Ник Перумов - Война мага. Том 1. Дебют

– Спаситель… – задрожала Аглая. – Мэтр, но чем… чем же я могу помочь? Я не знаю ни где Кэр, ни где Клара. Не имею от них никаких вестей. Схожу с ума от беспокойства, не знаю, что и думать…

– Я тоже не знаю, что думать, Аглая. И мне нужна твоя помощь.

– Всей душой… всем, чем только могу… только не знаю, чем…

– А вот как ты думаешь, почему я стал рассказывать тебе историю моей юности, историю моего появления здесь? Не знаешь? Качаешь головой? Я тебе отвечу. Те, кто наслал на мой мир Губителя – Молодые Боги, о которых мы уже говорили…

– Да… и я читала хроники, мэтр…

– Отлично. Да, то были так называемые Молодые Боги, Аглая. Молодые Боги, сражавшиеся тогда с Властелином Зла и Тьмы, Ракотом Восставшим. Губитель, как я сказал, был их излюбленным оружием. Не знаю, самым ли сильным, но одним из самых действенных – это уж точно. Потом, много лет спустя, уже полноценным магом Долины, более того, членом молодой тогда Гильдии боевых магов, я отправился обратно, так сказать, на родину, – лицо Игнациуса исказилось гримасой. – Глупая и ненужная сентиментальность… Дом там, где твоё дело, а все разговоры о родном пепелище – не более чем дурная поэзия, собственно говоря, и поэзией-то не имеющая прав именоваться. Так вот, я вернулся. Мною двигало какое-то извращённое любопытство, мне не следовало так поступать. И как ты думаешь, что же я увидел? – голос Игнациуса как будто бы дрогнул. – Что я мог там увидеть? Новые города взамен сгоревших, новые леса, поднявшиеся на удобренных пеплом пожарищах? Нет. Я увидел пустыню, Аглая, пустыню, мертвее мёртвого. Собственно говоря, её и пустыней-то назвать было нельзя. В пустыне, даже в самых жарких и прокалённых, всё равно есть жизнь. А в моём… а у меня… – теперь голос Игнациуса дрогнул уже явственно. – Там нет ничего, Аглая! Вообще ничего! Моря и реки – высушены! Горы – обрушены и рассыпались пылью! Леса – сожжены! Земли – отравлены, и больше там ничего не растёт. Даже небо – даже небо он ухитрился испоганить, Аглая, представляешь себе – даже небо! Там теперь только чёрные тучи, и это не метафора, не гипербола – чёрные сплошные тучи, без единого просвета. И вечный полумрак под ними… Я попытался выкопать колодец – он остался сух, подземные жилы убиты тоже. Вот такую судьбу встретил мой мир, Аглая, и я не хочу, чтобы ещё хотя бы один в Упорядоченном разделил бы её.

Само собой, какая-нибудь дерзкая гордячка типа Клары Хюммель не преминула бы поинтересоваться, как соотносится с этими благородными помыслами стремление мессира Архимага любой ценой избежать противоречий с Советом Долины, дружно выступившим против схватки с козлоногими, но Аглая Стевенхорст ею, увы, не была.

– И что же случилось?.. Как во всём этом… – начала Аглая, однако Архимаг перебил её:

– И Кэр Лаэда, и Клара Хюммель сейчас волей или неволей помогают тем самым Молодым Богам вновь вернуться к власти в Упорядоченном. И тогда коса Губителя засвистит вновь, можешь не сомневаться.

– Спаситель не попустит… – слабым голоском едва вымолвила Аглая. – Его милосердие беспредельно… он не попустит…

– Один раз уже попустил – или Его тогда ещё не было? Впрочем, неважно, Аглая. Как я сказал, Клара Хюммель впрямую встала на путь служения Молодым Богам. Заключила с ними открытую сделку. Можешь представить себе такую глупость, Аглая, если не сказать больше?

– Н-нет… не могу… Но зачем бы Кларе…

– Этого, боюсь, не знает никто, – с мрачной торжественностью уронил Игнациус. – Никто, даже я не в силах понять её поступка. Если, конечно, Падшие Боги не предложили ей нечто, от чего она не могла отказаться. Как ты думаешь, что это могло быть? Ты, её ближайшая подруга?

Аглая растерянно покачала головой.

– Клара всегда была такой… такой неразговорчивой, когда дело доходило, что называется, до девичьего…

– Ну а всё-таки? Постарайся припомнить. Например, почему она не замужем? Почему не имеет детей? Клара известна, не бесприданница, не замечена в… гм-м-м… противоестественных склонностях (Аглая немедля покраснела) – отчего она одна? Как ты думаешь?

Принято считать, что Архимаг Игнациус знает всё, но в грязном белье чародеев и чародеек подвластной ему Долины не копается. Тем не менее, когда мессир спрашивает, ему лучше всего отвечать, не ломаясь.

– У неё… у Клары был… м-м-м… сердечный друг (Аглая произнесла «серде шный», как было принято среди простых крестьян-арендаторов).

– Так, так, – ласково подбодрил её Игнациус. – Уже лучше. Был серде чный друг. Кто же, не напомнишь?

– Аветус Стайн, – опуская голову и вновь краснея, прошептала Аглая. Архимаг Игнациус изумлённо вскинул кустистые брови.

– Надо же! Ну кто бы мог подумать! Аветус! Но… он же давно пропал, не так ли? Погиб, если мне не изменяет память, чуть ли не вместе с Витаром Лаэдой во время Восстания Безумных Богов?

– Никак нет, мэтр, – заспешила Аглая. – Восстание Безумных Богов – это только Витар. Аветус предпринял поход, как он говорил, «ко Дну Миров», не знаю, что это значит, мэтр, ведь всем известно, что в Упорядоченном нет ни верха, ни низа и, следовательно, не может быть никакого «дна». Из этого похода он не вернулся.

– Дно Миров… хм, хм… давненько не слыхал я этих слов… – негромко пробормотал Игнациус. Архимаг казался сейчас полностью погружённым в размышления. – Дно Миров… вот ведь как! Что ж, неудивительно, что он оттуда не вернулся. А ты не помнишь, Аглая, с чего это вдруг вполне благополучный член Гильдии боевых магов с именем, положением и репутацией решил заняться свободным мореплаванием ?

Свободным мореплаванием в Долине назывались путешествия по Межреальности, в которые порой отправлялись молодые чародеи – как говорится, Упорядоченное посмотреть и себя показать. Порой искатели приключений забирались довольно далеко; известны были случаи, когда их приходилось вытаскивать из всякого рода заварух специальными спасательными командами.

Аглая помедлила. В словах Игнациуса ей чудился какой-то подвох. Неужели мессир Архимаг настолько не помнит одного из лучших боевых магов, какого только знала Долина?

– Мэтр, нет… то есть да… – с перепугу она путалась в словах. – Мэтр, он ведь всегда рвался куда-то туда… ну… за горизонт, как он говорил. Вечно ему было в Долине тесно и скучно. Последние года два своей жизни он тут и не появлялся почти. Клара его где-то по пути перехватывала.

– Ага, ага, – закивал Игнациус. – Значит, авантюрист, сорви-голова, которому на месте не сидится. Но, насколько я знаю, он не пропал без вести? Были доставлены неоспоримые доказательства его гибели, я правильно помню?

– Могу только позавидовать вашей памяти, мэтр, – поклонилась Аглая.