Джордж Мартин - Танец с драконами. Книга 2. Искры над пеплом

— Вы нужны мне. Дорн берет вас на службу.

Принц-Оборванец покосился на Мерис.

— В дерзости нашему Лягухе, право же, не откажешь. Позвольте напомнить, дражайший принц: последним документом, который мы подписали вместе, вы подтерли свой нежный задочек.

— Я заплачу вам вдвое больше против юнкайцев.

— Золотом? Сразу же, как подпишем?

— Часть выплачу, когда будем в Волантисе, остальное дома, в Солнечном Копье. Мы везли с собой золото, но сдали его в банк после вступления в ваш отряд. Я покажу вам расписку.

— И заплатите, однако же, вдвое больше?

— Две расписки покажет, — вставила Мерис.

— Остаток получите в Дорне, — стоял на своем Квентин. — Мой отец — человек чести и выполнит любой договор, к которому я приложу печать. Даю слово.

Принц-Оборванец допил вино и перевернул чашу.

— Посмотрим, верно ли я все понял. Отъявленный лжец и клятвопреступник сулит нам златые горы. Что Сыны Ветра должны сделать взамен? Разбить юнкайцев и взять Желтый Город? Выйти против дотракийского кхаласара? Доставить принца домой к отцу? Уложить королеву Дейенерис в его постель? Скажи, Принц-Лягушка, чего ты от меня хочешь.

— Чтобы вы помогли мне украсть дракона.

Кагго Трупоруб хрюкнул, Крошка Мерис осклабилась, Дензо Дхан свистнул.

— Двойной платы за дракона недостаточно, — сказал их командир. — Это и лягушке понятно. Тот, кто платит обещаниями, должен пообещать по крайней мере нечто достойное.

— Тройную плату?

— Пентос. Пообещай мне Пентос.

Вперед он послал лучников. Черный Балак командовал тысячью стрелков; в юности Джон Коннингтон разделял рыцарское презрение к этому роду войск, в изгнании поумнел. Стрела разит не хуже, чем меч. Перед отплытием Бездомный Гарри Стрикленд по его настоянию разбил людей Балака на десять отрядов, по сотне в каждом, и посадил их на разные корабли.

Флотилия из шести кораблей благополучно высадила свою часть армии на мысе Гнева; волантинцы уверяли, что еще четыре судна подойдут после, однако Грифф полагал, что они затонули или причалили в другом месте. Они располагали, следовательно, шестью сотнями лучников, но на первых порах им вполне хватило двухсот.

— Они попытаются послать воронов, — сказал Грифф Черному Балаку. — Следите за мейстерской вышкой — вот она. — Он ткнул в карту, которую начертил на земле. — Сбивайте каждую птицу, вылетающую из замка.

— Собьем, — заверил летниец.

Треть стрелков Балака пользуется арбалетами, еще треть — восточными составными луками из дерева, рога и сухожилий. Лучшими считаются большие тисовые луки западного образца и вовсе непревзойденными — длинные из златосерда, принадлежащие самому Балаку и пятидесяти его землякам: лучше златосерда только драконова кость. Все люди Балака, независимо от рода оружия, — ветераны, закалившие свое мастерство в сотне битв, набегов и стычек. В Гриффин-Русте они еще раз показали, на что способны.

Замок, стоящий на высоком темно-красном утесе, с трех сторон окружают бурные воды залива Губительные Валы. Единственный вход в него защищен надвратной башней, за воротами простирается так называемая грифонова глотка — длинный голый хребет. На нем неприятель открыт для копий, камней и стрел из двух круглых башен у главных ворот; у самых ворот на головы врагам льют кипящее масло. Грифф ожидал потерять сотню с небольшим, но потерял всего четверых.

Лес у первых ворот сильно разросся за последние годы. Франклин Флауэрс со своими людьми использовал кусты как прикрытие и вышел в двадцати ярдах от входа с тараном, изготовленным в лагере. Когда тот грохнул в ворота, на стене появились двое, но лучники сняли их, не дав протереть глаза. Ворота, закрытые, но не запертые, рухнули со второго удара. Сир Флауэрс успел пройти половину «глотки», когда в замке наконец затрубил рог.

