Роб Сандерс - Легион Проклятых: Онмибус

Заворочавшись на разостланной скатке, Скаранкс стряхнул дремоту, понукаемый к пробуждению вживленным под кожу имплантатом в основании шеи. Увидев, что в задыхающееся от пепла небо поднимаются клубы дыма, он вздохнул — наконец-то пришло время доказать собственную полезность.

— Принесите мой шлем, — пробормотал Скаранкс, указывая на требуемый предмет мощной рукой, покрытой шрамами. Черный шлем-череп ухмылялся из тигля, наполненного красными угольками, которые время от времени помешивал один из мутантов-рабов, скрывающих лица под капюшонами. Эти создания обихаживали людей в извилистых осадных траншеях, раскинувшихся по болотистым пустошам у стен улья. Тихий приказ хозяина заставил мутантов, выведенных для служения, вскинуться, словно охотничьих псов. Второй раб быстро подковылял к тиглю, тряся головой и шаркая ногами; затем он — или она, Скаранкс не был уверен — поднял тяжелые кузнечные щипцы и вытащил шлем из разогретого гнезда. В холодном воздухе от черепа пошел пар. Волочась к хозяину, он — оно — держало щипцы как можно дальше от своего тела.

Шлем-череп был сделан из гнутых листов металла, усыпанных острыми шипами, словно заклепками. На горгульей челюсти висел латный воротник с грубо вырезанной восьмиконечной звездой Хаоса; болтаясь в воздухе, он как будто корчился и извивался в щипцах, пытаясь вырваться на свободу.

Скаранкс сел — его тяжелое тело двигалось плавно, несмотря на иногда возникающую ломоту в суставах. Согнув-разогнув поочередно руки и обутые в сапоги ноги, воин поднялся. На могучем бойце была перепачканная униформа, заляпанная грязью тысячи миров, и поврежденный, видавший лучшие годы армапластовый нагрудник, снятый с убитого врага. Обнаженные мускулистые руки покрывали шрамы и выжженные клейма его Повелителя. Следуя привычке, настолько укоренившейся, что она превратилась в инстинкт, Скаранкс провел пальцами по оскверненному имперскому орлу на бляхе разгрузочного пояса, еще одного военного трофея.

— Посмотрите-ка, ищейка желез очухалась — должно быть, войне скоро конец, — произнес один из людей в траншее. Как и его товарищи, солдат носил пеструю форму 23-го полка Бриганнийских Железнобоких: темный мундир и скверно сидящий нательный бронежилет, а также противогаз с выпуклыми, как глаза насекомого, линзами, свисавший с покрытой нарывами шеи. В ответ на остроту бойца, лениво поигрывавшего штыком в воспаленных пальцах, раздался сиплый гогот. Скаранкс не оскорбился — он услышал тревогу, скрытую за насмешкой. Война действительно почти закончилась, и это значило, что им предстоит сражение. Все, кто находился в траншее, знали, против кого и чего им предстоит драться, и один лишь Скаранкс ждал этого с нетерпением.

Не обращая внимания на оклики и поддевки, воин голыми руками осторожно высвободил шлем из щипцов. Кожа на пальцах зашипела и почернела, но Скаранкс ничего не почувствовал — боль содрали с него, как и прочие слабости. Тем временем солдаты притихли, хохот быстро сменился нервным молчанием. Подняв шлем, воин покрыл голову, ощутив, как раскаленный докрасна металл впивается в рубцовую ткань, служившую ему лицом, и учуял смрад поджаривающейся плоти. По мере того, как запах выползал из-под маски, люди вокруг тихонько отодвигались в сторону.

— Мои зелья и клинок, да побыстрее, — он нетерпеливо щелкнул обожженными пальцами. Скаранкс не рычал и не орал, так как это говорило бы о слабости — а он не был слаб. Воин не знал страха, ярости или досады; или, по крайней мере, ему нравилось так думать. Сам Благодетель обещал, что Скаранкс будет свободен от ниточек, за которые боги тянут людей, и это сделало его полезным как для владык черных заводов Медренгарда, так и для нынешнего Повелителя. Воина нельзя было разозлить, напугать или соблазнить — он мог только повиноваться, как и рабы, торопливо исполнявшие новый приказ.

