Гай Кей - Гобелены Фьонавара

Но кто и сколько?

«Не обязательно всем умирать», — сказала ему Кинуин год назад и повторила это снова, сегодня ночью. Возможно, не всем, но битва была жестокой, очень жестокой, и многие погибли.

События прошлого вечера и ночи изменили его, но в основном Дейв остался точно таким же, каким был всегда, и поэтому ощущал в желудке тугой комок страха, когда спустился с кургана и быстро зашагал к берегу реки, где царило оживление.

Кто? И сколько? Тогда царил такой хаос, такая неразбериха среди грязи и крови: волки, появление альвов, выводок Авайи в потемневшем небе, а потом, после того как он протрубил в Рог, что-то иное в небе, что-то дикое. Оуин и короли. И ребенок. Несущие смерть, олицетворяющие ее. Он ускорил шаги, почти перешел на бег. Кто?

Тут он отчасти получил ответ на свой вопрос и резко остановился, ослабев от облегчения. От группы всадников у Адеина внезапно отделились двое: один на темно-сером коне, второй — на гнедом, почти золотистом, и помчались к нему. Он узнал обоих.

И их всадников тоже. Кони с грохотом подлетели к нему, оба всадника спрыгнули на землю еще до того, как остановились, с неосознанной, врожденной грацией дальри. И Дейв оказался лицом к лицу с людьми, ставшими его побратимами однажды ночью в Пендаранском лесу.

Они испытывали радость и облегчение, и каждый по-своему их проявлял, но они не стали обниматься.

— Айвор? — произнес Дейв. Одно лишь имя.

— С ним все в порядке, — спокойно ответил Ливон. — Несколько ран, ничего серьезного. — У самого Ливона, как заметил Дейв, появился короткий шрам на виске, уходящий под его светлые волосы.

— Мы нашли твой топор, — объяснил Ливон. — На берегу. Но никто тебя не видел после того… после того, как ты протрубил в Рог, Дейвор.

Дейв вдохнул воздух и медленно выдохнул.

— Кинуин? — сказал он. — Вы слышали ее голос?

Оба дальри молча кивнули.

— Она остановила Охоту, — сказал Дейв, — а потом… унесла меня прочь. Когда я очнулся, она была со мной и сказала, что она… собрала убитых. — Больше он ничего не стал рассказывать. Остальное касалось только его одного и не было предназначено для чужих ушей.

Он увидел, как Ливон, быстро соображающий, как всегда, бросил взгляд поверх его головы на курган, а потом Торк сделал то же самое. Воцарилось долгое молчание. Дейв чувствовал свежесть утреннего ветра, видел колыхание высокой травы на Равнине. Затем с болью в сердце он увидел, что Торк, всегда такой сдержанный, беззвучно плачет, глядя на могильный курган.

— Так много, — прошептал Торк. — Они убили так много наших, альвов…

— Мабон, герцог Родена, получил тяжелую рану в плечо, — сказал Ливон. — Один из лебедей налетел на него.

Мабон, вспомнил Дейв, спас ему жизнь всего два дня назад, когда сама Авайя бросилась на него с неба, словно смертоносный вихрь. Он глотнул и с трудом произнес:

— Торк, я видел Барта и Нейвона, обоих. Они…

Торк скованно кивнул:

— Знаю. Я их тоже видел.

Барт и Нейвон, которым едва исполнилось по четырнадцать лет перед смертью, были теми мальчиками, которых они с Торком охраняли в роще Фалинн в первую ночь Дейва в Фьонаваре. Охраняли и спасли от ургаха, чтобы потом…

— Это был ургах в белом, — сказал Дейв, горечь во рту мешала ему говорить. — Самый крупный из них. Он убил их обоих. Одним ударом.

— Уатах. — Это имя слетело с губ Ливона, как плевок. — Я слышал, как его так называли другие. Пытался добраться до него, но не мог пробиться…

— Нет! Этого так не убить, Ливон, — перебил его Торк яростным, напряженным голосом. — Одному не убить. Мы их одолеем, потому что должны победить, но обещай, что никогда не будешь гоняться за ним в одиночку. Он — нечто большее, чем просто ургах.

Ливон молчал.

— Обещай мне! — повторил Торк, становясь прямо перед сыном авена и не обращая внимания на слезы, все еще блестевшие у него на глазах. — Он слишком огромен, Ливон, и слишком быстр, и не просто огромен и быстр. Обещай мне!

Прошла еще секунда, прежде чем Ливон ответил:

— Только вам двоим я скажу это. Поймите. Но я даю вам слово. — Его светлые волосы ярко блестели на солнце. Он отбросил их за спину коротким движением головы и резко повернулся к коням. Не останавливаясь, бросил через плечо: — Пошли. Сегодня утром состоится Совет племен в Селидоне. — И, не дожидаясь их, он вскочил в седло и поскакал.

Дейв с Торком переглянулись, потом вдвоем сели на одного коня, на серого, и поехали за ним. На полпути к священным камням они догнали Ливона, потому что он остановился и подождал их.

— Простите меня, — сказал он. — Я трижды глупец.

— По крайней мере, дважды, — серьезно согласился Торк.

Дейв рассмеялся. Через секунду рассмеялся и Ливон. Сын Айвора протянул руку. Торк пожал ее. Они посмотрели на Дейва. Он молча положил свою правую ладонь на их руки.

Остальную часть пути они ехали рядом.

— Хвала Великому Ткачу и ярким нитям на его Станке! — в третий раз произнес достопочтенный Дира, вождь Первого племени.

Он начинал действовать Дейву на нервы.

Они находились в зале собраний в Селидоне. Не самый большой зал, да и собрание было не очень многочисленным: авен, на вид полный энергии и самообладания, несмотря на забинтованную руку и шрам, как у Ливона, над одним глазом; вожди восьми остальных племен и их шаманы; Мабон, герцог Родена, лежащий на ложе, очевидно, страдающий от боли, но столь же очевидно твердо намеренный присутствовать; и Ра-Тенниэль, правитель светлых альвов, к которому то и дело обращались все взгляды, полные изумления и благоговения.

Дейв знал, что здесь нет некоторых людей, которые были очень нужны. Двое вождей, Дамах, вождь Второго племени, и Берлан — Пятого, только что получили это звание: они были соответственно сыном и братом вождей, погибших у Адеина.

К удивлению Дейва, Айвор предоставил Дире вести собрание. Торк кратко пояснил, шепотом: Первое племя, единственное из всех, никогда не перемещалось по Равнине, Селидон был их постоянным домом. Они оставались здесь, в центре Равнины, получали и передавали послания через гонцов-обри от всех племен, хранили историю народа дальри, снабжали племена шаманами и всегда руководили собраниями здесь, в Селидоне. Всегда, даже в присутствии авена. Так было во времена Ревора, и так было сейчас.

«С абстрактной точки зрения это имело смысл», — думал Дейв, но сейчас, сразу после напряжения битвы, он с трудом терпел Диру и его медлительность.

Дира дребезжащим голосом произнес не слишком связную речь, то оплакивая погибших, то вознося хвалу победителям, потом наконец передал слово Айвору. Отец Ливона встал и рассказал, чтобы просветить Ра-Тенниэля об их невероятной, дикой скачке через пол-Равнины, продолжавшейся ночь и день, чтобы опередить войска Могрима и первыми подойти к реке.