Джеймс Барклай - Крик Новорождённых

Ехавший рядом с ним Неристус зевнул. Свет в его мастерской горел всю ночь.

— Извини, что не дал тебе спать, — сказал Роберто.

— А ничего, что ты заставил меня ехать с тобой? — спросил Неристус с улыбкой на губах. — Я ведь мог спать у себя в фургоне.

— Мне нужно кое-что выяснить. Например, что тебе удалось узнать при изучении новых орудий.

— Ну, я могу начать с тех, которые начали свою жизнь как оружие Конкорда, — сказал Неристус. Он шмыгнул носом и утер его грязным пальцем. — Они не слишком изменились, но скобы говорят о наличии умелых кузнецов. Они прочные, но весьма легкие. А для орудия, которое метает камни в три таланта, это дает разницу в две или три мили в час, когда их везут на позиции. Это немало.

— Несомненно, — кивнул Дел Аглиос.

— Но это усовершенствование нашей собственной конструкции, — продолжил Неристус. — А это значит, что у них в распоряжении орудия были давно. Годами. Если они не натолкнулись на такое усовершенствование случайно, значит, они изучали наши орудия задолго до начала кампании.

— Атреска и Госланд продолжали продавать им наше оружие после присоединения?

— Похоже на то.

— Наверное, мне не следует этому удивляться. Но теперь нам за это приходится платить, так ведь? И им тоже.

— Это зависит от того, сочувствовали ли торговцы цардитам.

— Давай придерживаться твоего доклада.

— Хорошо, генерал. На чем я остановился? Ах, да. И наконец, деревянные части заменены на то же сирранское дерево, которым мы теперь пользуемся в наших баллистах. И это совсем не удивительно.

— Да, конечно. А одноосные орудия?

— Поразительно! — воскликнул Неристус, и Роберто невольно засмеялся при виде столь явного восхищения собратьями-инженерами. — Проблема состояла не столько в том, чтобы установить эти орудия на одну ось, а в том, что отдача от выстрела отбрасывала орудие и сгибала или ломала ось уже после нескольких залпов. Помнишь?

— Поверю тебе на слово, — отозвался Роберто.

Неристус нетерпеливо махнул рукой.

— Ну, как бы то ни было, они разработали металлические рессоры — и опять же сделали их удивительно легкими. Это имитация деревянных устройств, которые мы создали и установили на каждой армейской повозке. Великолепная работа! Это позволяет быстро размещать орудия, быстро их перевозить. И при необходимости их легко могут тащить четверо мужчин. И на повозках есть хитроумная система противовесов и фиксирующих штырей. Очень красиво.

Роберто присвистнул.

— А ты можешь это скопировать?

— Конечно. Не мгновенно, но мы этим уже занялись.

— Отлично. Даю тебе половину срока, на который ты рассчитывал, — сказал Роберто.

— Надо бы доставить такое орудие инженерам Конкорда, в Эсторр, — посоветовал Неристус. — Передай одно на корабль в Киррийской гавани.

— Ты читаешь мои мысли, дорогой Рован, — проговорил Роберто. — А теперь возвращайся в свой фургон, пока ты не заснул и не упал с лошади.

— Спасибо за заботу, генерал.

— Если она убежит, то мы потеряем хорошее животное.

Они шли на веслах на север, в миле от берега Гестерна. Море было спокойным, ветер почти не дул. Джеред отправил птиц маршалу-защитнику Катрин Мардов в столицу Гестерна Скиону. Город лежал в трехстах милях южнее места, где он собирался высадиться на берег. При удачном стечении обстоятельств маршал или кто-то из ее представителей смогут встретиться с ними, когда они пришвартуются в портовом городе Киррий, расположенном в конце узкого залива с тем же названием. Киррий находился всего в паре дней пути от границы с Атреской, и его близость к Карку позволяла им без проблем пробраться на север, в Сирран и к Роберто. По странному капризу судьбы земли Царда сейчас стали безопаснее Конкорда, но времена меняются.

Джеред стоял на корме «Стрелы Арка» и смотрел, как Миррон и Гориан резвятся в воде с дельфинами, которые приплывали всякий раз, когда Гориан залезал в море. Первые два раза Джеред считал это совпадением, но теперь у него уже не оставалось сомнений, что паренек способен призывать их так же, как он сам мог призвать своего коня. Поразительно! Кован Васселис тоже смотрел на них, сжимая руками фальшборт. На его лице отражались досада и беспомощность. Джеред не пытался ему помочь. Юноше, который гоняется за чем-то недосягаемым, помочь нельзя. Ему надо разобраться во всем самостоятельно.

В течение последних дней, пока Восходящие упражнялись в своем искусстве, Джеред старался сохранять уверенный и спокойный вид — ради левимов и команды корабля. Всем им пришлось стать свидетелями зрелищ, доселе никогда ими не виданных, и он гордился тем, как они на это отреагировали. А Восходящие откликнулись доверием на доверие.

Единственной причиной, по которой Ардуций и Оссакер сейчас стояли рядом с ним, а не плескались в воде с Миррон и Горианом, было то, что первый переутомился, вызывая утром ветер, который ускорил их плавание и позволил гребцам отдохнуть. А Оссакер залечивал множество мелких недугов, приобретенных матросами во время длительных плаваний. Волдыри, воспалившиеся порезы, порой — переломы. Ничего серьезного. Но в результате оба устали и выглядели осунувшимися.

— Объясните мне еще раз, почему вы становитесь такими, — приказал Джеред. — Я имею в виду, вроде бы стареете.

— Потому что все, что мы делаем, основано на жизненных циклах энергий, которыми мы управляем, — ответил Ардуций. — Подумайте сами: если мы заставляем дерево расти, то мы также делаем его старше, заставляя его жизненный цикл ускориться. То же самое происходит, если я превращаю легкий ветерок в сильный ветер или создаю облако из небольшого количества влаги в воздухе. Это значит, что я насильно перевожу потенциальную энергию в реальность и тороплю ее. Поскольку все это направляется через наши тела, мы неизбежно тратим собственную жизненную энергию, которая служит катализатором. Чем больше мы ее растрачиваем, тем старее становятся наши тела. Хотя для нас это оказывается временным эффектом.

— А почему для вас это временно? — Джеред нахмурился.

Оссакер пожал плечами:

— Потому что наши запасы восстанавливаются за счет несвязанной энергии, которая есть во всем, что живет.

— Несомненно, — проворчал Джеред.

— Вы не поняли? — спросил Ардуций, озорно блеснув глазами.

— Не дразни меня, парень, — нахмурился Джеред, хотя его выговор звучал не слишком весомо. — Я понимаю гораздо больше, чем ты думаешь. Хотя, наверное, в данном случае здесь надо было быть Д'Алинниусу. Он получил бы от ваших объяснений гораздо больше удовольствия, чем я.

Ардуций кивнул, и его лицо стало серьезным.

— Он поправится?

— Не знаю, — вздохнул Джеред. — Он был очень болен, когда я его видел, но у него сильная воля.