Один из них развернул кожаный сверток, в котором оказалось несколько ржавых шприцев отталкивающего вида, а другой, обхватив цепной меч Скаранкса ладонями, напоминающими ласты, протянул оружие хозяину рукоятью вперед. Взяв широкий, тяжелый клинок — мускулы предплечья вздулись от напряжения, — воин взмахнул им для пробы. Когда-то меч принадлежал ангелу, но потом Скаранкс забрал оружие себе и лично вырезал на нем символы и позорящие слова, освятив для новой жизни. Клинок, как и сам воин, был переделан в нечто лучшее.

— На колени.

Раб нехотя повиновался, скуля и потирая обезображенные ладони. Щелкнув переключателем, Скаранкс пробудил цепной меч, издавший резкий вой. Рука воина дрожала от вибрации зубьев; он помедлил, наслаждаясь инертным и смертоносным весом оружия, а затем ленивым взмахом разрубил стоявшего на коленях мутанта от темени до паха. Вырвав вкусивший крови клинок из оседающих алых останков, Скаранкс довольно хмыкнул, а нестройный вой сменился рокочущим ворчанием. Меч всегда просыпался не в настроении, и его следовало кормить.

— Зелья, — потребовал он, протягивая свободную руку. Другой раб обвил поданное запястье чешуйчатым щупальцем, Скаранкс сжал кулак, и мутант поочередно всадил шприцы в набухшие вены. Содрогнувшись, воин ощутил, как боевые наркотики вливаются в кровоток, смешиваясь с уже насыщавшими его зельями и химикатами. Зрение Скаранкса обострилось; стал отчетливо слышен глухой, по-птичьи нервный перестук сердец людей, деливших с ним передовую траншею. Он ощутил прилив сил, боли и недуги исчезли, сметенные холодным огнем, ревущим в жилах.

Когда-то гудящие живодерские инструменты Благодетеля взрезали Скаранкса по живому мясу и глубже, до самого костного мозга, очищая от слабости и наполняя силой, превращая в гончую, достойную псарен Медренгарда. Он стал охотником на героев, убийцей ангелов, добытчиком — и был хорош в своем деле, Благодетель позаботился об этом.

— Мой пистолет, мои сосуды, — произнес воин.

Оставшиеся рабы бросились исполнять приказ. Один из них застегнул вокруг талии хозяина оружейный ремень, на котором висела кобура, сделанная из человеческого скальпа; накладки на рукоять лазпистолета были выполнены из челюсти и зубов того же мертвеца. Другой мутант поднес перевязь с медно-армапластовыми цилиндрами — сосудами для прогеноидов, — и Скаранкс надел её поперек груди. Между фиалами висели гранаты, позаимствованные из множества арсеналов — осколочные, противотанковые и дымовые заряды, орудия его ремесла.

В глубине осадных укреплений застучали барабаны.

— Пора вылезать, — пробормотал один из солдат, крепко сжимая лазган. Из расколотого улья струились клубы дыма, затмевая солнце и накрывая мрачным саваном развалины, отделявшие траншеи от внешней стены Корамонда. Где-то там, в дыму и грохоте, бродили ангелы, созревшие для жатвы. Схватившись за край бруствера, Скаранкс подтянулся и выбрался из окопа, слыша, как ротные командиры выкрикивают приказы у него за спиной. Свистели кнуты, стонали люди, бряцало снаряжение — 23-й полк Бриганнийских Железнобоких поднимался из траншей, торопливо следуя за воином. Примкнув штыки, солдаты в жалком подобии дисциплинированного строя рысцой выдвинулись к пылающим руинам приулья. Возобновился артобстрел, снаряды падали перед Скаранксом, сокрушая любое сопротивление на данном участке, чтобы Железнобокие и их господа могли воспользоваться брешью во вражеской обороне.