Джон Холм - Крест и король

И чуть не упал на колени, сбитый этой силой. А на него уже обрушился второй удар, а вслед за ним и третий. Не опасаясь нападения, Кутред пританцовывал вокруг своего врага, атакуя под всевозможными углами. При каждом ударе от окантованного железом липового щита летели щепки, скоро Вигдьярф держал в руках лишь его жалкие остатки. Звон пошел по площади, когда Вигдьярф впервые ухитрился отразить очередной удар мечом.

– Не думаю, что это продлится долго, – сказал Бранд. – И когда кончится, будут неприятности. По коням, ребята. Шеф, пусть приготовят веревки.

Атака Кутреда не замедлялась ни на мгновенье, но Вигдьярф, этот опытный воин, по-видимому, собрался с духом. Он парировал удары и мечом, и оставшимся от круглого щита полумесяцем. Он также понял, что Кутред не готов отбивать удары, не принимает защитных позиций. Щит в его руке был простым довеском. Два раза подряд Вигдьярф делал стремительные выпады, метя в лицо. И дважды Кутреда не оказывалось на прежнем месте, он атаковал уже с другой стороны.

– Сейчас он может пропустить удар, – пробормотал Бранд, – и тогда…

Словно бы вспомнив свое искусство, Кутред неожиданно сменил тактику, вместо выпадов в голову и корпус он пригнулся и с левого замаха хлестнул по коленям. Такое Вигдьярф видел часто, гораздо чаще, чем неистовую атаку, которую только что пережил. Он перепрыгнул через саблю, приземлился, спружинив почти на корточки, и в свою очередь рубанул мечом.

Со стоном разочарования англичане увидели, что удар пришелся прямиком по бедру Кутреда. Они ожидали увидеть фонтан артериальной крови, последний конвульсивный удар, с легкостью отбитый победителем, падение и смертельный рубящий или колющий удар. Этим всегда кончалось. Через всю площадь виден был оскал выжидающего Вигдьярфа.

Но он не дождался. Кутред прыгнул, занося саблю над головой противника и одновременно всаживая в него другой рукой свой топорик. Раздался чавкающий звук, и топорик пронзил шлем и череп.

Кутред выпустил топорик и своей левой рукой схватил Вигдьярфа за правую. Вигдьярф отчаянно и беспомощно отбивался от него остатками щита, а Кутред шагнул и, засунув ему саблю под низ кольчуги, принялся ею там ворочать. Вигдьярф завопил, уронил меч, попытался оттолкнуть саблю. Кутред, вцепившись в него, заговорил, выкрикивая слова в лицо умирающего.

Ужаснувшись – не убийству, а поруганию, – марешали и секунданты Вигдьярфа бросились вперед. Шеф увидел, что обыватели торопливо гонят своих жен и детей прочь, по узким улочкам и в дома. По-прежнему безоружный, он шагнул вперед, крича марешалям, чтобы не вмешивались.

Кутред бросил своего истекающего кровью врага на землю и без предупреждения снова ринулся в атаку. Один из марешалей, выставляющий свой жезл и пытающийся что-то крикнуть, упал, рассеченный от шеи до живота. Поскольку сабля застряла в теле, Кутред впервые воспользовался своим щитом, чтобы отразить удар второго марешаля, сбил его с ног и, выхватив меч погибшего, отрубил второму ногу по колено. Затем он снова атаковал, без задержки и колебаний ринувшись на сторонников Вигдьярфа, стоявших около храма.

Навстречу ему полетело копье, тяжелое боевое копье, брошенное со всей силы с расстояния в десять футов. И точно в центр груди. Кутред заслонился своим бронированным щитом. Копье ударилось в него, но не пробило, щит был отброшен в сторону, а само копье отскочило, как это произошло и с копьем Шефа на испытаниях щита.

Вопли удивления и испуга, а затем все, кто еще оставался на площади, разом побежали с нее. Кутред ринулся на них, рубя отставших, в воздухе неслись крики «Берсерк! Берсерк!».

