Майкл Стэкпол - Драконы во гневе

— Я выполню свой долг дворянина, а это означает говорить правду о моем вассале. Не знаю, что он делал много лет назад, зато знаю, что он сделал сейчас. Убийство сулланкири — лишь малая часть этого. Я не стану говорить неправду о Вороне ни ради вас, ни ради кого-то другого.

Глаза Скрейнвуда гневно вспыхнули:

— Ты не понимаешь? Я дал тебе все это. Но я могу все и отнять!

— Вот уж нет! — взорвался Уилл. — Вы сделали меня дворянином, однако Норрингтоном меня сделал Ворон. Последнее время я только тем и занимаюсь, что расхаживаю повсюду. Люди знают, что Норрингтон — это я. Они видели меня. Они слышали мои рассказы. Они любят меня, а вы этим не можете похвастаться. Если сегодня, выйдя отсюда, я начну говорить, что вы раб Кайтрин, люди поверят мне. И, поверив в это, повесят вас на ваших собственных кишках.

— Ты заходишь слишком далеко!

Скрейнвуд спрыгнул с помоста и с размаху вмазал Уиллу кулаком. Удар пришелся по уху, от чего парня развернуло в сторону окна. Вор никак не ожидал, что Скрейнвуд нападет на него; однако он всегда знал, что от труса до задиры всего один шаг.

И даже Резолюту не пришлось обучать его, как разделываться с задирами.

С покрасневшим от ярости лицом король ринулся вперед и занес ногу, снова собираясь ударить Уилла. Парнишка увернулся, схватил короля за ногу и дернул ее. Скрейнвуд потерял равновесие, рухнул, ударился спиной о стену и сполз на пол. Его простенькая корона свалилась с головы и покатилась, сверкая в льющемся из окна свете и позвякивая от ударов о холодный камень.

Уилл отскочил, потирая ухо, и сердито посмотрел на короля Ориозы. Скрейнвуд, в свою очередь, потирал затылок. Уилл не заметил крови на его руке или на стене, и это его несколько расстроило. Утешали лишь стоны, испускаемые королем.

Только потом до Уилла дошло, что он наделал. Я напал на короля! Какие бы планы он ни строил насчет Ворона, это будет ничто по сравнению с тем, что он сделает со мной. Ох, и если меня не убьет он, то Резолют уж точно!

— Тебя тоже можно отдать под суд, сукин ты сын! — взревел Скрейнвуд. — Я разорву тебя на части на глазах у Ворона, так ему будет больнее.

— М-м-м, по-моему, вы кое-что забыли. Я Норрингтон. Вы не посмеете убить меня.

— Это мое королевство, и я могу здесь делать все, что пожелаю.

— Нет, не все. Вы не можете дать людям надежду, — Уилл натянул прядь волос на покрасневшее ухо. — Без надежды, без веры в пророчество и в спасение, которое оно несет, ваш народ погибнет. Нравится вам это или нет, я их надежда.

— Мальчишка, я дал своим людям нечто большее, чем надежда. Я обеспечил им безопасность.

— Предав Ориозу. Все это знают, но боятся действовать, потому что вы тотчас натравите Кайтрин на несогласных. Но стоит равновесию нарушиться, и вы покойник.

— Это угроза? — взревел король. — Да как ты смеешь?

— Эй, кто первым полез драться? Кто грозился разорвать меня на части? Я только защищался. И, да, я угрожаю вам, — Уилл сложил на груди руки, чтобы сердце ненароком ни выскочило наружу. — И если вы воображаете, что моя угроза так, пустяк, вспомните о последнем визите сюда Норрингтонов. Я, конечно, не чета моему деду, но предан своему долгу не меньше его.

Уилл нагнулся, поднял корону, повертел ее в руках и бросил Скрейнвуду.

— Я выполню свой долг перед Ориозой, перед моими друзьями и перед миром.

Не оглядываясь, он зашагал прочь, так сильно ударив себя кулаком по бедру, что стало больно. Какая глупость — позволить злости вот так овладеть собой! Раньше Скрейнвуд смотрел на него, как на пешку, которой можно манипулировать, а теперь будет видеть в нем врага. Будто у меня и без того их не хватает.

Он пожал плечами. Ну и пусть. После встречи с Кайтрин от меня, может, мало что останется; вот пусть этим и довольствуется.

Алексия, как истинный командир, терпеть не могла сюрпризов и всячески остерегалась их, однако тот политический водоворот, который представлял собой Мередо, делал это весьма и весьма затруднительным. Король Август прибыл из Альциды и разместился во дворце Скрейнвуда; королева Карус остановилась в доме какого-то дворянина. Алексия не имела возможности поговорить непосредственно с ними, поскольку обеим королевским особам, как, впрочем, и принцу Линчимеру, предстояло принять участие в суде. Тем не менее принцессе удалось довести до сведения представителей их величеств, какую жизненно важную роль играет Ворон в войне против Кайтрин.

Снежные бураны не прекращались. Начало суда все откладывалось и откладывалось, поскольку передвигаться по заваленным снегом улицам было практически невозможно. Керриган, точно дитя, восхищался снегом, и Алексия понимала его. Однако Уилл занял противоположную позицию — ведь найти вора по оставленным на снегу следам легче легкого, а убегать в такую погоду по крышам опасно. Снег приукрасил город, скрыв кучи мусора и приглушив звуки, что Алексии нравилось. Однако метели лишали Перрин возможности летать, а это было не очень хорошо.

От нечего делать принцесса и ее вынужденная оставаться на земле сестра коротали время, играя в шахматы с обоюдного согласия по правилам гиркимов. Это означало, что фигуры гиркимов — которым позволялось перепрыгивать через другие, потому что они умели летать, — могли быть сбиты только лучниками, стреляющими по диагонали шахматной доски. Обычно такой вариант игры ужасно раздражал игроков, но там, где обе девушки выросли, иначе никто не играл, и потому им казалось неестественным играть по-другому.

Игру прервал сильный стук в дверь. Не успела Алексия и рта раскрыть, как щелкнул замок и дверь распахнулась. Принцесса молниеносно вскочила, выхватила из ножен меч и направила острие в сторону двери.

Стоящая на пороге стройная женщина с морщинистым лицом вопросительно вскинула брови:

— Собралась пролить родную кровь, Алексия?

Принцесса опустила меч — но медленно, очень медленно.

— Тетя Татьяна, я понятия не имела, что вы в Мередо. Как вы тут оказались?

Седоволосая женщина пожала плечами и скинула темный шерстяной плащ. Не успел он коснуться пола, как один из двух сопровождающих ее мужчин подхватил его. Оба были в одинаковой черной форме с белыми кантами на рукавах и штанах. Их Алексия не узнала, однако форма была ей знакома. Окраннелские изгнанники с уважением относились к стражникам Коронного Круга, известным своей преданностью королевской семье в целом и великой герцогине Татьяне в частности. Прикажи она им доставить ее на луну, они нашли бы способ сделать это, причем очень быстро.

— Там, где снега не было, я ехала в экипаже, а потом пересела в сани. В Окраннеле тоже много снега, Алексия. Путешествие оказалось нетрудным.