Array Array - Звездные Войны Республиканские Коммандо Книга 4 Приказ 66

— И то же касается сторонних нанятых лиц, вроде этого наемника…

До этого мгновения Ордо балансировал на тонкой грани между тем забавляться ли ему ситуацией, или оскорбляться. Он хорошо знал свои манеры и, порой, взрывной характер. Поговаривали, что все «Нулевые» психи, испорченные чрезмерным манипулированием с генами, и Ордо знал, что его реакции не такие, как у обычных социализированных человеческих существ. Но у него в списке были заботы поважнее, чем удовлетворять желание этого энсина видеть кают–компанию свободной от сержантов и Ордо позволил чувствам взять верх. Чувства были самыми злобными.

— Устав ВАР, пять–шесть–один–один, раздел «А» — офицер может приглашать гостей в кают–компанию. — отчеканил Ордо. — И ты извинишься перед сержантом Скиратой немедленно.

— Я извиняться не собираюсь. И я тебя под трибунал отправлю.

Ордо не отвечал ни перед кем, кроме Скираты. Этот мелкий червяк должен извиниться. Это вопрос чести — и чести не только его.

— В самом деле? Трибунал? Пожалуйста. — Он опустил голову в резком, отлично отработанном тычке и треск кости — не его — разорвал тишину в кают–компании. Энсин шлепнулся навзничь с удивленным вскриком, и зажимая руками нос.

Крови было много.

— Я выдвигаю против вас обвинение. — холодно произнес Ордо, вытаскивая белоснежный платок и вытирая лоб. Без шлема это всегда было больнее, чем он ожидал. — В инсубординации. Ваше имя?

Энсин был потрясен — во многих смыслах слова.

— Лу… Лузготи.

— А теперь, энсин Лузготи, вы скажете волшебные слова. — Он сгреб щенка за воротник, вздернул его на ноги и поставил его перед Кэл'буиром. — Извинитесь перед сержантом Скиратой.

Энсин взглянул по сторонам, может быть — подсчитывая шансы вырваться у Ордо, может — высматривая офицеров более высокого ранга, которые вступились бы за него. Никто не двинулся с места. Ордо усилил хватку.

— Я извиняюсь. — наконец, выдавил энсин. — Сержант.

Скирата поднял бокал.

— Извинения приняты, сынок. А теперь узен'йе, пока мои мальчики и вправду не вышли из себя.

Энсин Лузготи исчез под негромкие аплодисменты из угла кают–компании. Он явно не был популярен. Дроид–стюард подкатился к столику с кувшином эля, который Скирата не заказывал.

— Весьма впечатляюще, капитан. — Коммандер, сидевший за столиком неподалеку, кивнул, признавая, что выпивку заказал он. — Я сам давно хотел это сделать.

Теперь энсин дважды подумает, стоит ли обходиться с клонами, как с грязью. Но то же самое будут делать и более вежливые офицеры, бывшие здесь. У насилия есть свое место в процессе обучения.

— К'ойаси. — произнес Скирата. — За нас.

Это было многозначительное слово, к'ойаси; это была команда, которая значила «останься в живых». Но также это был и тост, и пожелание счастливо добраться домой, или же остаться здесь. Выживание и стремление взять все, что можно из каждого прожитого дня — вот что лежало в основе мандалорианского языка.

— К'ойаси. — сказал А'ден. — Ойа мэндо.

Ордо, не слишком любивший алкоголь, смотрел в свой бокал и гадал, на что была бы похожа армия Республики, если бы ее пришлось целиком набирать из не–клонов. Кто бы ни заказал армию клонов — он был отличным провидцем.

Но, как сказал когда–то Фай, тот же провидец мог организовать и всю войну целиком, и тщательно спланированная война, которой нужен был только повод для начала, вовсе не была чем–то новым для галактики

И все равно — важно точно выяснить, кто мог планировать так хорошо и так далеко.

«Спаситель», ангарная палуба, два часа спустя.

В ожидании транспорта Скирата нашел на ангарной палубе тихий уголок, и долго смотрел на комлинк в руке, прежде чем набрать код Тора.

Ему потребовалось три дня, чтобы подобрать слова. Подхваченный волной беспокойства, он собирался связаться со ставшим чужим сыном сразу же и выяснить, что же случилось с его дочерью… но утекло слишком много воды, и мальчик был незнакомцем.

Мальчик.

Тору сейчас было тридцать девять. Может быть у него даже были внуки. Это было возможно, если бы он был мандалорианином и женился очень молодым, как делали мэндо'аде; но его мать не позволила бы этого. Илиппи думала что бескар'гам треснул, когда она выходила за Скирату, но его долгие отлучки по контрактам начали надоедать ей, сидевшей с тремя маленькими детьми; а потом она натолкнулась на высокую стену культурных различий — Тору исполнялось восемь лет, и Скирата хотел сделать, как делали все отцы–Мэндо: взять своего сына на пять лет учиться и сражаться вместе с собой.

Скирата живо вспомнил Илиппи, пятилетнюю Руусаан и шестилетнего Иджаата, плачущих и цеплявшихся за ее ноги, пока Илиппи кричала что ее малютка не отправится на войну. Начиная с этого скандала — ей не стоило так кричать, не на виду у детей — их брак быстро покатился под гору. В следующий раз, когда он появился домой на отпуск, дети были у ее родителей на Кореллии, а она сказала ему что требует развода.

Это заняло полминуты, в стиле Мэндо — короткая клятва для женитьбы, и еще короче — для расставания. Скирата отдал ей все сбережения и ушел на очередную войну.

«Каждый кредит. Каждый кредит, который не был мне совершенно необходим, чтобы выжить, до того дня, как я отправился на Камино. Потом — я умер и исчез.»

Он ожидал, что Тор ответит ему только по аудиоканалу комлинка. Он не знал как называть его. Сынок? Обычно он звал молодых людей сынками. Но в данном случае — это уже не было привычкой…

— Скирата на связи. — сказал голос. — Почему–то он ожидал, что Тор откажется от его фамилии, и это поразило его так, что он ненадолго онемел, услышав его.

— Это я… Кэл Скирата.

— Я… я не думал что ты откликнешься.

Скирата повел разговор так, как он говорил бы с Зеем, и отказался от порыва выспрашивать их о подробностях жизни. Они решили не быть его сыновьями, и попытка лезть им в душу ничего хорошего не принесет. Спокойная отстраненность — лучший вариант поведения.

— Ты использовал термин «пропала». Иджаат в порядке?

— У него все нормально.

— Расскажи мне про Руусаан.

— Мы потеряли с ней связь, несколько месяцев назад.

— И лишь теперь начали искать?

— Мы… разошлись со временем.

Взрослый Тор был чужаком; Тор, с которым общался Скирата, вырос и изменился много лет назад. Даже в его голосе не было ничего знакомого. Желая увидеть, каким вырос его мальчик, Скирата помедлил, задержав палец над клавишей голосвязи, и наконец уступил тридцатидвухлетнему любопытству.

Ожившая голограмма подрагивала, была синеватой и нереальной. Тор был темноволосым, коренастым и неплохо одетым — и это всё, что мог сказать Скирата. Голограммы низкого разрешения паршиво передавали детали.