Джеймс Барклай - Призыв мёртвых

— Я знаю, почему ты говоришь это мне, и обещаю, что не позволю ей вывести меня из равновесия. Но мне нужно встретиться с ней наедине. Постой за дверью, если хочешь, но с этим я должна встретиться лицом к лицу, как одинокий, стареющий Адвокат.

Джеред кивнул и наконец сел.

— Я все-таки сомневаюсь, Эрин. Она убийца, обвиняется в государственной измене и должна быть сожжена. Но все обвинения следует доказать публично, это единственный способ успокоить город.

— Послушай, Пол, мы с Фелис когда-то были друзьями. В свое время она совершила немало выдающихся деяний на благо и во славу Конкорда. Я знаю ее не один десяток лет. Несомненно, то, что она совершила, непростительно, однако я обязана предоставить ей возможность объясниться со мной наедине. Возможность какого-то искупления.

— Что ты собираешься ей сказать?

Эрин понурилась.

— Ох, Боже Всеведущий, сама не знаю. Что можно сказать канцлеру Коройен?

— Одинокий Адвокат… — Джеред попытался улыбнуться, но у него не получилось.

— А ты ведь даже не спросил меня, как прошло заседание сената во дворце Соластро, — заметила Эрин.

Она снова пригляделась к нему и ощутила масштаб того ужаса, свидетелем которого ему довелось стать во дворце. Ведь чтобы потрясти Пола Джереда, требовалось нечто из ряда вон выходящее.

— А ты не спросила меня насчет Карка и Гестерна. Но не будем хвататься за все сразу.

— Конечно, всему свое время, — кивнула Эрин. — Но тебе нужно при первой же возможности найти Арвана Васселиса и мою дочь. Собрать вместе их, Марка Гестериса, Элиз Кастенас и, может быть, Ардуция.

— Да что случилось?

— Половина Конкорда решила не посылать войска, а самостоятельно защищать свои жалкие границы, — промолвила Эрин и почувствовала, как багровеет при одном лишь этом воспоминании. — Так что придется обходиться практически теми силами, что находятся сейчас в Нератарне, Атреске и Госланде.

— Только не говори мне, что Фаскар последовал примеру Дорноса, — презрительно усмехнулся Джеред.

— И Тундарра тоже, Пол. Мне очень жаль.

Краска отхлынула с лица казначея. Он замер, повернулся к портрету своего деда, прочистил горло и сглотнул. Когда Джеред обернулся к ней, Эрин показалось, что в его глазах блестит влага, но, возможно, в них просто отражался свет лампы.

— Я велю, чтобы к тебе привели канцлера. Сохраняй спокойствие. — Джеред поклонился и направился к выходу.

— Пол!

Он оглянулся.

— Всему свое время. Давай сначала разберемся с этим, а потом вернемся к нашим делам.

Несколько мгновений казначей стоял неподвижно, потом резко кивнул и покинул комнату. Эрин вздохнула, откинулась в кресле и машинально щелкнула пальцами, чтобы слуга долил в кубок вина, только потом сообразив, что прислугу, разумеется, отослали. И задумалась о том, как ей следует вести себя, когда войдет канцлер.

Предсказать, что способно разоружить Фелис Коройен, всегда было непросто, да и сейчас, наверное, не время для таких игр. Эрин встала и вышла на балкон. Занималась заря, но и в свете раннего утра виднелись догоравшие пепелища. Картина продолжающихся беспорядков, разжигаемых именем канцлера. Как раз то, что надо.

В дверь в дальнем конце комнаты постучали. Эрин, не поворачиваясь, услышала, как она отворилась и стражник доложил:

— Канцлер Коройен, мой Адвокат.

Эрин махнула рукой, отсылая его. Дверь снова закрылась, и она услышала поступь обутых в сандалии ног Фелис по мраморному полу.

— Ну, не прекрасен ли Эсторр на заре, — промолвила она, когда Фелис, по ее прикидкам, находилась всего в нескольких шагах. — Мерцающие огни порта, бесчисленные зеркала фонтанных чаш, белые стены, что ловят первые солнечные лучи. И пожары, разожженные бунтовщиками, которые уничтожают величественные здания, простоявшие сотни лет.

Адвокат обернулась. Канцлер выглядела изможденной. Тога измазана в грязи, в немытых, непричесанных волосах застряла солома. По лицу можно было догадаться, что еду и воду она получала в минимальных количествах.

— Что, новые апартаменты тебе не по нраву? — спросила Эрин. — Знаю, ты предпочла бы эти покои, а заодно, может быть, и мою спальню. Но в первую очередь мой трон. Боюсь, однако, темница — это лучшее, что я могу тебе предложить на данный момент.

Канцлер предпочла не отвечать. Во взоре ее, возможно, крылись некие опасения, но осанка оставалась нарочито горделивой. Она держалась с видом оскорбленного достоинства. Эрин покачала головой.

— Невероятно! Ты обвиняешься в пяти убийствах, и это не считая убийств караульных при исполнении обязанностей. Обвиняешься в государственной измене. Я могу даже обвинить тебя в ереси, поскольку как еще можно расценивать чью бы то ни было попытку сместить наместника Всеведущего на земле? Но таков уж обычай воинственных фанатиков — чуть что им не по душе, они обращаются к простым и испытанным методам. Признаться, я удивлена, что тебе нечего сказать. В конце концов, ты же явно считаешь, что не сделала ничего дурного.

— Да какая разница, что я скажу. В любом случае ты устроишь надо мной судилище, и я буду казнена.

— Срываешь на мне свою накопившуюся злобу. — Эрин шагнула вперед. — Как ты смеешь поучать меня относительно закона и правосудия? Мои служащие… несчастный сенатор Аврелий… они исполняли свой долг, как подобало, тебе так не кажется?

— Аврелий не видел истинной картины…

— О! Он ее видел даже слишком хорошо. И в этом заключалась истинная проблема. А как насчет Орина Д'Алинниуса? Чего не видел он?

— Науке не должно быть позволено подрывать веру во Всеведущего.

Эрин, не сдержавшись, охнула от возмущения.

— Ушам своим не верю! Мы что, вернулись на пятьсот лет назад? Даже ты не можешь цепляться за древние предрассудки. Прогресс не остановить. Чтоб сохранить в людях веру и благочестие, мы должны иметь возможность защитить их, и если для этого нужны взрывчатые порошки, я за взрывчатые порошки. А если Восходящие, то и за них, поскольку в них наше будущее. Не твое, теперь не твое! Но мое и всех граждан, населяющих ныне Конкорд.

— Ты, Эрин, похоже, просто неспособна понять то, что очевидно и для меня, и для граждан. Восхождение есть зло. Кстати, один из них сам пришел ко мне и, по существу, это признал. Другой из той же компании, как мне говорили, пробуждает мертвых. Не знаю, что еще нужно сделать, чтобы открыть тебе глаза. У меня просто не было выбора.

— Не было выбора? — Эрин хрипло рассмеялась. — Ты, кажется, считаешь меня законченной тупицей? Ты дожидалась своего шанса и, когда он представился, не преминула за него ухватиться. К счастью для Конкорда, безуспешно. К счастью для меня. Аврелий оказался не таким слабаком, как ты о нем думала.

— Если ты и впрямь так считаешь и считала все эти десять лет, ты действительно тупа. Твои драгоценные Восходящие — это чума, зараза. Их необходимо арестовать, судить и сжечь. — В глаза Коройен вернулся огонь. Она выпрямилась, ее голос наполнился силой.