Фрэнк Херберт - Бог-Император Дюны

— Владыка, — сказала она, — я бы поняла мотив, который вынудил Тебя изменить свою жизнь.

— Во-первых, Ты должна понимать, что это такое — видеть наше будущее.

— Я постараюсь, с твоей помощью.

— Ничто никогда не отделено от своего источника, — сказал он.

— Видеть будущее — это видеть НЕПРЕРЫВНОСТЬ , в которой все вещи принимают форму, подобно пузырькам, формирующимся под поверхностью водопада. Ты видишь их, а затем они исчезают в потоке. Если поток кончается, то все выглядит так, будто никогда и не было. Этот поток — моя Золотая Тропа, я видел ее конец.

— Твой выбор, — она указала на его тело, — он изменил это?

— Он изменяет это. Изменение произойдет не только от того, как я живу, но и от того, как я умру.

— Ты знаешь, как Ты умрешь?

— НЕ как. Я знаю лишь Золотую Тропу, на которой это случится.

— Владыка, я не…

— Это трудно понять, я знаю. Я умру четырьмя смертями смертью плоти, смертью души, смертью мифа и смертью причины. И в каждой из этих смертей будет зерно воскрешения.

— Ты вернешься из…

— Вернутся зерна.

— Когда Тебя не станет, что произойдет с твоей религией?

— Все религии — это единичные сообщества. Золотая тропа содержит в себе весь спектр не целиком, а по частям. Давай назовем иллюзорные обманы зрения несчастными случаями восприятия.

— Люди будут все так же Тебе поклоняться, — сказала она.

— Да.

— Но когда кончится навсегда, они разозлятся, — сказала она. — Последует отрицание. Некоторые станут говорить, что Ты был обыкновенным тираном.

— Иллюзорный обман зрения, — согласился он.

Какой-то миг ей мешал комок в горле, затем она проговорила:

— Но как Твоя жизнь и смерть изменяют… — она покачала головой.

— Жизнь человечества не прервется.

— Я верю в это, Владыка. Но какой она будет?

— Каждый цикл является реакцией на предыдущий. Если Ты задумаешься поразмышлять над формой моей Империи, то поймешь, какую форму примет следующий цикл.

Она отвела глаза в сторону.

— Все, что я узнала о Твоей семье, говорило мне, что Ты пошел бы на это… — не глядя, она указала на его тело. — Ты мог пойти на такое лишь из бескорыстных побуждений. Я не думаю, что я и вправду представляю форму твоей Империи.

— Золотой Мир Лито?

— Мира меньше, чем некоторые хотели бы заставить нас поверить, — сказала она, снова переводя взгляд на него.

«Вот ее честность!» — подумал он. — «Ничто ее не отпугнет».

— Сейчас время желудка, — сказал он. — Сейчас время, когда мы расширяемся, как расширяется единичная клетка.

— Но что-то упущено, — сказала она.

«Она — как Данканы», — подумал он. — «Что-то упущено, и они немедленно это чувствуют».

— Плоть растет, но не растет психика, — сказал он.

— Психика?

— Рефлекторное самосознание, рассказывающее, насколько же ЖИВЫМИ мы можем стать. Тебе это хорошо известно, Хви. Наставляющее тебя, как быть честной перед самой собой, как взаправду быть собой.

— Твоей религии недостаточно, — сказала она.

— Ни одной религии никогда не может быть достаточно. Это вопрос выбора — единственного, личного выбора. Ты понимаешь теперь, почему для меня так много значат твои дружба и общество?

Она моргнула, отгоняя слезы, кивнула и сказала:

— Почему люди этого не понимают?

— Потому, что условия не позволяют.

— Условия, которые диктуешь Ты?

— Именно. Окинь взглядом всю мою Империю. Видишь Ты ее форму?

Она закрыла глаза, задумавшись.

— Кто-то хочет сидеть у реки и каждый день ловить рыбу? — спросил он.

— Замечательно. Такова его жизнь. Ты хочешь плавать в маленьком суденышке по внутренним морям и посещать незнакомые народы? Превосходно! Чем еще можно заниматься?

— Путешествовать в космосе? — спросила она, и была в ее голосе нотка вызова. Она открыла глаза.

— Да, Ты обратила внимание, что Союз и я не позволяем этого.

— Этого не позволяешь ТЫ .

— Верно. Если Союз выйдет у меня из повиновения, то больше не получит спайса.

— И приковав людей к своим планетам, удерживаешь их от злых выходок.

— В этом есть кое-что поважнее. Это наполняет их тоской по странствиям. Это создает в них НЕОБХОДИМОСТЬ совершать дальние путешествия и видеть незнакомое. В конце концов, путешествие и свобода становятся синонимами.

— Но спайс иссякает, — сказала она.

— И свобода с каждым днем становится все драгоценней.

— Это может привести лишь к отчаянию и насилию, — сказала она.

— Мудрец из моих предков… который, на самом деле, тоже я сам, Ты ведь понимаешь? Ты понимаешь, что в моем прошлом для меня нет чужих?

Она кивнула в благоговейном страхе.

— Этот мудрец заметил, что богатство — это орудие свободы. Но погоня за богатством — это путь в рабство.

— Космический Союз и Орден поработили сами себя!

— Так же, как икшианцы, Тлейлакс и все остальные. Время от времени им удается разнюхать тайничок с меланжем — это постоянное разнюхивание и держит их в плену, не давая уделить внимание чему-то еще, Очень интересная игра, не правда ли?

— Но когда последует насилие…

— Тогда будут голод и суровые помыслы.

— Здесь, на Арракисе, тоже?

— Здесь, там, повсюду. Люди будут оглядываться на мою тиранию, как на СТАРЫЕ ДОБРЫЕ ДЕНЕЧКИ . Я стану зеркалом их будущего.

— Но это будет ужасно! — запротестовала она.

«Ее реакция и не могла быть иной», — подумал он.

И сказал:

— Поскольку земля откажет людям в поддержке, выжившие станут тесниться во все меньших и меньших убежищах. Жестокий процесс естественного отбора будет воспроизведен во многих мирах взрыв рождаемости и иссякание пищи.

— Но не способен ли Союз…

— По большей части, Союз окажется беспомощен из-за нехватки меланжа, чтобы использовать доступный транспорт.

— И богатые не спасутся?

— Некоторые из них.

— Значит, на самом-то деле Ты ничего не изменил. Мы будем точно также продолжать сражаться и умирать.

— До тех пор, пока Песчаный Червь не воцарится вновь на Арракисе. Тогда мы проверим себя на основополагающий жизненный опыт, к которому все причастятся. Мы усвоим, что происшедшее на одной планете может произойти на любой.

— Так много боли и смерти, — прошептала она.

— Разве Ты не понимаешь насчет смерти? — спросил он. — Ты должна понять. Народы должны понять. Вся жизнь должна понять.

— Помоги мне, Владыка, — прошептала она.

— Это самый глубинное знание любого создания. — Когда жизнь недостаточно соприкасается со смертью, тогда для ее осознания на помощь приходят угрожающие ей признаки: опасные болезни, травмы, несчастные случаи… роды для женщины… и, некогда, боевые баталии для мужчин.

— Но твои Рыбословши…

— Они учат выживаемости, — сказал он.