Первый ворон вылетел, когда осадные крючья уже зацепили стену, второй — чуть позже. Обоих сняли на первой же сотне ярдов. Часовой скинул вниз ведро с маслом, не успев его подогреть — ведро причинило больше вреда, чем его содержимое. На стене, сразу в полудюжине мест, зазвенели мечи. Бойцы вольного отряда перелезали через зубцы и бежали по парапету с криком: «Грифон! Грифон!» Древний боевой клич дома Коннингтонов привел защитников в еще большее замешательство.

Все закончилось очень быстро. Бездомный Гарри Стрикленд и Грифф на белом коне въехали в «глотку» бок о бок. С мейстерской вышки взлетел третий ворон, которого тут же подстрелил Черный Балак самолично.

— Больше писем не будет, — сказал командир лучников и был прав: следующим с башни вылетел мейстер. Он так махал руками, что сам мог сойти за птицу.

Оставшиеся защитники побросали оружие, и Джон Коннингтон вновь вступил во владение родовым замком.

— Сир Франклин, — скомандовал он, — сгоняйте во двор всех, кого найдете в замке и в кухне. Ты, Моло, проделай то же самое с мейстерской вышкой и оружейной, вы, сир Брендел, займитесь конюшней, казармой и септой. Не убивайте никого, кто сам того не захочет: завоевание штормовых земель с резни начинать негоже. Загляните под алтарь Матери, там есть потайная лестница. Еще один ход прорыт под северо-западной башней и ведет прямо в море. Уйти не должен никто.

— Не уйдут, милорд, — пообещал Франклин Флауэрс.

Когда все отправились выполнять приказ, Коннингтон поманил к себе Полумейстера.

— Ступай на вышку, Хелдон, надо отправить письма.

— Будем надеяться, они оставили нам пару воронов.

Даже Бездомный Гарри был поражен столь быстрой победой.

— Вот уж не думал, что все пройдет так легко, — сказал он, увидев в чертоге позолоченное Сиденье Грифонов, которое Коннингтоны занимали пятьдесят поколений.

— Дальше будет труднее: здешних мы захватили врасплох, но с другими это вряд ли удастся, даже если Черный Балак ни единого ворона не оставит в живых.

Стрикленд разглядывал выцветшие гобелены на стенах, закругленные окна с красными и белыми стеклянными ромбами, стойки с копьями, мечами и молотами.

— Пусть приходят. Здесь можно сдерживать войско в двадцать раз больше нашего, лишь бы припасов хватило — тем более что в замке, как вы говорите, есть ход к морю.

— Да. Это пещера под утесом, открывающаяся лишь во время отлива. — Коннингтону ничуть не хотелось выдерживать осаду в своем родном замке. Гриффин-Руст невелик, хотя и хорошо укреплен; то ли дело соседний, большой и почти неприступный. Если взять его, пошатнется все королевство. — Прошу прощения, капитан. В септе похоронен мой лорд-отец, хотелось бы помолиться после стольких лет над его гробницей.

— Конечно, милорд.

Коннингтон направился, однако, не в септу, а на крышу восточной башни, самой высокой. Поднимаясь, он вспоминал прошлые восхождения: не меньше ста с лордом-отцом, любившим оглядывать сверху свои леса, утесы и море, и одно — только одно — с Рейегаром Таргариеном. Принц Рейегар, возвращаясь со свитой из Дорна, остановился в замке на две недели. Он был молод тогда, Коннингтон — и того моложе. Приветственный пир Рейегар почтил игрой на своей среброструнной арфе, и все женщины прослезились от его грустной любовной песни. Мужчины, конечно, не плакали, тем более лорд-отец, любивший разве что свои земли. Лорд Армонд весь вечер старался переманить принца на свою сторону в споре с Морригеном.