Джеймс Барклай - Крик Новорождённых

Цардит попытался ее оттолкнуть, но сил не хватило. Острие кинжала проткнуло ему сердце. Мужчина дернулся и обмяк. Келл опустила его на землю. Кровь потекла у нее по руке и залила правую ногу. Она наклонилась, стирая кровь краями его одежды, а потом отстегнула меч и проверила содержимое карманов. Там нашлись кремень, огниво и несколько монет.

Дина Келл выпрямилась, плюнула на его труп и пошатнулась от волны внезапного головокружения.

— Ты только первый.

Она опоясалась его клинком, выбросив свои ножны. Чуть изогнутая сабля, типичная для цардитов. Келл обнажила клинок левой рукой и сделала пару мягких выпадов, проверяя вес и балансировку. Клинок был недурен, однако не мог сравниться с ее кавалерийским мечом. Сейчас его носит какой-нибудь подонок цардит. Келл пожелала ему погибнуть, напоровшись на этот меч.

Потом она осмотрелась. Ее никто не видел. Рядом никого. От запаха крови конь попятился, насколько ему позволила привязь. Дина Келл медленно подошла к нему и подняла руку, чтобы погладить гладкую черную морду.

— Ш-ш. Все в порядке. Все в порядке. Теперь у тебя хозяин получше.

Конь откликнулся на мягкий голос и ткнулся носом в ее плечо. Келл отвязала поводья и перекинула их назад, гладя ладонью его круп и негромко приговаривая. Конь тихо заржал и тряхнул головой. Она расстегнула седельную сумку и чуть не заплакала от облегчения. Походная пища. Хлеб и вяленое мясо. И мехи, полные воды. Келл понимала, что не следует задерживаться здесь, но сейчас ей было все равно. Когда она наконец двинулась прочь от Цинтарита, на языке у нее еще сохранялся сладкий вкус пищи.

Конь был отдохнувшим и сильным, выращенным в степях. К тому же он оказался послушным и уверенно и спокойно передвигался по местности. Ехать на нем — одно удовольствие. Келл быстро скакала на запад, переходя на шаг только тогда, когда боль в груди становилась нестерпимой. Она выехала через полдня после отхода последнего пехотного отряда Царда, но рассчитывала добраться до их лагеря еще до наступления ночи.

Солнце перестало палить и в море красного сияния заходило позади всадницы, когда она въехала на холм в паре миль от построенных Конкордом дорог, по которым сейчас шла армия цардитов. Отчаянность ее положения стала очевидной. Не случайно легионы Конкорда строили надежные дороги там, где они открыли три своих фронта.

Огромная туча пыли закрывала небо впереди и ниже холма: армия цардитов остановилась на отдых. Сотни костров мерцали на земле, покрытой темным шевелящимся ковром людей. По ее оценке, задний конец лагеря находился примерно в пяти милях от нее, но Келл могла оценить его размеры: слева, справа и впереди границы лагеря просто исчезали из поля зрения.

Невозможно объехать отряды так, чтобы попасть в Атреску раньше их. Они промчатся сквозь линии снабжения Конкорда и по его дорогам к границе, зная, что предупредить об их приближении смогут только те, кому удалось убежать вперед. На юге любой беглец рисковал завязнуть в болотах, которые граничили с Турсанскими озерами, опять же, по слухам, там жили людоеды. А на севере Зубы Хура тянулись на север и восток, где сливались с Галорианами. Там невозможно пройти войскам, единственным перевалом был предательски обледеневший Гибельный.

Келл придется выбрать именно этот перевал. У нее не оставалось иного выбора, кроме как попытаться пробраться в Госланд, а оттуда отправиться на юг. Она сжала бока коня и повернула на север, остановившись только тогда, когда темнота накрыла землю и усталость охватила и человека, и животное.

Пять дней Келл ехала шагом или рысью, стараясь растянуть свои припасы. Ей не хотелось заезжать в поселения, вместо этого она сторонилась немногочисленных троп и дорог, предпочитая необжитую местность. Путь оказался относительно легким, и с каждым днем ее рука обретала силу, а ушибы на ребрах желтели и бледнели. Она ощущала резкую боль при каждом вдохе. Несомненно, сломанное ребро давило на легкое. Спустя такой большой срок после травмы сращивать перелом уже не имело смысла.

На шестой день Келл ехала неспешной рысью по пологим холмам, которые прилегали к равнине Тарит. Очередной солнечный день обжигал так, что она часто останавливалась, чтобы напоить коня и по возможности укрыться в тени. Двигаясь по неглубокой выемке вдоль пересохшего русла, Келл уловила какое-то движение всего за секунду до того, как стрела вонзилась в землю прямо перед ней. Конь попятился, и она натянула повод, останавливая его.

— Ни шагу дальше, иначе он станет последним!

Келл громко рассмеялась. Говор был эсторийским.

— Это я! — крикнула она. — Мастер Келл.

Тут она поняла, что капюшон плаща накинут на голову, защищая ее от палящих лучей солнца. Келл отбросила капюшон назад.

— Да обнимет меня Бог! Мы решили, что ты погибла в бою или попала в рабство! — раздался ответ. — Подъезжай. Мы тебя встретим.

Келл не ожидала, что настолько обрадуется, услышав дружелюбный голос, хоть и не узнала его обладателя. Всадники ехали вниз по склону слева от нее. Она увидела знаки их легиона, и ее улыбка стала еще шире.

— Когти! — воскликнула мастер конников, не сдержав радости. — У меня на душе полегчало! Бог наконец явил нам свою милость. Сколько нас?

Пара всадников, конных лучников, подъехали к ней. Лица у них были мрачные, так что ее радость погасла.

— Очень мало, — сказал один. — Следуй за нами, мастер Келл. Мастер Нунан расскажет тебе, что случилось.

— Павел Нунан тоже жив?

— Едва жив, — сказал второй, — Едем.

После поражения прошло десять дней, и воля этих уцелевших солдат подверглась такому испытанию, что они не видели смысла разговаривать или хотя бы должным образом отреагировать на ее звание и присутствие. Можно было подумать, что она им незнакома и они ей не доверяют.

Будь положение иным, она назвала бы место, выбранное для лагеря, прекрасным. На небольшом травянистом плато, с трех сторон укрытом холмами, раскинулась роща. Ручей, вдоль которого она ехала, с журчанием вытекал из-под земли прямо в центре лагеря.

Однако здесь ее встретили только горе, отчаяние и страдания. Невозможно было точно оценить число пехотинцев и кавалеристов Конкорда, которые здесь собрались. Две сотни, возможно, немного больше. Большинство лежали. Многие не шевелились. Некоторые передвигались, и Келл разглядела среди них одного полевого хирурга, что ее очень обрадовало. Она насчитала двадцать человек, которые стояли или ездили, охраняя лагерь, включая и ту пару, что ее перехватили. Хотя на плато дул ветер, воздух провонял рвотой и экскрементами.

Келл спешилась и передала повод молодой женщине, которая едва сумела улыбнуться при виде ее. Но она даже не попыталась приветствовать Келл как положено.