Алексей Григорьев - Ходок-3

Попытка отбрехаться не увенчалась успехом. Лесть не помогла.

— Да? Тогда крест целуй. Не врешь, ничего с тобой не случится, — все также спокойно произнес пришелец и достал из под рубахи большущий серебряный образ.

— Нужно ли… — в страхе отступился Аполлон. Караульные также попятились. Атмосфера в туннеле резко накалилась.

— Юлишь? — прищурился вновь прибывший инф, — На колени, грешник!

Давление слов было таково, что бухнулся наземь не только горе проводник, но и стражники дрогнули. Бойцы аж присели на корточки. Многие читали про себя молитвы.

Мужчина же неторопливо подошёл и прислонил знак Господа к губам толстопуза. Те немедленно почернели. Чернота распространилась и дальше. Кожа и плоть пузана отмирали до тех самых пор, пока не обнажился череп, а мертвое тело не рухнуло к ногам оригинального праведника.

— Вон, оно как! — хмыкнул Байда, брезгливо отпихнул труп и поднял котомку пузана.

Раскрыл ее и вытряхнул наружу с десяток исходивших тьмой минералов.

— Вон оно как! — повторил реплику борец со злом и начал подбирать кристаллы один за другим.

Делал он это голыми руками, сжимал очередной булыжник в ладони и провозглашал:

— Во имя Господа!

После чего минералы дымились и растворялись в воздухе. Но даже не слишком могущественные практики караула видели, как серые тени уносились куда-то вверх каждый раз, когда камни разрушались.

— Спасибо тебе, Отец Всевышний! — перекрестился Байда и вытер пот со лба.

Похоже, процедура развоплощения кристаллов далась ему нелегко.

— Вы все дьяволу продались за злато. Из-за вас погибли невинные люди. На колени! — грозный перст указал на окончательно струхнувших военных.

— «Подозревал ведь, что недоброе творил проклятый Аполошка. Ан нет, на бакшиш позарился», — обречено вздохнул глава дозора, выполняя приказ.

Когда Байда вершил правосудие, редко кто выживал. «Святого человека» многие ватажники боялись почище черта. Ни гетман, ни Кош не могли найти на него управу. По слухам, инквизитор достиг невозможной стадии Совершенного Тела и являлся одним из сильнейших людей Ватаги, если не всей страны.

Правдолюб же подходил к коленопреклоненным людям и прикладывал крест ко лбам. Опосля таких касаний каждый реагировал по-своему. Кто бился в падучей. Кого скрутило. Некоторые рыдал навзрыд. Иные покрылись испариной. Особо слабонервные же и вовсе обгадились.

— Виновны все, как один! Ведали, что зло творится рядом, но ничего не предпринимали. Вас поставили сюда бдеть и охранять непонятный объект. А вы что вершили? — Байда вырвал у начальника смены из-за пазухи пожалованный недавно кошель с золотом, — За деньги продавали жизни людские? Надо бы искупить. Подходите ко мне по одному. Особо болезных под руки ведите.

Суровый вид карателя пугал до икоты. Служивые мялись в нерешительности пока тот не гаркнул:

— А ну выполнять, живо!

Весь десяток во главе с предводителем потянулся к жестокому тирану.

— Батюшка! Прости! Пощади! — ткнулся в ноги палача начальник караула.

— Бог простит, — презрительно бросил Байда и добавил, — На том свете.

Затем вручил каждому по монете из того самого злополучного кошелька, убедился, что никого не обделил, и распорядился:

— А теперь ешьте! Попробуйте, насытят ли гроши ваши пропащие души!

Ватажники совать монеты в рот не спешили. Тогда «благочестивый» изверг проломил крестом череп рядом стоявшему вояке.

— Ему не повезло. Он лишился возможности покаяться. Вы тоже так хотите? — спросил Байда трясшихся от ужаса бедолаг.

Народец здесь подобрался пусть и не шибко сильный, но зато ушлый. Стражники решили, что если сожрут незаконно добытые средства, то ничего с ними не произойдет. Во всяком случае, их макитры не познакомятся с обрядовым предметом святоши.

С трудом, но все воины проглотили желтые кругляши и поняли, что надежды тщетны. Их корежило. Животы пылали адовым огнём, а плоть разлагалась. Грешники дико орали, когда сгорали заживо.

Судья же равнодушно взирал на нелицеприятную картину. Через минуту на земле валялись лишь обгорелые до неузнаваемости трупы.

— Восстаньте! — пророкотал Байда и мертвецы зашевелились, — Восстаньте и несите вечный караул. Делайте это после смерти, раз не могли при жизни.

Костяки поднялись и преобразились. На них появились золотистые доспехи. Казалось, что броня создана из благородного металла, который несчастные перед тем отведали.

Необычные зомби потянулись вглубь коридора. Они расположились вокруг портала и замерли.

— Тысячу лет продлится ваша стража. Затем предстанете перед судом Всевышнего! — подвел итог Байда и снова перекрестился.

Потом развёл руки в стороны и хлопнул в ладоши. А узкий, словно вырубленный в скале, проход закрылся, как и не бывало его. Свершив правосудие, мужчина поправил оселедец[1], ещё раз осенил себя знамением и пошёл восвояси.

[1] Оселедец- (чуб, чуприна) — характерная прическа запорожских казаков;

Дай бог вам прожить жизнь так, чтобы не узнать горечи потерь.

Тост хорошо выпившего философа.

Буркала исполинской десятиметровой змеюки зловеще мерцали в темноте. К ней, словно покорные марионетки, приближались двое отроков. Один высокий, поджарый, темноволосый. Второй среднего роста, слегка пухлый и рыжий.

Оба парня двигались, как сомнамбулы, грузно шаркая по земле ногами. Но были между ними и отличия. Если глаза крепыша ничего не выражали, то вот взгляд его напарника переполняла ярость. Да и равновеликое ранее расстояние до каменных скрижалей также разнилось. Первый уже почти достиг постамента, второй не преодолел и трети пути.

Слай боролся изо всех сил. Но все, что ему пока удавалось, лишь слегка замедлить продвижение к жертвеннику. С мрачным отчаянием парень наблюдал, что товарищ уже достиг алтаря. Потом взобрался на него и лёг, вытянув руки по швам.

Как только Скалозуб очутился на каменном ложе, из под того повылезали крохотные, с ладонь размером, гадючки. Пресмыкающиеся укрыли рыжего живым шевелившимся ковром. Брошенный парнем на пол мешок с припасами рассыпался в труху под блеснувшим мраком взором величественной кобры.

— «Плакали наши пятьдесят золотых», — мимолетом отметил Слай.

Ни Припегал, ни Ассоль на попытки достучаться до них не реагировали. Использовать особое умение Ходока связь миров или проникнуть в личное пространство тоже не удавалось.

Призвать Джеда или Красу юноша даже не пытался. Он не сомневался, что доппелей быстро прикончит громадная рептилия. В этом месте был один владыка — бог первородной тьмы и изначального хаоса Апоп.

Между тем гигантский змей развернул капюшон, а с его зубов закапал яд. После капитуляции друга натиск на сознание еще больше усилился. Наверное, местный властелин сосредоточил на нем все свое внимание.