ фигура Магнуса наблюдала за костром из теней пещеры. В его одиноком глазу плясал свет. В клетке огня он видел, как «Слово Гермеса» отступает от Планеты Колдунов. Он кивнул и провел рукой над огнем. Пламя взревело, став бесконечно тянущимся вверх столпом света, а затем рассыпалось обратно в холодные угли. Фигура в плаще поднялась и повернулась, конечности задрожали, как будто старческие мышцы боролись с усталостью. Он заковылял в сумрак. Образы остывающего огня и пещеры позади разрушились и распались в ничто.

Ктесий захлопнул люк в покои. Игнис ждал в коридоре. Без автоматона магистру Разрухи словно бы чего-то недоставало. Игнис полностью излечился, за исключением того, что он совершенно не помнил, что же с ним произошло. Во время битвы на него что-то напало. Разорванный корпус Жертвенника поведал часть неоконченной истории, но сейчас загадки были наименее важной из их текущих забот.

— Он говорил? — спросил Игнис.

Ктесий покачал головой:

— Ни единого слова или мысли.

Игнис кивнул. Татуировки на его лице остались неподвижными. Они обменивались этими словами достаточно раз, чтобы те превратились в нечто вроде мрачной формальности. Оба предпочитали закрывать свои разумы, когда им не требовалось прикасаться к варпу. Безмолвие Аримана, казалось, просочилось во всех выживших.

Многие дни и недели миновали с тех пор, как они бежали с Планеты Колдунов. За это время Ариман ничего не говорил и не покидал покоев. Киу, Гаумата, Гильгамош и Ктесий самостоятельно забрали с поля битвы все войска и технику, какие только сумели, но Ариман прибыл молчаливым. Он брел туда, куда его вели, ни на что не глядя, ничего не говоря и ни о чем не думая. Только достигнув своих пустующих покоев, Азек краткий миг шел по собственной воле. Ктесий увидел, как Ариман достал из металлического ящика почерневший и помятый шлем, макушку и клювообразный нос которого покрывала копоть. Ариман просто сидел с ним, снова и снова крутя в руках. — Что нам делать? — спросил Игнис.

— Не знаю.

Ктесий потер глаза и тяжело вздохнул. Он изумил самого себя тем, что не ушел. То, что он возвращался сюда снова и снова, пытаясь вытянуть из Аримана хотя бы слово, было для него слишком непонятным. То, что Игнис ждал снаружи в ожидании вестей, было фактом, удивляться которому у Ктесия уже попросту не оставалось сил.

— Не знаю, — повторил он, устало пожав плечами.

Под быстрой поступью Гауматы дрожала палуба. Кучки рабов и смертной команды разбегались с его пути.

+Ктесий! — крикнул он, и спроецированное послание острой болью впилось в череп. Его разум был ослаблен минувшей битвой и последствиями второй Рубрики. — Игнис!+

Ни Ктесий, ни Игнис не ответили. Их разумы — как это теперь происходило все чаще — были сокрыты и угрюмо безмолвны. Гаумата пробормотал про себя проклятие и направился в боковой коридор. Здесь людей было поменьше. Даже сервиторы Игниса, казалось, избегали теперь ходить возле покоев Аримана.

Он свернул за угол и едва не врезался в Игниса. Магистр Разрухи резко отступил назад, электротату на его лице удивленно дернулись. Ктесий, стоявший позади него, походил на согбенную тень.

Братья, — выдохнул Гаумата. Ктесий нахмурился и уже собрался что-то спросить, но тот опередил: — Нужно привести его. Нужно привести его немедленно.

Воины Рубрики стояли в совершенном безмолвии и неподвижности. У некоторых из них на доспехах все еще оставались следы битвы. Броня других была девственно-чистой, синяя краска ярко блестела в свете прожекторов. Игнис не смотрел на них. Его глаза, да и глаза всех остальных, были прикованы к фигуре, находящейся в центре сформировавшегося вокруг нее круга.

Доспехи одинокой фигуры были точно такими, как у прочих, их пластины покрывали просперианские руны и окаймляло серебро с золотом. От остальных ее отличали лишь цепи, которыми ее запястья приковали к скобам в палубе. Цепи — и шлем с высоким гребнем, стоявший на полу рядом.

Игнис понял, что с момента, как они спустились за Гауматой в трюм, не может отвести от фигуры глаз. А что еще ему оставалось перед лицом невозможного, перед лицом чуда?

+Он единственный?+ — спросил Ариман.

+Да, — ответил Гаумата. — Не знаю, как я не ощутил итого раньше, но все остальные воины Рубрики на корабле были обследованы. Он… — Его голос стих, и Игнис догадался, что Гаумата тщетно пытается найти определение. — Он единственный. Должно быть, мы забрали его с поверхности вместе с другими воинам Рубрики. Не знаю, как я упустил… отличие+.

Ариман не ответил, но шагнул ближе к закованной фигуре. Игнис ощутил импульс воли, и цепи рассыпались. Одинокая фигура вздрогнула, ее глаза метнулись туда, где только что были исчезнувшие оковы, а затем на Аримана.

+Все хорошо+, — послал Азек, а затем заговорил настоящим голосом.

— Тебе нечего бояться. — Он протянул руку, и одинокая фигура снова вздрогнула. — Я — твой брат, — сказал Ариман и кивнул на стоявших за спиной Игниса, Ктесия и Гаумату. — Мы — твои братья.