– Ну вот, – сказал Бранд, оглядывая вдруг опустевшую площадь. – Думаю, если мы сейчас поедем себе потихоньку… Вот только соберем всякие полезные вещи, что валяются здесь, например, этот меч – ведь он тебе, Вигдьярф, больше не нужен, правда? Для настоящего drengr 'а ты всегда был немножечко слишком жесток с женщинами, так я считаю. И вот пришла твоя смерть.

– Разве мы не собираемся поднять бедного Кутреда? – негодующе спросила Эдтеов. – Ведь он всех нас спас.

Бранд неодобрительно покачал головой:

– Думаю, лучше бы нам с ним не связываться.

Кутред недвижно валялся в грязи в пятидесяти ярдах вниз по ведущей из городка улице, рядом с ним лежали две отрубленные головы, руками он вцепился в их длинные волосы. Шефа вдруг подтолкнул Ханд, который изумленно уставился на левое бедро берсерка, куда пришелся мощнейший удар Вигдьярфа.

Очень глубокий разрез, длиной в шесть дюймов, в глубине его виднелась белая кость. Но подобно разрезу в неживом мясе, лишь легкие следы крови.

– Как это получилось? – вопрошал Ханд. – Как может человек не истечь после этого кровью? Бегать с разрезанными мышцами?

– Я не знаю, – сказал Бранд, – но я видел такое и раньше. Это и делает берсерка берсерком. Говорят, будто сталь их не берет. Берет, еще как берет. Но они этого не чувствуют. Некоторое время. Что ты делаешь?

Ханд, достав иглу и нить, сделанную из кишок, начал зашивать края разреза, сначала приметал их, потом вернулся и прошелся мелкими стежками, как заправский портной. В это время кровь начала сочиться, а потом и струиться из раны. Он закончил шить, забинтовал ногу, перевернул раненого и закрыл ему веки. Удивленно покачал головой.

– Кладите его на лошадь, – распорядился Ханд. – Он должен был уже умереть. Но, по-моему, он всего лишь крепко спит.

Чтобы избавиться от отрубленных голов, ему пришлось взяться за нож и отрезать волосы, крепко зажатые в кулаках Кутреда.

– Да, – сказал Бранд рассудительно. – Существует уйма рассказов про берсерков. Хотя сам я большинство из них не принимаю всерьез.

Они вот уже несколько дней ехали вдоль горного хребта, сначала тропа вела вверх, потом недолго по относительно ровным местам, а теперь начался спуск, который обещал тянуться дольше, чем подъем. Справа от них открывались долины со сверкающими реками и островками свежей зелени. Слева уклон был круче, там росли сосны и ели, а впереди виднелись снова и снова подъемы и спуски тропы, да цепи синих гор далеко впереди. Воздух, холодный и резкий, и в то же время живительный, был напоен ароматом хвои.

Позади Бранда с Шефом и присоединившегося к ним любопытствующего Ханда вереница лошадей растянулась на сотню ярдов, часть отряда ехала верхом, часть шла пешком. Людей стало больше, чем неделю назад, когда они вышли из Флаа. К едущим по опустевшей вдруг при их приближении местности англичанам то и дело присоединялись люди, выходящие из придорожных лесов на дорогу или к разведенным на привале кострам, – беглые рабы в железных ошейниках, по большей части англичане. Привлеченные слухами об отряде свободных людей, движущемся через страну под водительством гиганта и одноглазого короля и под охраной безумного берсерка, принадлежащего к их собственному народу. В большинстве приходили мужчины, и далеко не все из них трэли и керлы от рождения. Чтобы сбежать от хозяина в чужой стране, требуется решимость и мужество, свойственные английским танам и воинам – викинги при случае охотно обращали их в рабство, ценя за силу. После недолгих споров Шеф согласился принимать всех, кому удалось добраться до отряда, хотя он не стал бы специально обыскивать хутора и заставлять собственников освобождать рабов. Мужчины, да и женщины, которым удалось сбежать от норманнов, могли увеличить боевую мощь отряда. Надежды пройти по стране незамеченными больше не оставалось.