Энн Маккефри - Мастер-арфист

На пограничном посту они, наконец, дали волю сдерживаемым чувствам и принялись обсуждать, не стоит ли вернуться сюда с войсками, чтобы показать Фэксу, что они не шутили, говоря о серьезном сопротивлении.

Робинтон был не в силах дольше слушать эту бесполезную болтовню. Он взял еду, питье и отошел подальше, не желая слушать бесконечное пережевывание: что можно было бы или следовало бы сказать и сделать. Судя по тому, сколько при Фэксе вооруженных людей, им и в самом деле повезло, что они выбрались целыми и невредимыми. С самого начала было очевидно, что поездка эта бессмысленна. Они только выставили себя на посмешище, вот и все. Но, с другой стороны, нельзя же сидеть сложа руки, даже не выразив никакого протеста! Это он понимал. Если бы только Р'гул согласился отправить в Набол драконов! Тогда их отступление не выглядело бы таким позорным. Но Р'гул драконов предоставить отказался. Он заявил, что ему прекрасно известно, какого мнения Фэкс о всадниках, и он не собирается больше подвергать опасности ни единого всадника с драконом. Правда, Робинтон вообще был против встречи с Фэксом. Не из трусости, а оттого, что он хотел избежать именно такого результата: они Фэксу пригрозили, а Фэкс на них наплевал. Впрочем, Фэксу на все плевать.

— Не нравится мне все, что они предлагают, — раздался у него над ухом чей-то голос. Робинтон от неожиданности едва не выронил еду и кла. Грязные пальцы ловко отобрали у него и то, и другое. — Ты себе еще возьмешь, а мне смерть как жрать охота. Три дня маковой росинки во рту не было. Зря ты их не отговорил туда ехать, Роб. Фэкс до сих пор покатывается со смеху.

— Где ты был, Шнырок? — спросил Робинтон, придя в себя. Конечно, он должен был знать, что Шнырок был свидетелем их унижения.

— Там, откуда все видно.

Шпион покачал головой. Он откусил кусок, запил кла и проглотил, не пережевывая.

— Я тебе принесу еще, на обратную дорогу, — сказал Робинтон. — То есть, конечно, если ты собираешься возвращаться.

— О, уверяю тебя, там, где я буду к утру, я сейчас нужнее, чем когда бы то ни было!

Шнырок запихал остаток рулета себе в рот и принялся энергично жевать, закатив глаза, словно сам удивлялся тому, как он голоден. Допил из чашки последний глоток и со вздохом вернул ее Робинтону.

— Скажи, ведь там, где ты все это взял, есть еще, верно?

— Сейчас принесу тебе еще — и себе тоже, — сказал Робинтон. Он проскользнул обратно в лагерь и взял целый мех вина, а к нему — сумку, набитую дорожным мясным рулетом. Все были так поглощены изложением своих запоздало смелых идей, что никто даже не заметил, как он появился и снова исчез.

— Вот… — начал он и остановился, видя, что Шнырок привалился к дереву и крепко уснул.

Робинтон присел рядом, надеясь, что отважный человечек проснется и расскажет, что он задумал. Судя по тому, как сверкали у него глаза, хитроумный Шнырок уже придумал несколько интересных способов навредить Фэксу.

Робинтон уже сам начал задремывать, когда услышал, что его зовут. Он оставил мех и сумку с едой рядом со Шнырком и вернулся в лагерь.

Это злосчастное столкновение с Фэксом принесло все же и некую пользу. Главный мастер цеха кузнецов Фандарел отозвал своих мастеров из всех «семи холдов» Фэкса. Главные мастера прочих цехов последовали его примеру. Фэкс все еще праздновал удачный захват Руат-холда и был слишком занят, чтобы сообразить, что происходит. Спохватившись, он схватился за голову и предложил мастерам невиданные льготы, только бы они вернулись. Не осмелился он и сорвать злобу на тех немногих подмастерьях, кто все-таки остался, — но все, кто только смог, ускользнули, прежде чем Фэкс успел это заметить. Даже мастер-горняк, испокон веков живший в Кроме, ушел и устроил свою новую главную мастерскую в одной из кузнечных мастерских Телгара. Мастер Идаролан, сделавшийся мастером-рыбаком после Гостола, отказался строить Фэксу новые суда взамен тех, что таинственно исчезли из рыбацких деревень Плоскогорья, невзирая на предложенное вознаграждение. Теперь у Фэкса остались только маленькие шлюпы и кочи, не способные перевозить большие грузы или ходить на дальние расстояния.

Единственным цехом, который не отказался сотрудничать с Фэксом, был цех целителей. Глава цеха, мастер Олдайв, скромно, но твердо заявил, что подобные меры идут вразрез с самой сутью его ремесла. Его уважали за это, как и тех его мастеров, кто остался в семи холдах, чтобы помогать больным, немощным и раненым. А в семи холдах таких хватало.

— Да, потерять всех мастеров — на это Фэкс явно не рассчитывал, — с явным удовольствием заметил Робинтон. Разумеется, всех арфистов Фэкс давно уже изгнал или перебил. Шнырок рассказывал, что в землях Фэкса сделалось чуть ли не преступлением даже владение музыкальным инструментом, а тем более способность играть на нем или петь.

— Видно, этот человек изо всех сил старается сделать жизнь как можно тоскливее. И, надо сказать, ему это удается. В конце концов, это должно обернуться против него.

— Будем надеяться, — сухо произнес Робинтон.

— Вот погоди, сам увидишь! — ответил Шнырок с не свойственным ему оптимизмом.

— Да уж подожду…

Мастеру-арфисту пришлось ждать целых пять Оборотов. Все это время он занимался в основном тем, что улучшал обучение в своем цехе. В частности, он попросил у Грожа лучшего бойца из его стражников и поручил этому человеку обучать всех, начиная с учеников и кончая мастерами, самообороне, а также хорошо бегать, ловко прятаться и отступать при малейшей возможности. Наиболее самоуверенным из молодых студентов последняя часть науки давалась нелегко. К удивлению Робинтона, Сибелл оказался сильным и отважным — едва ли не агрессивным: только Сальтор, командир стражи, да его могучий помощник Эмфор решались работать с ним в паре.

— Сибелл великолепен! — сказал как-то Робинтон Сальтору, когда юноша в три приема повалил Эмфора на маты.

Сальтор только усмехнулся.

— Он готов любой ценой защищать тебя, мастер Робинтон. Держи его при себе, и тебе будет нечего опасаться.

— Да он и так все время при мне! — ответил Робинтон. Конечно, Сибелл ему приходится родичем, но все равно удивительно, отчего парнишка так к нему привязался.

— Да они все готовы умереть за тебя, знаешь ли, — продолжал Сальтор.

Робинтон смутился.

— Оно и к лучшему, по правде говоря; — добавил наставник и отошел, чтобы поправить кого-то из учеников.

Надо сказать, что Сибелл был искусен не только в борьбе. Он так жадно вбирал все знания и умения, что заслужил ранг подмастерья едва ли не так же рано, как в свое время его обожаемый наставник. Робинтон скрепя сердце отпустил его на один Оборот учителем в Айген-холд. И только тогда обнаружил, насколько он привык во всем полагаться на парня. Через Оборот он вернул его обратно. И Сибелл, словно чувствуя, где именно Робинтону требуется помощь, взвалил на себя столько обязанностей и справлялся с ними так хорошо, что ни мастера, ни подмастерья постарше не возражали против того, чтобы мастер-арфист держал своего бесценного помощника при себе.