Роуз Уэйверли - Буря

Аргон изумленно отступил назад. Неужели король Вудстоуна убил родного брата? В это невозможно было поверить, даже признавая, что Алман Барлотомей самый гордый и расчетливый повелитель одной из земель Калахара. Зачем он это сделал, почему никто его не остановил? Вопросы крутились в голове юноши, но он не находил ответов.

— Я хочу поговорить с отцом. Наконец, ответил Аргон.

— Эстоф уже приходил ко мне, Хуракан поднялся с табурета и прошелся ладонями вдоль густой бороды, так что, если тебя интересует его мнение, спроси у меня. Можешь, конечно, спросить у него. Но идти дальше.

— Мой отец не поверил бы в Лаохесана, даже если бы его огненное имя появилось на звездном небе.

— Ну, если бы появилось огненное имя…

— Отец мудрый человек.

— Да. Старик согласно кивнул. И именно поэтому он дослушал меня до конца.

— А ты еще не все мне рассказал?

— Однажды мой хороший друг сказал: «В ерь своим предкам, но не забывай, что они давно умерли, а ты еще жив». Хуракан рассмеялся и придавил руками туловище, будто живот вот-вот разорвется от веселой шутки. Милый был парнишка.

— Был?

— Не сбивай меня с мысли! Аргон, я не хочу, чтобы ты доверился ветру.

— З дравый совет.

— Отправься в Ордэт и узнай у самых умных людей Калахара, кто такой Лаохесан и как его победить, правдива ли легенда, стоит ли нам волноваться, ждет ли нас погибель.

— Но… Аргон почесал заросший подбородок. В Ордэт нельзя попасть просто так. Туда пускают только тех, кто знает то, чего не знают в самом Ордэте.

— Тогда тебе придется добыть такую тайну.

— Каким же образом?

— Лети в Черные Топи. Змеиные жрицы откроют тебе глаза на многие вещи.

Аргон прищурился и медленно отчеканил:

— Здравые советы закончились.

— Ну, ты единственный в этой деревне любишь мои не здравые советы. Возможно, именно поэтому ветер и выбрал тебя. Возьми с собой Нубу. Эта девчонка не даст тебя в обиду. Ксеона тоже можешь взять, только посматривай за ним, твой друг опасный воин.

— Но вряд ли я могу улететь сейчас. Аргон покачал головой. Время не то. Все это сулит огромные неприятности, которые придется расхлебывать моему отцу.

— Так помоги ему. Разузнай правду. Взгляни на мир под другим углом, мак. Ты долго бродишь по свету с закрытыми глазами, и я знаю причину, но пора прозреть, ведь многое изменилось. Природа восстала против нас, ты и сам это видел, мой мальчик. А ты задался вопросом почему? Что мы делаем не так? Мой дом разрушился, превратился в щепки, а я жил в нем сто сорок два года, Аргон. Это много, уж поверь мне! Что-то пошло не так… упадническим голосом протянул старик. Мы сошли со своего пути, и нам нужно понять, как на него вернуться.

— Я вор, Хуракан, а не спаситель.

— А я дряхлый старик, а не мудрец. Но все-таки люди приходят ко мне за советом.

— Если бы я только знал, что ты посоветуешь мне слетать до Рифтовых Болот…

— Ты бы все равно ошивался у меня.

Аргон легкомысленно усмехнулся и протер пальцами вспотевший лоб.

— Так уж и быть, схожу к отцу и поговорю с ребятами.

— Да-да, и еще, старик уселся на табуретку и широко улыбнулся, попроси милую Нубу принести мне, пожалуйста, медовухи. Горло я так и не успел промочить.

Аргон надел клетчатую накидку на больное плечо, чтобы отец не заметил кровавые лоскуты ткани, и заправил ее конец под воротник. П ридавил накидку кожаным ремнем, в котором он хранил свои клинки, и откашлялся. Эстоф стоял около разрушенной хибары, жадно пил медовуху, скатывающуюся по его подбородку.

К ак только он заметил сына, он оторвался от бутыли и вытер рот тыльной стороной ладони. Одет он был в грязную рубаху, а на бедрах висела клетчатая ткань, перевязанная кожаным ремнем. Его узкие глаза метнулись к Аргону.

— Будешь?

— Нет.

— Плохо работал, раз в горле не пересохло.

— Я работал с Ксеоном, а он любит запивать усталость.

Мужчина не ответил. Приблизился к сыну и небрежным движением отодвинул с его больного плеча килт. Аргон отвернулся, закатив глаза, а Эстоф спросил:

— Болит?

— Ничего серьезного.

— Ты мог бы сказать мне, что сегодня едва не погиб. Я ждал тебя на утесе.

— Нуба наорала на меня, как всегда. Ксеон отвел к Хуракану, а потом я сразу пошел разгребать завалы. Юноша вновь натянул накидку и всплеснул руками. Я вполне себе способен расхаживать по Долине Ветров без жалоб о своем самочувствии. Как будто мы об этом сейчас должны переживать.

— Не знаю, как ты, Аргон, прогремел низким голосом Эстоф, но я всегда буду об этом переживать. Поэтому, будь добр, сообщай мне, когда солдаты Вигмана засаживают тебе в туловище стрелу и едва не лишают жизни. Тебе, может быть, все равно. Но мне нет. Ты уяснил это? Юноша лениво кивнул, и мужчина взъерошил его волосы. Вот и отлично. Болван, чертов. Хочешь, чтобы я поседел, как твой длинноволосый друг?

Мужчина сошел с места, и Аргон двинулся за ним. Эстоф был главой клана утренней Зари, его клан был самым большим в Дамнуме, и обычно люди именно к нему обращались за помощью, если им некуда было идти. У мужчины были короткие волосы, широкий лоб и скулы. Когда-то давно он наткнулся в долине на дикого волка, и тот оставил на его щеке три глубоких царапины, которые теперь превратились в блеклые шрамы.

— Кстати насчет Хуракана.

— Собираешься поговорить со мной о Л аохесане? Эстоф выгнул дугой левую бровь и хмыкнул. Слышал я былины твоего старика. О н ошибается.

— А если нет?

Эстоф поставил на пояс руки. Выглядел он измотанным, но все равно спину держал ровно и шел уверенно. Он любил мать Аргона так, как не любил ни одну женщину. Когда она умерла, он перестал верить в силу Духов, предков. Боги забрали ее совсем молодой, и в этом не было справедливости. Так с какой стати он должен был служить таким Богам?

Эстоф перестал верить и уже на следующий день потерял силу стихий. Он перестал контролировать воздух и твердо решил, что смысл его жизни сосредоточен лишь в одном существе в его сыне. И с тех пор ничто больше не имело значения. Ни боги, ни вера.

— Ты действительно надумал улететь? Мужчина сердито нахмурился. Сейчас?

— Природа восстала.

— Да, она иногда так делает.

— Отец…

— Не лучшее время ты выбрал для очередного путешествия. Ты нужен здесь, Аргон, в Дамнуме. Сколько можно напрашиваться на неприятности?

— Хуракан сказал, Алман Барлотомей убил родного брата.

— А вот это мне не нравится. Эстоф задумчиво потер пальцами подбородок и сипло откашлялся. Мужчина остановился перед телегой, заваленной мусором, и облокотился об нее рукой. Вряд ли Станхенг не отреагирует на потерю своего хранителя.

— Вольфман больной мальчишка, не смеши меня.

— Не нужно недооценивать своего врага. Он болеет, но он все-таки сын Вигмана. Ему вряд ли понравилось, что отца зарезал родной дядя.