Морган Райс - Море Щитов

Тем не менее, теперь, когда он прибыл сюда, когда он вошел через ворота в свою старую деревню, впервые за долгое время что-то внутри зашевелилось. Он поднял голову, узнал старые улицы, старые здания, место, в котором они с братом выросли и провели так много лет вместе, и начал вспоминать, почему вернулся сюда. Что-то внутри Конвена начало пробуждаться и на мгновение он снова обрел ощущение цели. Впервые в его разум вошли мысли о чем-то еще, кроме его погибшего брата.

Алекса. Его жена.

На протяжении всего путешествия по Империи, когда его брат был жив, мысли об Алексе поддерживали Конвена. Он не думал ни о чем, кроме нее, предаваясь грусти из-за того, что ему пришлось ее покинуть. Конвен пообещал вернуться к ней в эту деревню, когда завершит свою миссию в Империи.

Конвен и его брат сыграли двойную свадьбу и с тех пор бесконечно говорили о возвращении к своим женам, чтобы начать жизнь сначала в своей деревне. Конвен чувствовал себя виноватым из-за того, что вернулся без брата, но вместе с тем, пока он осматривал улицы, в нем пробуждались мысли об Алексе. Он вспомнил, почему пришел сюда. Мысли о жене впервые зажгли в нем искру оптимизма.

Алекса была единственной, кто остался у Конвена в этом мире, единственная, за кого он может зацепиться, кто заставлял его почувствовать, что у него есть шанс начать жизнь заново. В конце концов, Алекса всегда его понимала, она всегда заставляла его почувствовать, что не все потеряно. Она знала его брата, она поймет — лучше, чем кто бы то ни было. Она разделит с Конвеном его горе. Может быть — всего лишь может быть — Алекса вернет его. Она на это способна — и всегда была способна.

Конвен шел по деревне, не обращая внимания на людей, которые суетились вокруг него. Он целеустремленно направился прямо к своему прежнему дому, в котором, как он знал, он найдет Алексу. Конвен свернул за угол и увидел небольшой ярко-белый дом с желтой дверью, которая была приоткрыта. Внутри он услышал женский голос, радостно напевающий, и его сердце воспарило от этого звука. Алекса. Это был голос его жены.

Она пела и к Конвену вернулись воспоминания — он вспомнил, что жена всегда пела, и этот звук радовал его больше всего на свете.

Сердце Конвена учащенно забилось и он бросился вперед, желая поскорее увидеть лицо Алексы, крепко ее обнять, все ей рассказать. Он чувствовал, что как только снимет этот груз с души, ему станет легче, намного легче. И тогда, возможно — лишь возможно — он сможет начать жизнь с чистого листа.

Конвен побежал вперед и распахнул дверь. Он вошел внутрь с колотящимся сердцем, сгорая от нетерпения удивить Алексу, уже предвкушая радость, которую он прочтет на ее лице. Конвен вошел, не постучав, и остановился, рассчитывая увидеть, что жена стоит к нему спиной, склонившись над своими мисками возле окна, напевая, как делала всегда.

Но Конвен застыл на месте от увиденного, не в силах осознать, что перед ним. Здесь была Алекса. Она пела и улыбалась, счастливая как никогда.

Но она не стояла, склонившись над своими мисками. Она смотрела в чьи-то глаза. В глаза другого мужчины.

Алекса наклонилась, улыбаясь, и поцеловала мужчину, который ответил на ее поцелуй.

Конвен не мог пошевелиться, желая свернуться калачиком и умереть внутри.

Как это возможно? Алекса? Его жена? С другим мужчиной?

Вдруг Алекса обернулась, с ужасом посмотрела на Конвена и закричала. Мужчина рядом с ней подпрыгнул, они оба были потрясены.

Конвен просто стоял, глядя на них, и его лицо ничего не выражало. Он не знал, что сказать. Ему казалось, что земля уходит у него из-под ног.

«Кто ты?» - крикнул мужчина Конвену.

«Кто ты?» - крикнул Конвен в ответ, пытаясь контролировать свой гнев.

«Я — муж Алексы. Как ты смеешь врываться в наш дом!»

Конвен почувствовал, как его сердце покрылось льдом от слов этого человека.

«Муж?» - растерянно переспросил он. – «О чем ты говоришь? Я — ее муж!»

Мужчина повернулся, озадаченно переводя взгляд с Конвена на Алексу и наоборот.

Алекса расплакалась, быстро набросив на плечи шаль. Она с ужасом в глазах смотрела на Конвена.

«Конвен», - произнесла девушка. – «Что ты здесь делаешь? Я думала, что ты погиб».

Конвен почувствовал, что не может говорить. Он был слишком потрясен, чтобы подобрать слова.

«Мне сказали, что ты умер!» - умоляюще добавила она.

Конвен покачал головой.

«Нет, погиб мой брат. Хотя, глядя на все это, я хотел бы быть на его месте».

Алекса плакала.

«Я ждала тебя!» - кричала она между рыданиями. – «Я так много месяцев тебя ждала! Ты так и не пришел домой. Мне сказали, что ты мертв, Конвен!»

Рыдая, девушка направилась к нему.

«Ты должен понять. Мне сказали, что ты погиб! Я вышла замуж за другого».

Конвен почувствовал, что его глаза наполнились слезами.

«Ты должен понять!» - умоляла Алекса, рыдая, бросившись вперед и схватив его за руки. – «Я понятия не имела! Мне жаль! Мне очень жаль!»

Конвен выдернул свои руки, словно его укусила змея.

«Значит вот так?» - спросил он надломленным голосом. – «Наш брак больше ничего не значит? Я не вернулся вовремя и ты выскочила замуж за другого?»

Алекса снова разрыдалась, ее лицо покраснело.

«Я понятия не имела!» - кричала она. – «Ты должен мне поверить!»

«Что ж, я здесь», - сказал Конвен. – «Живой. Я вернулся домой. Я вернулся к тебе. В конце концов, я — твой муж. А это мой дом».

Алекса закрыла глаза и покачала головой — снова и снова, словно желая, чтобы все это исчезло.

«Мне очень жаль», - ответила она. – «Но я должна была двигаться дальше. Все это было слишком болезненно. Теперь у меня новая жизнь. Мне жаль, но я не могу сейчас вернуться. Я начала новую жизнь. Теперь слишком поздно».

Конвен в отчаянии опустил голову и Алекса, приблизившись, обняла его. Он поражался несправедливости мира, тому, как отчаяние порождает еще большее отчаяние. Разве он недостаточно страдал?

Больше всего, Конвен чувствовал себя дураком, ему было очень стыдно. Он думал, что ее любовь к нему все еще жива, что она по-прежнему сильна. Он полагал, что его путешествия этого не изменят.

Теперь же у него никого не осталось: ни брата, ни жены — никого.

Не говоря ни слова, Конвен развернулся и вышел из дома.

«Конвен!» - крикнула Алекса позади него.

Но он уже захлопнул за собой дверь — от ее голоса, от мира и от всего.

*

Конвен шел по деревне как в тумане, не видя и не чувствуя окружающий мир. Люди натыкались на него, и он натыкался на них как ходячий мертвец, не осознавая, что делает. Как это возможно? Как возможно то, что всех, кого он любил в этом мире, у него отняли?

Каким-то образом — возможно, инстинктивно — Конвен оказался в таверне, сидя за барной стойкой. Он не помнил, как заказывал эль, но кружки появлялись перед ним и он пил одну за другой. Конвен сидел, закрыв глаза, качая головой, пытаясь прогнать все это из своих мыслей.