Джеймс Барклай - Крик Новорождённых

На помосте вперед вышла канцлер. Окружавшие форум солдаты криком потребовали тишины.

— Некоторые из вас, возможно, гадают, почему я здесь и почему вас собрали передо мной, — сказала она, не отводя взгляда от юнцов, собранных по правую руку от нее. Миррон ощутила ее отвращение. — Но я сомневаюсь в том, чтобы их число было большим. Я готова к тому, что среди вас находятся некоторые невинные приезжие, — и позвольте мне заверить вас, что вам бояться нечего. Бог с вами, хотя Он наверняка отвернулся от места, где вы сейчас находитесь.

А всем, кто избрал это место своим домом, я скажу вот что. У вас здесь прекрасная бухта. Можно сказать, что это рай, который Бог благословил плодородной землей и обильным морем. Это дар Божий. И тем не менее вы позволили злу сгноить все это. И зло пропитало каждый уголок каждой виллы. Вы позволили сотворить детей, которых готовы были поставить выше Господа. Людей, которые, как вы решили, смогут управлять стихиями и землей, небесами и морями, животными и деревьями… И другими людьми, захотят они того или нет. Природа во всех ее красотах и ужасах дана нам, чтобы наслаждаться ею, уважать ее и хранить ее. Нам не дано ей диктовать, менять или управлять ею. Это ересь!

Канцлер помолчала, скользнув взглядом по толпе. Воцарилась полная тишина. Никто не смел даже переступить с ноги на ногу. Только цикады в полях и птицы в небе продолжали петь и перекликаться.

— И я найду всех, кто виновен, и представлю на суд перед Богом. И что это будет означать? Возможно, те, кто высказывал свои страхи перед творимыми здесь преступлениями, преувеличивали. Возможно, я ищу только горстку преступников и четырех несчастных, чьи тела содержат силы, которые они не могут понять и контролировать.

Миррон прижалась к надежному телу Гориана. Его руки легли ей на талию, притянули к себе. Она старалась не расплакаться, но ей было так трудно справиться со страхом! Канцлер, несомненно, смотрела прямо на нее, обращалась к ее сердцу, чтобы заставить признаться. Девочка сжала губы, пытаясь унять дрожь.

Вокруг группы юнцов начали собираться собаки и кошки. Они сосредоточили свое внимание на Гориане. Скоро кто-нибудь из ордена это заметит. Миррон попыталась собраться и прогнать их. Это следовало бы сделать Гориану, но его плохо сдерживаемая ярость была направлена прямо на канцлера.

— Не заблуждайтесь: я найду тех, кто совершил эти преступления. Кто разрешил создать этих Восходящих и кто сейчас их защищает. И позвольте мне напомнить вам, что если вы будете их укрывать или хотя бы откажетесь указать на них, когда от вас этого потребуют, то станете виновными не меньше, чем они.

Я предоставляю вам время подумать. Бог со снисхождением и милостью смотрит на тех, кто кается и возвращается к истинной вере, на тех, кто отрекается от порока, с которым соприкоснулся. Я продемонстрирую вам, почему упорство в заблуждениях станет очень серьезной ошибкой.

Канцлер сделала знак Веннегуру.

— Приведите их! — рявкнул он.

По толпе пробежало волнение. Слева и справа от возвышения началось движение. Справа на помост вывели Ступеней. Всех, за исключением милой Йен Шалк, которая по-прежнему находилась с флотом. Отец Кессиан вел их — очень старый и слабый с виду.

— Ох, нет! — Миррон почувствовала, как по щекам у нее бегут слезы. — Как они могут так с ним обращаться?

Отец Восхождения старался держаться гордо, но с трудом ковылял, опираясь на две палки, и ему пришлось помочь добраться до назначенного места. Рядом с ним находились Дженна, Виллем, Андреас, Эстер, Меера и Гвитен. Незаметно было, чтобы им причинили какой-то вред, но их лица несли на себе печать потрясения. Их всех заставили встать у помоста.

— Я не позволю, чтобы они ему навредили, — пробормотал Гориан.

— И я, — отозвался Кован. — Только не он. Они не смеют его трогать!

— Они не хотели бы, чтобы мы себя выдали, — напомнил Ардуций. — Помните об этом. Мы не должны приносить себя в жертву.

— Я не стану стоять и смотреть, — заявил Гориан. — А если я себя выдам — то так тому и быть.

Миррон услышала вскрик, раздавшийся перед ней, и посмотрела в сторону, куда указывали пальцы многих — на левую часть помоста. Кого-то волокли туда два воина ордена. Имя выкликнули вслух, и его подхватила толпа, которую объединило общее возмущение. Миррон присмотрелась и поняла, что это правда.

Сквозь маску застывшей на лице крови под спутанными волосами, в сбившейся, разорванной и окровавленной одежде она все-таки узнала Элсу Геран. Элсу, которая всегда улыбалась, любила их и проповедовала истинное слово Божье. Послышались гневные крики, взметнулись кулаки. Вокруг людей на форуме натянули тетиву луков. Солдаты ордена вломились в толпу, раздавая пинки и удары, чтобы успокоить возмущение.

— И отчего вы пришли в ярость? — крикнула канцлер. — Эта женщина принесла обеты благочестия и преданности единственному Богу. И однако она не только отвернулась от ереси в ваших рядах, она приняла в ней активное участие. Вам следовало бы благодарить меня за то, что я разоблачила ее преступление и наказываю ее. Вы должны сохранять веру в вашего чтеца. Как вы можете верить той, кто повернулась спиной к Богу?

На форуме снова восстановилась тишина. Миррон, как и остальные, с тошнотворной уверенностью поняла, что никакой справедливости не будет. Не будет свидетельских показаний и слушаний. Именем Бога и с одобрения канцлера — той, кому прежде всего поручено оберегать всех, кто ходит по Его земле, — произойдет убийство. И на помосте перед испуганными плененными зрителями разыгрывается первая сцена отвратительного спектакля.

— Я хочу знать, ты о чем-нибудь спросила ее? — Голос Кессиана дрожал, но был полон страсти. — Ты хотела узнать правду или твоим головорезам просто нужно оправдание, чтобы избить неповинную женщину? Почему самые невежественные среди нас хотят вершить над нами суд? Почему ты, которой следовало бы искать новые дары Бога, так боишься их, что готова убивать Его людей, чтобы их спрятать?

Сердце Миррон запело при звуках его голоса, и на секунду она ощутила, как уходит смертный страх Вестфаллена. Однако все то время, пока он говорил, Коройен лениво шла к нему. Теперь она встала перед Кессианом. Отец Восхождения не дрогнул.

— Как красноречивы слова зла, — проговорила канцлер. — Как обольстительны твои речи, Ардол Кессиан, отец ереси. Неизменно те, кто стремится уничтожить Бога, прячут свои желания под одеждами праведности.

— Уничтожить? — На лице Кессиана отразился ужас — Вы не станете нас слушать, канцлер? Вы не захотите увидеть, что здесь сделано — и что все, кто в этом участвовал, в полной мере верят в святость Бога?

— Мне ничего не надо видеть. Я не смею на это смотреть.