Брайан Херберт - Битва за Коррин

Титаны слишком скоро расправились с пятью когиторами, и теперь генерал Агамемнон сожалел о такой поспешной мести. После стольких десятилетий поражений и унижения мне следовало бы насладиться вкусом победы.

Теперь, с невозвратимым опозданием, он думал, как было бы приятно препарировать древние мозги, удаляя одну часть мыслящей субстанции за другой, стирая обрывки и фрагменты мыслей, записанных на извилинах большого мозга. Юнона могла бы добавить кое-какие вещества к электрожидкости, и они вместе с удовольствием бы наблюдали за неожиданными реакциями.

Но делать теперь нечего — все когиторы уничтожены. Какую недальновидную глупость совершили титаны!

Но зато они всласть поиздевались над плененными посредниками-монахами, которые ухаживали за емкостями с мозгами когиторов. Все посредники были избавлены от бремени их земных телесных оболочек. Их мозги были извлечены из черепных коробок и против их воли помещены в емкости неокимеков. Посредники стали рабами, игрушками, объектами опытов.

Так как поначалу они отказывались сотрудничать с титанами, этих гибридных неокимеков подвергли пыткам, введя в обнаженный мозг специальные стержни и раздражая соответствующие участки мозга.

Рассматривая расстилавшийся вокруг башни унылый пейзаж, Агамемнон настроил свои оптические сенсоры и поворачивал в разные стороны головную башню, чтобы лучше оглядеть окрестности захваченного ими мира. В любом месте, где из-под снега и льда обнажалась серая или черная каменистая порода, появлялись синеватые пятна примитивных растений. Нити лишайника и твердого мха врастали в толщу древнего ледника, довольствуясь тусклым светом местного солнца. Иногда куски льда отваливались, и лишайник быстро увядал от соприкосновения с очень холодным воздухом негостеприимной планеты.

Агамемнон уже успел ознакомиться с данными о составе электрожидкости и с трактатами, сочиненными когиторами на протяжении тысячелетий. Очевидно, что к грунтовым водам планеты примешивались неорганические и другие соединения, содержавшиеся в лишайниках. В подземных лабораториях, расположенных в подвалах черных башен, монахи использовали эту воду для изготовления питательной электрожидкости для поддержания жизнедеятельности изолированного головного мозга.

В течение тысячи прошедших лет Агамемнон и его кимеки постоянно нуждались в восполнении запасов электрожидкости, чтобы сохранить свежесть состояния мозга и живость мыслительных процессов, а когиторы, вопреки их заявленной добровольной изоляции, поддерживали состояние враждебного нейтралитета в отношениях с титанами и кимеками, смотря сквозь пальцы на незаконную торговлю электрожидкостью.

Но Агамемнон не любил зависеть от кого бы то ни было. Титаны захватили лаборатории и «сильными аргументами» убедили работавших там монахов продолжить производство бодрящей субстанции.

В комнату с лязгом вошел еще один кимек-титан. Агамемнон узнал в вошедшей ходильной форме Данте, который застыл у входа, ожидая, когда генерал позволит ему войти.

— Мы закончили анализ изображений, доставленных нашими разведчиками с Ришеза и Бела Тегез. — Он помолчал, чтобы убедиться, что Агамемнон слушает его. — Новости неутешительны.

— В наше время не может быть хороших новостей. Что вы увидели?

— После нашего отступления силы Омниуса немедленно вернулись и опустошили обе планеты, уничтожив остатки населения, которое служило нам. Все неокимеки успели бежать — это небольшое преимущество, как мне кажется, — но без пленников у нас не будет источника, откуда мы будем черпать новых кимеков.

Агамемнон был расстроен и рассержен.

— Теперь, когда хретгиры в муках дохнут от дурацкой заразы Йорека Турра, Омниус сможет снова заняться нами. Наступают черные дни, Данте. Мыслящие машины уничтожили наш последний оплот и заперли нас здесь — без последователей, без населения, какое можно было бы поработить, с сотней неокимеков и новыми неокимеками — посредниками. А нас, титанов, осталось всего трое.

Его руки-стволы заходили из стороны в сторону, словно Агамемнон искал в кого бы выстрелить, чтобы разрядить ярость.

— Я намеревался возродить правление титанов, но на нас ополчились мыслящие машины и затеяли охоту люди с их проклятыми Колдуньями. Посмотри, что от нас осталось! Кто теперь возглавит наше великое восстание?

— Есть много кандидатов, стремящихся стать неокимеками. У нас есть выбор.

— Эти кандидаты могут выполнять приказы, но не могут вырабатывать победоносные стратегии. Они были воспитаны в рабстве и добровольно согласились, чтобы их мозги были отделены от черепа. Какой в них прок? Мне нужен боец, командир.

— Пока мы находимся здесь в безопасности, генерал. Омниус не знает, где нас искать. Может быть, нам стоит удовольствоваться Хессрой.

Агамемнон повернул в сторону Данте свои засверкавшие оптические сенсоры.

— История редко помнит того, кто удовольствовался чем бы то ни было.

Оба титана уставились в небо, и вдруг нервная сеть Агамемнона, соединенная с внешними орбитальными сенсорами, уловила появление в небе точки — корабля, приближавшегося к планете. Охваченный любопытством, Агамемнон стал ждать приближения неизвестного объекта.

Юнона распоряжалась центром кимеков, который расположился в том помещении, где титаны убили пятерых когиторов. Как и рассчитывал Агамемнон, скоро по каналу связи прозвучал ее ласковый голос:

— Агамемнон, любовь моя, я приготовила для тебя приятный сюрприз. К нам жалуют гости.

Данте, также соединенный с этой линией связи, отреагировал на новость настороженно.

— Неужели Омниус уже обнаружил нас? Значит, нам следует искать другое убежище?

— Я устал прятаться, — проговорил Агамемнон. — Кто это, Юнона?

Голос Юноны был радостным, игривым и бодрым.

— О, это последний когитор-отшельник из башни из слоновой кости. Видад, собственной персоной, возвращается домой! Он передает приветствия своим коллегам-когиторам. Увы, никто из них не может ему ответить.

Агамемнон оживился, электрожидкость окрасилась в пестрые яркие цвета.

— Это действительно неожиданно! Видад не знает, что его товарищи мертвы!

— Он передает, что у него важная новость, по поводу которой требуется созвать экстренное совещание.