Джеймс Барклай - Крик Новорождённых

— Эстер, ситуация не улучшается. Список верных мне отрядов становится все короче. У меня начали появляться враги среди моих собственных людей.

— О чем вы говорите?

— Это возводится не только для того, чтобы помешать канцлеру, — проговорил Арков, указывая на укрепления. — Возвращаясь в Эсторр кружным путем, она посеяла раздоры между верующими. Сообщения, которые ко мне приходят, говорят, что количество желающих вступить в легионы ордена увеличилось, как никогда ранее. Для большинства жителей Карадука война представляется чем-то далеким, и вместо этого они напуганы угрозой, которая, как им кажется, зреет здесь, в Вестфаллене.

— Я разделил мой собственный народ. — Васселис почесал в затылке.

— Нет, не вы, — возразила Эстер. — Это сделала канцлер.

— Результат тот же. И теперь неизвестно, кто первым проверит прочность этих стен: Доспехи Бога или пекари и фермеры из Кирандона.

— Вы уверены, что на нас нападут?

— Сейчас это единственное, за что я готов ручаться головой. Но на этот раз я хотя бы смогу гарантировать вам защиту.

Когда Эстер шла обратно к вилле, ее взгляд упал на три триремы, стоящие на якоре на глубокой воде, и она попыталась угадать, как скоро ей придется назвать одну из них своим домом.

— Избалованные кретины, — проворчал Джеред, тяжело поднявшись по короткому трапу на палубу и закрыв люк, чтобы не слышать нытья и ссор, которые шли внизу. — Если им нужен высокий потолок, могут спать здесь.

— Мой казначей?

Джеред повернулся к капитану маленького прогулочного корабля, который ему предоставила маршал Мардов. Симпатичный молодой человек, но его опыт ограничивался плаванием по рекам. А еще он испытывал трепет перед высоким сборщиком. Судно имело двадцать четыре весла и одну мачту с ярко раскрашенным парусом. Нос и корма были приподняты в соответствии с гестернской традицией. Впереди находилась накрытая матерчатым навесом отдельная палуба для приема гостей, огражденная деревянными перилами с причудливой резьбой. Всю роскошную обстановку оттуда убрали.

Горные пейзажи, которыми разрисовали борта судна, очень понравились Восходящим, но сам кораблик был рассчитан на однодневные плавания, так что внизу помещений почти не оказалось — если не считать коек для команды. И всего две каюты. Одну отдали Миррон и проберу Менас, а всем мальчикам пришлось ютиться в другой. Джеред спал на палубе под навесом. Чему он только радовался. Прохладный ветер, прилетавший с гор Карка, приятно овевал лицо после захода солнца, трепетание паруса над головой наводило на приятные мысли. До приграничного города Ческас — всего три дня пути, но на второе утро Джеред уже содрогался при мысли о том, что им с Менас предстоит. Капитану явно приказали не задавать вопросов относительно юных подопечных, и хотя бы этому Джеред искренне радовался.

— Ничего. Просто трудности поездки с ребятней, — ответил он. — Вы не могли бы увеличить высоту кают и набить подушки перьями?

— У вас нет своих детей, мой господин? — рассмеялся капитан.

— И внизу четыре веских довода в пользу этого решения. Они вспыльчивы, забывчивы и имеют свойство говорить что не надо и когда не следует.

— Мы все когда-то были юными.

— Нет, вот таким я, будь я проклят, никогда не был, — проворчал Джеред, чувствуя, что настроение у него немного улучшается. — Мой отец выдрал бы меня до крови, если бы я позволил себе огрызаться так, как это делают они. — Он прошел вперед и встал рядом с молодым капитаном. — Насколько я понимаю, у вас дети есть?

— Трое, — ответил тот.

— Ты храбрый человек. Я бы предпочел выйти против орды цардитов в одной набедренной повязке, чем выносить такой бедлам каждый день.

— Я не случайно стал моряком. Здесь так тихо, правда?

— Не только храбрый, но и мудрый, — отозвался Джеред. Он снова покачал головой. — Им там очень не нравится, но почти все время они проводят там. Я этого не понимаю. Смотри, чего они себя лишают! Кстати, у меня появилась идея.

Он прошагал к люку и открыл его. Внизу по-прежнему продолжали ссориться.

— Ладно. Вы все. Больше ни слова. Выходите сюда немедленно. Пришло время, когда я говорю, а вы слушаете. Время небольшого урока географии. — Джеред на мгновение замолчал. — И не надо бормотать себе под нос, Гориан. Пусть ты не можешь потонуть, но все равно отсюда до следующего горячего обеда плыть придется долго. Поднимайтесь сюда.

Капитан взглянул ему в лицо и решил, что улыбаться не следует. Джеред прошел под навес и дождался, чтобы все пятеро притащились туда, где он стоял.

— Если вам хочется, чтобы это стало пыткой, а не просто неизбежно тяжелым путешествием, я пойду вам навстречу, — проговорил казначей, не глядя на них. — Я понимаю, что вы растеряны, обижены и переживаете горе. Я знаю, что Миррон на воде тошнит, но я знаю и то, что Оссакер может это излечить. Я знаю, что Гориан и Кован не ладят, но такова жизнь. Я знаю, что ваша сила растет и что никто, кроме вас самих, не поможет вам ее понять — и только в этом я вам по-настоящему сочувствую. Вот что я узнал о вас за это время. Теперь ваша очередь кое-что понять. Но в отличие от вас я буду краток и упомяну о каждом факте всего один раз.

Джеред повернулся к ним и указал вперед, на великолепные вершины Карка, увенчанные снежными шапками, которые пересекали горизонт слева направо и с каждым прошедшим часом громоздились все выше.

— Через два дня мы придем в Ческас. Это приграничный город, и люди в нем привыкли к суровой жизни. Он расположен на вершине того, что вы вполне могли бы назвать горой, но эти люди, как и их соседи-карку, назовут холмиком. Атмосфера там разреженная, так что вы будете быстро уставать. Однако мы задержимся там только для того, чтобы купить мулов и припасы на дорогу через границу.

Мы поедем высокогорными перевалами, потому что по равнинам путешествовать слишком опасно. Не потому что карку вас убьют, а потому что там, где они не пробили проход, его просто нет. В горах смерть таится на каждом неосторожном шагу. Там, наверху, у дуса будут челюсти из ветра — такого холодного, что он сможет откусить пальцы ваших рук и заморозить дыхание в легких. Снег и лед такие толстые и слепящие, что могут лишить вас зрения. И мы поднимемся так высоко, что каждый вдох будет даваться с трудом.

Сами карку — это скрытные и сильные люди. Как и сирранцы. Они не терпят вторжения крупных отрядов и сначала стреляют, а потом задают вопрос, что вас к ним привело. У них есть обряды и верования, к которым они привязаны сильнее любого чтеца ордена. У них есть священные места, на которые не разрешается даже взглянуть никому из посторонних, не говоря уже о том, чтобы ступить туда ногой. Это страна, где неуместного слова или жеста достаточно, чтобы принести вам боль и смерть. Тем не менее они — люди чести, и они — наши союзники. Уважение к ним — это главное.