Брайан Херберт - Битва за Коррин

Квентин понимал, что ужасный вывод напрашивается сам собой. Несомненно, все эти корабли собраны здесь для нанесения окончательного сокрушающего удара по Салусе Секундус, чтобы навсегда уничтожить сердце и средоточие человечества и его цивилизации. Потом машины пройдутся железом и огнем по остальным планетам Лиги, где выжившие после эпидемии люди едва ли смогут сопротивляться такой подавляющей силе.

— Да поможет нам Бог и святая Серена, — сказал Фейкан. — Я знал, что машины осведомлены о слабости Лиги, отец, но не мог даже представить себе, что Омниус уже приготовился к атаке.

Коррин выглядел как потревоженное осиное гнездо. После страшной эпидемии население пораженных планет снизилось до критически низкого уровня. Силы защитников человечества перед лицом мыслящих машин никогда не были столь истощены.

Армада Омниуса, несшая людям ужасы конца света, изготовилась к броску.

С наступлением вечера межпланетный район Зимии заполнялся уличными торговцами, которые громко и добродушно торговались с продавцами, люди рассматривали вещи, подначивая продавцов, а те, в свою очередь, проявляя тонкое знание психологии, ухитрялись продавать свой товар.

Вориан не был дома больше месяца. Абульурд гнал свой штурмовик, и они прибыли на Салусу на день раньше, чем планировали. Как и всегда, Вориану не терпелось увидеть Леронику. Она была его якорем, его точкой опоры, тихой гаванью, куда он с радостью возвращался из своих поездок и миссий.

Он ожидал, что Эстес и Кагин все еще здесь. Они должны были улететь на Каладан месяц назад, но эпидемия и связанные с ней карантинные мероприятия расстроили планы братьев. На Салусе они были в большей безопасности, чем где-либо еще. Он был рад, что они задержались, составив компанию Леронике в его — в который уж раз — долгое отсутствие.

Сейчас, возвращаясь домой раньше времени, Вориан чувствовал, что в городе царит гнетущая атмосфера, на улицах не ощущалась обычно бьющая через край энергия и энтузиазм. Все это как нельзя лучше соответствовало его собственному настроению, так как ему пришлось покинуть Пармантье не найдя никаких следов внучки. Хотя Абульурд и его экипаж добросовестно вместе с Ворианом искали Ракеллу в течение двух дней, они не нашли ни ее саму, ни других врачей. Казалось, что и Ракелла, и Мохандас Сук бесследно исчезли.

Абульурд должен был немедленно возвращаться на Салусу — ему надо было, согласно полученному приказу, представить доклад о ходе и последствиях эпидемии. Вориан же знал, что такое долг, и скрепя сердце вернулся на штурмовик и отправился домой…

В Зимин, в межпланетном квартале, было непривычно тихо. Люди казались подавленными. Не было слышно оживленной разноязыкой речи. Люди тихо переговаривались, без всякого любопытства и восторга оглядываясь на Вориана, когда он проходил мимо. На этот раз никто не выражал радости по поводу его приезда, никто не заговаривал с ним, как это бывало в другое время. Никто не приветствовал прославленного верховного главнокомандующего.

Что-то было не так. Он ускорил шаг.

Поднявшись на пятый этаж своего дома, он убедился, что Кагин и Эстес с женами, детьми и внуками все еще здесь. Вориан редко видел семьи сыновей в полном составе. Не готовит ли Лероника торжественный прием по случаю его возвращения? Вориан сомневался в этом, так как Лероника не могла знать, когда он вернется.

Улыбнувшись, он нежно посмотрел на своих внуков, но они, кажется, даже не узнали его. Он испытующе посмотрел на сыновей, которые приветствовали его с еще меньшей теплотой, чем обычно. Они явно были чем-то озабочены. Дети выглядели старше своего отца на несколько десятилетий.

— Что здесь происходит? Где мама?

— Вы приехали как раз вовремя, — сказал Кагин и бросил быстрый взгляд на брата.

Эстес вздохнул и горестно покачал головой. Он взял на руки непоседливую девочку и движением подбородка указал отцу на дверь спальни, одновременно успокаивая ребенка.

— Вам лучше зайти туда. Кто знает, сколько ей осталось, но она живет надеждой снова увидеть вас.

Охваченный паникой Вориан вбежал в спальню.

— Лероника!

Никогда не приходилось ему оправдываться перед ней за свои долгие, необходимые по службе отлучки, и Лероника никогда не упрекала его за них. Но вдруг с ней что-то случилось?

Вориан вошел в комнату, которую он столько лет делил со своей возлюбленной. Непривычное смятение охватило старого закаленного солдата. Пахло лекарствами и болезнью. Что это — Бич? Не заболела ли Лероника, несмотря на все предосторожности? Из каких-то своих соображений она отказывалась принимать меланжу, и поэтому была уязвима для инфекции. Не заразил ли ее он сам, будучи невосприимчивым, но сыграв роль переносчика?

Вориан, задыхаясь, остановился посреди комнаты. Лероника лежала на широкой кровати. За прошедший месяц она сильно сдала и превратилась в древнюю хрупкую старушку. Старательный молодой врач хлопотал возле больной, вводя ей лекарства.

Глаза Лероники загорелись, когда она увидела Вориана, появившегося в дверях.

— Любовь моя, я знала, что ты вернешься! — Она легко села, словно доктор впрыснул ей большую дозу стимулятора.

Врач резко обернулся и испустил вздох облегчения.

— Ах, это вы, верховный главнокомандующий. Я рад, что…

— Что с ней случилось? Лероника, что с тобой?

— Ничего, просто я стара, Вориан. — Она взглянула на врача. — Прошу вас, оставьте нас, нам есть о чем поговорить.

Доктор настоял на том, чтобы задержаться — надо было поправить подушки и проверить показания следящих приборов.

— Я сделал все, что мог, и ее состояние пока остается допустимым, насколько это возможно, верховный главнокомандующий, но это…

Вориан всю жизнь со страхом ждал того дня, когда это должно было неизбежно случиться. Вориан не слышал, что еще говорил врач — все его внимание было приковано к ней, к Леронике, которая одна была сейчас его миром, его вселенной. Она храбро улыбнулась и, несмотря на слабость и утомление, сказала:

— Прости, что я не встречаю тебя в дверях с распростертыми объятиями.

Он взял ее теплую руку и ощутил сухость ее пальцев, словно сделанных из папье-маше.

— Мне надо было вернуться раньше, Лероника. Мне вообще не надо было ездить на Пармантье. Абульурд прекрасно справился бы и без меня. Я не знал…

Ему хотелось убежать из дома, чтобы не видеть этого, но он знал, что это невозможно. Смотреть, как любовь его жизни уходит навсегда, было страшнее всех битв с мыслящими машинами. От отчаяния у него кружилась голова.